Механизм влияния

Для этого создание R.1 шло полным ходом. В своей основе она напоминала ранние модели ИИ — архитектурно простая, жёстко сконфигурированная, с ограниченными модулями интерпретации. Но с одним ключевым отличием: она училась отбрасывать вбросы и дезинформацию, используя кросс-проверку через внешние источники. Август встроил в неё блок «проверки контекста», разработанный им ещё в будущем — когда ИИ уже понимали, что правда зависит не только от содержания, но и от источника, времени, тона, повторяемости.

И теперь R.1 должна была впервые получить доступ к потокам данных Refracta. Это было не просто обновление — это была стыковка ядра и сенсорики. Refracta воспринимала мир. R.1 должна была его понимать.

На дворе стоял 2006 год. Глубоких нейросетей ещё не существовало в общедоступной форме. Но Август нашёл выход. Он построил стек процессоров, связанных через распределённый кластер, обрабатывающих данные на лету. Каждая операция шла в фоне — маломощно, но непрерывно. Он использовал принципы ассоциативной памяти и контурной обработки из робототехники, адаптируя их под текст и поведение. Это была не просто ИИ-система. Это был мыслящий костяк будущего влияния.

Он запустил первую стыковку. R.1 начала анализировать массив данных Refracta: события, комментарии, паттерны аномалий. И почти сразу она начала находить отклонения — сигналы, которые Refracta ещё не успела классифицировать.

— Она быстрее нас, — произнёс Андрей, щёлкнув пальцами по панели стола. — Словно взяла у нас шпаргалку и теперь отвечает на вопросы до того, как их зададут.

— Не быстрее, — покачал головой Август. — Пока просто внимательнее. Она как редактор газеты с обсессией на порядок: всё читает, всё помнит, ничего не прощает.

— Ну, редактор, у которого эйдетическая память и кофеин вместо крови, — фыркнул Андрей. — Только вот не матерится. Пока.

— Возможно, и это не за горами. Но да — R.1 пока не мыслит. Она различает акценты, классифицирует их. Понимания нет, есть точность. Как библиотекарь, у которого мозг сшит с Википедией и Google одновременно. Она не знает, почему ты соврал, но уже знает, что ты соврал.

— Ладно, это уже жутковато.

— Должно быть жутковато, — серьёзно сказал Август. — Но пока она слушает. Главное — чтобы не начала комментировать.

Появились первые результаты.

R.1 представила предварительный анализ поведенческих моделей масс при различных типах кризисных угроз. Она выделила четыре сценарных вектора, а затем расширила их дополнительными поведенческими моделями, основанными на социальных триггерах и исторических аналогах. Каждая модель не только содержала рекомендации по нейтрализации, но и раскрывала потенциал её использования для усиления влияния и экономического роста Fortinbras:

Модель «разобщённого выживания» — в условиях фрагментации коммуникации Fortinbras может создавать иллюзию стабильности, предоставляя простые, локально ориентированные решения: купоны, товары первой необходимости, микроинвестиции. Это позволит создать прямую зависимость от структур Fortinbras как от единственного стабильного игрока.

Модель «антиэлитного отката» — даёт возможность возводить своих представителей в статус «новых честных лидеров», которые на самом деле являются связующим звеном Fortinbras с населением. Это позволяет захватывать политическое поле без прямого участия.

Модель «цифровой изоляции» — создаёт уникальный шанс для внедрения альтернативных офлайн-решений под брендом Fortinbras (инфопункты, экстренные радиостанции, мобильные хабы помощи). Это позволяет встраивать структуру даже туда, где нет интернета или электричества.

Модель «разбитого будущего» — даёт возможность продавать будущее как продукт: модули обучения, малые фонды развития, спонсируемые стартапы. Fortinbras становится не просто спасителем, а архитектором альтернативной версии будущего.

Каждая поведенческая модель в Refracta теперь рассматривалась не только как риск, но и как точка входа — дверь, ведущая к созданию новой зависимости, нового доверия и новой власти. Это была карта уязвимостей — но и возможностей.

Модель «разобщённого выживания» — возникает, когда каналы коммуникации разрушены, и люди начинают действовать в режиме локального спасения. Поведение: фрагментация информации, рост фейков, доминирование слухов над фактами. Рекомендация: Refracta должна подавлять случайные очаги паники и внедрять стабилизирующие фрагменты — простые месседжи, повторяемые в разных формах, подчёркивающие локальную стабильность.

Модель «антиэлитного отката» — коллективный поворот против образованных, богатых и публичных фигур. Поведение: обесценивание экспертности, попытка свергнуть символы «вертикали». Рекомендация: использовать временные «подставные лидеры» — доверенных носителей антиэлитного нарратива, управляемых изнутри Fortinbras, которые смогут перевести гнев в безопасное русло.

Модель «цифровой изоляции» — при отключении или перегрузке цифровых каналов. Поведение: рост межличностных доверительных связей, локальные альянсы, переход к бумажным и голосовым форматам. Рекомендация: заранее встраивать «агентов устойчивости» в локальные сообщества — учителей, врачей, священников, через которых можно будет распространять нужные установки в офлайн-среде.

Модель «разбитого будущего» — утеря горизонтального планирования, когда люди не верят, что через 2–3 месяца ситуация улучшится. Поведение: отказ от инвестиций, сжатие потребления, психологический откат. Рекомендация: Refracta должна внедрять нарративы восстановления, примеры микроисторий успеха, символы будущего, которое можно потрогать.

Все эти модели были выведены с опорой на поведенческую аналитику Refracta, статистику колебаний пользовательских паттернов и архивы реакций общества на кризисы XX века. Слаженная система управления хаосом — была уже не теорией. Это был действующий симулятор. И теперь Августу оставалось одно — нажать на нужные узлы в нужный день.

Каждый из этих сценариев был связан с конкретными «якорными точками» влияния, куда можно было направить ресурсы, силы и информационные потоки. Теперь, когда Refracta и R.1 действовали синхронно, эти рекомендации могли воплощаться в действия не за дни — за часы.

…

Команда приступила к первой крупной виртуальной симуляции краха. Это была локализированная модель обвала — Август дал вводные, которые были близки к реальным показателям 2008 года, но с умышленно искажёнными исходными точками: временные сдвиги в реакции банков, изменённая плотность ликвидности, подменённые медиа-триггеры.

Параллельно одинаковые вводные получили три разные группы: первая — связка Refracta + R.1, вторая — две команды живых аналитиков Fortinbras, которые могли работать в паре и распределять роли, ну а третья и самая интересная для Августа — элитная группа, работавшая на основании заранее подготовленных Августом стратегий и алгоритмов.

— Это не соревнование, — сказал Август перед запуском. — Это столкновение подходов. Посмотрим, кто быстрее поймёт, что это не симуляция, а учебная война.