Мелиан. Охота Дикой Кошки

поднимался пар. По моему знаку он опорожнил его в жестяную лохань, стоящую у стены, и

принялся разбавлять водой из второго ведра.

– Достаточно, - коротко сказала я, окунув палец в воду.
– Спасибо, можете идти.

Перекинувшись взглядом с товаркой, парень безропотно покинул комнату, а она задержалась,

жадно наблюдая, как я отсчитываю медяки.

– Неужели вы так и не выходили отсюда все эти три дня?
– спросила она. Я молча покачала головой.

– Странная вы какая, госпожа. Простите мою болтливость, но в себя-то вы ещё позавчера пришли,

так неужели ни разу...

– Ни разу, - холодно отозвалась я, вручая ей оплату за воду.
– И вообще, я плачу за то, чтобы

помыться и поесть, когда пожелаю, а не за пустые разговоры!

Девушка поджала губы, но, натолкнувшись на ледяной взгляд, молча взяла монеты и юркнула за

дверь. Щеколда вернулась на место. Испустив вздох облегчения, я торопливо скинула платье и

погрузилась в воду по шею.

Первое правило, которое надо соблюдать во время Скачка драконицы: ни в коем случае не

открывать глаза. Что бы ни мерещилось там, по другую сторону век, нужно терпеть, иначе можно

лишиться не только жизни, но и рассудка. Говорят, первые смельчаки, оседлавшие дракониц, не

знали об этом, и возвращались из Скачка мало похожими на людей. Самые счастливые лишились

кистей рук или ступней ног, но сохранили остатки разума.

Мне было не до этого. Все, о чем я могла думать во время скачка - как бы не соскользнуть с шеи

животного. Морозный холод, разлившийся по телу, отнял чувствительность у рук. Оставалось

только считать мгновения и гадать, что случится первым: драконица вынырнет из Скачка или

разожмутся мои пальцы?

Пальцы разжались спустя удар сердца после того, как я глотнула воздуха по ту сторону.

Вода ласково гладила шею, приятный жар обволакивал тело. Пусть в моём распоряжении не было

ни ранаханнских благовоний, ни душистого отвара из мыльного корня – только глиняная плошка с

278

Мелиан. Охота Дикой Кошки.

золой и жесткая мочалка из щетины – неважно. Главное, что я наконец-то могла вымыться,

стереть, соскоблить с себя отвратительную запекшуюся корку слизи и грязи. Подкупив служанку, я

забиралась в лохань по несколько раз в день, как только немного пришла в себя после прибытия в

Бёрк. С её же помощью я раздобыла чистое платье, нижнее белье и лёгкие сапоги.

Всю одежду, что я носила в монастыре, по моей просьбе завязали в узел и сожгли.

Намокнув, волосы потяжелели и облепили плечи. Я запрокинула голову и погрузилась глубже,

оставив на поверхности только лицо. Если бы только можно было раствориться в воде, стать

речной наядой – говорят, в них превращаются утопленницы – чтобы стереть из памяти всё-всё-всё и

спокойно доживать свой век, бездумно наслаждаясь журчанием ручьев и плеском волн.

Внезапно показалось, что дно лохани исчезло. Не успев даже вскрикнуть, я с головой ушла под

воду. Что-то, похожее на огромную змею, обвилось вокруг пояса, дернув вниз с такой силой, что из

легких вылетел последний воздух. Ужас сковал горло не тогда, когда, глянув наверх, я увидела

быстро удаляющуюся над головой поверхность воды, а когда вспомнила, что сама заперлась

изнутри. Щеколда была не из надёжных, и тот же Коннар мог с лёгкостью выбить её плечом, но...

Но я даже не могла закричать и позвать его на помощь.

Снизу потянуло холодом. Несколько мгновений я заворожённо наблюдала, как вверх быстро бегут

пузырьки. "Змея" усилила напор. В ушах зазвенели крохотные серебряные колокольчики.

Я очнулась и принялась яростно выкручиваться из смертоносных объятий, беспорядочно колотя

руками и ногами по шершавому телу. В ответ оно лишь сильнее сжималось, и рёбра затрещали, не

выдержав напора.

Судорожный вдох. Глотку ошпарила струя воды, отрезавшая надежду на спасение. В отчаянии я

рванулась вверх, к спасительному свету, и... Проснулась, вжавшись в жёсткий бортик.

– Сон?
– слабо прошептала я и закашлялась от знакомой боли в горле.

Дрожащей рукой я вытерла холодный пот со лба и в изнеможении откинулась назад. Кошмары

становились всё более и более реалистичными, но это всего лишь бесплотные видения, которые не

могли дотянуться до меня из призрачного мира.

Я опустила глаза вниз и похолодела.

Или могли?

Талию опоясывала широкая красная полоса.

Тело действовало быстрее разума. Через мгновение я уже сидела на кровати, по шею

завернувшись в простыню и испуганно глядя на лохань. Вода колыхалась, ловя золотистое сияние

светильников. В этом колыхании померещилось, будто на дне шевельнулось что-то тёмное.

Тяжёлый удар в дверь грохочущим набатом разорвал тишину.

– Кошка!
– голос Коннара хрипел не то от недосыпа, не то от ярости.
– Ты не спишь, я слышал твой

крик! Что у тебя там творится?!

Я не произнесла ни слова, уткнувшись подбородком в сложенные ладони и глядя перед собой.

– Кошка! - в тоне северянина появилась угроза. Дверь испуганно задрожала под очередным

мощным ударом.
– Ты же знаешь, что, если захочу, я могу зайти и без твоего разрешения!

– Всё в порядке, - бесстрастно произнесла я.
– Мне приснился плохой сон. Уходи.

За дверью повисла тишина. Наёмник обдумывал мои слова.

279