Мексиканские негодяи

– Да, пожалуй. Какой ты умный, Антонио.

– А знаешь, какая у меня в детстве была самая заветная мечта? Я хотел стать первым человеком, полетевшим в космос.

– И что?

– Мне это удалось. Знакомься, Мария, я – Юрий Гагарин.

– Антонио, да ты сошел с ума!

– Исключено, Мария. Сумасшедших не берут в космос. Передай мне вторую бутылку текилы.

– Тебе может стать плохо от текилы, Антонио.

– И это исключено, Мария. Мне никогда не бывает плохо от текилы, ведь в ней так много витаминов и минералов… Ой, мне, кажется, плохо. Наверное, это от текилы.

– Тебе же не бывает плохо от текилы, Антонио!

– Да? Значит, сегодня произошло то, чего не может быть. За это нужно выпить. А куда ушел Гагарин, я хотел выпить с ним на брудершафт?

47.

– Ах, ты мой маленький кактусичек, какой ты у меня славненький!

– Что с тобой, Мария, почему ты так противно сюсюкаешь?

– Я не сюсюкаю, просто посмотри, как он вырос, наш маленький колючик.

– Мария, немедленно перестань сюсюкать, меня тошнит.

– Но я не сюсюкаю.

– Ты сюсюкаешь.

– Не сюсюкаю.

– Сюсюкаешь.

– Мы можем выйти на улицу и спросить у людей. И каждый скажет тебе, что ты сюсюкаешь.

– Не злись, мой Антонюсик, у тебя же больное сердечко.

– Если ты еще раз сюсюкнешь, я не знаю, что я сделаю.

– Может быть, принести тебе валерьяночки, мой сладенький?

– Я убью тебя, проклятая сюсюкалка!

– (Плачет) А-а, мой родной муженька хочет меня убить.

– Ладно, бог с тобой, Мария, сюсюкай, только не плачь, это еще противнее.

– Ура-ура-ура, мой Антонючик больше не капризничкается. Кактусик, ну, правда, ведь я не сюсюкала?

– Нет, это невозможно! (Стреляется).

– Господи, какое горечко, мой Антонюсечка прострелил себе головочку…

– Не сюсю…

– Что он сказал, что он сказал, я не поняла? Наверняка он перед смертью хотел признаться мне в любви. Бедный Антосик, он так меня любил!

48.

– Антонио. Антонио.

– Что, Мария?

– Ты помнишь, что у нас скоро круглая дата?

– Какая, Мария?

– Серебряная свадьба. Мы 25 лет вместе.

– Не говори глупости, Мария. Мы не могли быть вместе 25 лет. Ведь я каждый день ходил на работу, первые три года часто ездил в командировки, а ты несколько раз на месяц уезжала к своим родственникам в Гвадалахару. Вместе мы с тобой последние три часа, когда я вернулся с футбола. А это отмечать глупо.

– Вообще-то, я имела в виду другое.

– Ну, вот, значит об этом другом и надо было говорить.

– О чем?

– Не знаю, Мария, тебе виднее. Ведь ты сама начала этот разговор.

– Что ты имеешь в виду? Неужели ты догадываешься о моей связи с этим негодяем Мунитисом?

– Ха! Вот ты и проговорилась! Вот тебе саечку.

– Ой, Антонио, больно.

– А нечего было со мной спорить. Ты же знала, что я все равно побежу… победю… как это будет по мексикански – победю или побежу?

– Побежу… победю… побегу посмотрю в словаре.

– Бежи, бежи, моя кривоногая лань.

49.

– Мария!

– Да, Антонио.

– Большая радость. Мы едем на неделю в Акапулько.

– Ура, ура, я так рада!

– Как приятно, что ты так радуешься за меня, Мария.

– А почему «за тебя»?

– Потому что «мы» – это я и моя секретарша Хуанита. Нас отправляют в очень важную командировку.

– И ты поедешь с этой двадцатилетней длинноногой негодяйкой?

– Ты забыла еще сказать, что она блондинка с большой грудью. Да, Мария, это ужасно, но что же делать – это моя работа.

– Но ведь она может тебя соблазнить, Антонио.

– Я тоже этого опасаюсь, Мария. Но, если я не поеду, меня могут уволить.

– Ты мог бы взять с собой твою вторую секретаршу Люсию. Ей 55 лет, она маленькая, толстая и некрасивая.

– А какой в этом смысл? И потом, если меня соблазнит Люсия, это будет во всех отношениях неприятнее. И тебе, и мне.

– Да, Антонио, ты как всегда прав. На какие жертвы тебя заставляют идти эти негодяи – твои начальники.

– Это еще что! Они уже сказали, что летом они отправляют меня с Хуанитой на две недели в Париж.

– Как я тебе сочувствую, Антонио! Пойду, приготовлю тебе в дорогу бутерброды с твоими любимыми кактусовыми котлетами.

50.

– Антонио!

– Да, Мария.

– Давай смотреть старые фотографии.

– Давай, Мария. Вот, это я.

– Нет, Антонио, это мой дедушка.

– А, ну, конечно. Что ж я, не вижу? А вот я.

– Нет, Антонио, это мой школьный учитель рисования.

– А-а, то-то я думаю, что это я так непохож на себя. А вот это где я?

– Это Луи Армстронг в Карнеги-Холле.

– А-а, ну да, я собирал его фотографии. А вот на этой фотографии – что это за придурок, Мария?

– Это же ты, Антонио.

– Да? А тогда что это за кривоногая усатая женщина рядом со мной?

– Как? Ты не узнаешь?

– Ну-у, у меня было много женщин до тебя, но такой ужасной точно не было! (Звук пощечины). Ты что, Мария?

– Это же я.

– Ты? Ну, извини. Я ведь мог тебя не узнать, столько лет прошло. А вот здесь ты очень симпатичная, голенькая.

– Антонио, это же наш сын!

– Да? Какой странный мальчик. Мария, давай лучше смотреть телевизор. О, вот я. А почему это я сижу на фоне мексиканского флага, седой и с усами?

– Это президент Мексики. Антонио, может быть хватит текилы на сегодня?

– Нет-нет. Надо еще выпить, чтобы во всем этом разобраться. Налей мне еще стаканчик.

51.

– Мария!

– Да, Антонио!

– У меня неприятное известие. Я ухожу от тебя.