Мексиканские негодяи
Шрифт:
– Вот негодяи! А знаешь что, Мария? Я не заплачу им денег.
– А кто же тогда разобьет зимний сад? Ведь им совсем немного осталось.
– Я это сделаю.
– А ты умеешь?
– А что тут уметь? Я сделаю это за пять минут. Ну-ка, дай мне монтировку.
– Зачем? Антонио, что ты собираешься делать?
– Да, непохоже, чтобы здесь кто-то что-то до меня разбивал. (Удары, звон).
– Антонио, стой! Что ты делаешь? Не надо головой! (Удары, звон).
– Ну, вот и все. Хотя, пожалуй, вот еще. (Удар, звон).
– А фонарь-то ты зачем разбил?
– А что,
– Антонио, в мексиканском языке слово «разбить» имеет два значения. Одно означает «расколошматить», а другое – «высадить». Так вот надо было высадить.
– Не морочь мне голову! «Разбить» – значит разбить. А «высадить» – это высадить. Вот смотри. (Удар).
– Антонио, зачем ты высадил дверь?
– Чтобы показать тебе, что я знаю значение слова «высадить»! Все, пошли треснем по текиле.
– Хорошо, пойдем. (Удар, звон).
– Что ты сделала?
– Я треснула по текиле. Монтировкой.
– Дура! Ты же ее разбила… в значении «разбить», а не в значении «высадить».
– А ты что с ней хотел сделать?
– Засадить… в значении «выпить». Иди, принеси другую бутылку… в значении бутылку-другую. Короче, две бутылки. И завяжи мне усы на затылке, а то они все время оказываются у меня в рюмке.
77.
– Антонио, Антонио!
– Что с тобой, Мария, почему ты так кричишь?
– По телевизору только что сказали, что тебе присуждена Нобелевская премия.
– Мне? А за что?
– За выдающиеся достижения в области химии.
– Хм. Надо вспомнить. Химия – это вот это вот: аш два о, да?
– Не знаю, тебе видней, это же ты Нобелевский лауреат в ее области.
– Да-да-да, я сейчас вспомню. Что же я такого выдающегося сделал? В школе у меня была тройка по химии. Может быть, они наконец-то оценили, как я химичил, когда был главным бухгалтером на кактусоперерабатывающем заводе?
– Наверняка, Антонио. Это было славное время.
– А где я могу получить свои деньги?
– Там, в Швеции прямо сейчас. Смотри, они показывают церемонию вручения, и тебя вызывают: Антонио Халапеньос.
– Но, подожди, я еще не одет, и мне надо побриться. Почему они меня не предупредили заранее?
– Ой, а вот выходит какой-то негодяй и получает премию вместо тебя.
– Что? Мою премию? Почему?
– По химии.
– А на каком основании?
– Я поняла, это твой однофамилец. Он решил воспользоваться этим и получить премию вместо тебя.
– Вот так всегда. Совершают открытия порядочные люди, а премии вместо них получают негодяи. Так было с Шекспиром, Пеле и нашим соседом негодяем Мунитисом, которого оштрафовали за неправильную парковку. Он, хоть и негодяй, но порядочный человек.
– А ведь ты мог встать в один ряд с Пастернаком, Солженицыным и академиком Сахаровым.
– Кто эти люди Мария?
– Понятия не имею, но ты мог встать в один ряд с ними.
– Ладно, примем этот удар судьбы с достоинством, присущим настоящим Нобелевским лауреатам. Неси текилу.
78.
– Апчхи! Апчхи!
– Мария, что происходит?
–
Я простудилась, Антонио. Апчхи!– Немедленно перестань чихать, ты мешаешь мне смотреть футбол.
– Я не могу! А-апчхи! Апчхи!
– Мария, если ты еще раз чихнешь, я не знаю, что я с тобой сделаю!
– Но Антонио, я… А… а… а…
– Зажми нос.
– Б… б… б… (Взрыв).
– Так, Мария, ты у меня сейчас дождешься. Ой, а где же Мария? И что это за маленькие кусочки чего-то по всему дому? Хм, да ее разорвало. Ну и дела. Да-а, не задался сегодня день: брился – порезался, с Марией неприятности, и наши проигрывают. Ах, Мария, Мария, а ведь у нас с тобой было столько всего хорошего – телевизор, холодильник, стиральная машина, пылесос. А теперь ты все это испачкала. Не ожидал от тебя такой подлости напоследок. Надо развеяться. Пойду, схожу в кино, а ты, Мария, прибери за собой… хотя… н-да.
79.
– Мария!
– Да, Антонио.
– Скажи, у тебя случайно нет какой-нибудь секретной информации?
– Не знаю. Вот мой трехлетний роман с Альваресом для тебя секрет или нет?
– Бог с тобой, Мария, я об этом давно знаю. Мне нужны сведения, которые будут интересны Эфиопии.
– А почему Эфиопии?
– Меня хотят завербовать спецслужбы этой страны. Ты, кстати, не знаешь, где она находится?
– Не знаю. А почему они тобой заинтересовались?
– Сначала они мной не интересовались. Мы просто сидели в баре напротив с негодяем Альваресом из дома напротив, и через два часа неожиданно выяснилось, что он резидент эфиопской разведки, и они с удовольствием меня завербуют, если у меня для них будет что-нибудь интересное.
– Ну, расскажи ему, как ты на Новый год напился, залез на елку и сломал ногу. Это же было так интересно.
– А я рассказал. Он сказал, что эта информация очень нужна Эфиопии, и они будут платить мне сто тысяч песо в месяц, если я буду регулярно поставлять им что-нибудь в этом роде. Я уже вспомнил десять таких историй и хотел ему рассказать, но жена не подзывает его к телефону, говорит, что он спит.
– Наверняка он находится на секретном задании, а она не может тебе этого сказать, потому что не знает, что вы уже заодно.
– Ты у меня умница, Мария. Дай мне денег, я пойду в бар напротив.
– Но, Антонио, ты же мне обещал, что больше не будешь туда ходить.
– Не могу, Мария, мы там должны встретиться с негодяем Хорхе. Он агент спецслужб Албании. Это выяснилось вчера в полчетвертого утра, когда нас… в смысле, когда мы решили, что в баре слишком опасно и переместились в подъезд дома Альвареса.
– Но ведь тебе не обязательно там пить.
– Думай, что ты говоришь, Мария! Сидеть несколько часов в баре и не пить! Это сразу вызовет подозрение, там же столько текилы… э-э, секретных агентов.
– Ну, хорошо. Береги себя, Антонио. И знай – я горжусь тобой.
– Да, Мария, и ни в коем случае не появляйся в баре. Ты можешь меня выдать.
80.
– Хрр. Хрр.Хрр.
– Антонио. Антонио. Антонио!
– Хрр… А, что? Что случилось, Мария?