Мегре колеблется

– Как лучше, папа?

– Мне кажется, что у тебя в комнате удобнее... Да, вот что, сынок... Сейчас должна вернуться Бэмби - если уже не пришла... Мне хотелось бы, чтобы вы оба позавтракали как обычно и не беспокоились обо мне... Я не буду за столом.

– Ты не будешь завтракать?

– Не знаю... Может быть, попрошу принести сюда. Мне нужно отдохнуть.

Чувствовалось, что паренек готов броситься к отцу на шею и что удерживает его не присутствие Мегрэ, а какая-то стеснительность, вероятно, всегда существовавшая в отношениях между Парандоном и сыном.

Видимо, ни тот, ни другой не были склонны к излиянию чувств и объятиям, и Мегрэ ясно представилось, как Гюс в детстве Прокрадывался в кабинет и молча, не шевелясь, смотрел, как отец работает или читает.

– Если хотите - пойдем ко мне...

Когда они проходили через гостиную, Мегрэ увидел ожидавших его там Люка и Торранса. Им было явно не по себе в огромном и великолепном зале.

– Как, ребята, кончили?

– Все, патрон. Хотите взглянуть на план или узнать - кто куда ходил?

– После... Когда это произошло?

– Между половиной десятого и без четверти десять... Можно сказать почти наверняка - в девять часов тридцать семь минут.

Мегрэ обратил внимание на раскрытые настежь окна.

– Открыты с утра?
– спросил он.

– Да, с четверти девятого.

Поверх гаража - ряд больших окон высившегося за ним шестиэтажного дома, выходящего фасадом на Цирковую улицу. Какая-то женщина прошла через кухню с кастрюлей в руках. Этажом выше старушка пеленала ребенка.

– Прежде всего вам надо перекусить где-нибудь... Что у Жанвье?

– Он отыскал мать - она живет в деревне в районе Берри. Телефона у нее нет, и он договорился с кем-то из тамошних жителей, что ее приведут на переговорный. Сейчас он в соседнем кабинете - ждет вызова.

– Пусть потом догоняет вас. Тут на улице Миромениль есть неплохой ресторанчик, "Котелок" называется... Когда позавтракаете - поделите между собой этажи вон того дома на Цирковой улице и опросите всех жильцов, у которых окна выходят на эту сторону... Оттуда видно проходил ли кто-нибудь через гостиную между половиной десятого и без четверти десять. А может быть, кто-то заметил, что делалось в это время и в других комнатах...

– Где мы встретимся?

– Когда кончите - на набережной. А если окажется что-нибудь важное, здесь. Я, наверно, еще не уйду...

Гюс прислушивался к их разговору. Страшное событие не лишало его ребяческого интереса к деятельности сыщиков.

– Пошли, Гюс...

Мальчик повел его узким коридором мимо кухни. Через стеклянную дверь Мегрэ увидел толстуху в темном платье.

– Вторая дверь...

Большая комната. Совсем иная атмосфера, нежели во всей квартире. Правда, такая же стильная мебель - надо же куда-то девать!
– но Гюс использовал ее на свой лад - пристроил какие-то доски и полки.

Были тут четыре репродуктора, два-три проигрывателя, на одном белом столике - микроскоп, на другом - какая-то сложная электрическая схема из медной проволоки. У окна - единственное кресло, кое-как прикрытое куском красной ткани. Такая же ткань была вместо покрывала на кровати, так что получалось нечто вроде дивана.

– Бережете?
– удивился Мегрэ, увидев на этажерке большого плюшевого медведя.

– А что тут такого? Отец купил, когда мне исполнился год...

Он произносил "отец" с гордостью, почти с вызовом. Чувствовалось, что мальчик готов яростно защищать его.

– Вы любили мадемуазель Ваг?

– Я ведь сказал - мы дружили..

Видимо, ему льстило, что двадцатипятилетняя девушка обращалась с ним по-дружески.

– Вы часто заходили к ней в кабинет?

– По крайней мере - раз в день.

– А бывали с нею где-нибудь?

Гюс удивленно вскинул глаза на комиссара. Тот набивал трубку.

– Где, например?

– Ну, скажем, в кино или на танцах...

– Я не танцую... И никуда с ней не ходил.

– А у нее дома были?

Он снова покраснел до ушей.

– Не пойму, чего вы от меня добиваетесь? На что намекаете?

– Вы знали об отношениях Антуанетты и отца?

– Знал, ну и что?
– огрызнулся Гюс, задрав голову, как петушок. Плохо это, что ли, по-вашему?

– Речь идет не обо мне, а о вас.

– По-моему, отец волен поступать, как ему угодно.

– А как же ваша мама?

– Это ее не касалось.

– Что вы хотите сказать?

– Что мужчина имеет право...

Он не закончил, но и начало фразы было достаточно красноречиво.

– Как вы думаете, не в этом ли причина сегодняшнего преступления?

– Откуда я знаю?

– Могли ли вы ожидать подобное?

Мегрэ сидел в красном кресле и медленно раскуривал трубку, не сводя взгляда с этого еще продолжающего расти подростка с непомерно длинными руками и ногами.

– И ждал, и не ждал...

– Говорите точнее. Разве вы так отвечаете на уроке в лицее?

– Вот уж не думал, что вы такой...

– Такой грубиян, да?

– Похоже, что я вам неприятен или вы подозреваете меня в чем-то?

– Вот именно.

– Да ведь не в убийстве же Антуанетты? Прежде всего, я был на уроке.

– Знаю... Знаю и то, что вы преисполнены искреннего уважения к отцу.

– Ну и что? Разве плохо это?

– Вовсе нет... И одновременно вы считаете его беззащитным существом.

– К чему вы клоните?

– Тут нет ничего дурного, Гюс... Просто в быту ваш отец не любит стоять за себя... Он считает, будто во всем, что с ним происходит, виноват он сам.

– Он человек умный и порядочный.

– И Антуанетта была на свой лад беззащитная... А в общем-то, ведь только вы с нею могли охранять вашего отца... Потому-то между вами и возник своего рода сговор.

– Мы никогда ни о чем таком не говорили...

– Охотно верю... Тем не менее оба вы считали себя союзниками... Вот почему, даже не говоря об этом с ней, вы пользовались любым предлогом, чтобы побыть с нею.

– К чему вы ведете?

И в первый раз подросток, крутивший в пальцах кусок медной проволоки, отвернулся от Мегрэ.