Мельница желаний
Шрифт:
– Когда-то и меня звали райденом, – сказал Вяйно. – Не вспомнил?
– Нет, – глядя на него мутным взглядом, ответил Тиира. – Из чьей ты ватажки? Из моей?
Вяйно покачал головой. Насколько он помнил, Тиира был гораздо моложе него, однако теперь выглядел совершенно дряхлым, выжившим из ума старцем. Он вообще не был похож на колдуна – обычный столетний дед, доживающий в запечном углу. Сила ушла до последней капли: беспомощные движения, шаркающие шаги, дрожащие, исхудавшие руки, взгляд потухший и равнодушный. Взгляд слепца…
Между тем в памяти Тииры что-то шевельнулось.
– Райден! – прошамкал
«Ничего себе, куда их заносило – Врата Похъёлы! – подумал Вяйно. – Могли ведь накликать беду на весь северный край. Может, и накликали…»
– Ты не скромничай! – великодушно угощал Тиира. – Поройся там на столе, нынче снеди полно: рыбка вяленая, пироги… И мальчишку своего дерзкого накорми. Я на него не в обиде – сам таким же был… Мы, слава господину нашему Тапио, еще не совсем обеднели. Только позавчера приплывала девка, правнучка моя из Заельников, привезла пиво и пирог с капустой. Людишки тут почтительные. Да и боятся тоже, хе-хе, по старой памяти…
«Что же с тобой случилось? – думал Вяйно, рассматривая старого райдена. – Как ты ухитрился растерять всю силу и превратиться в такое ничтожество?»
– Не самое уютное местечко ты выбрал для своего дома, – сказал он вслух, глянув на темный провал сеней. – Мертвецы как, не беспокоят?
– А ну их, – отмахнулся Тиира. – Как лунная ночь – так и лезут в ворота. Все створки обглодали. А что поделать?
– В другое место переехать? – предложил Калли.
– Нельзя! Я должен оставаться здесь.
– Почему? – спросил Вяйно, стараясь не слишком выдавать свой интерес.
– Я страж, – прошамкал старый райден. – Сторожу колдовской круг на горе Браге. Чтобы больше никто в него не вошел и не вышел.
Вяйнемейнен насторожился.
– Да ведь он запечатан, – сказал Калли.
– Э-э! Кто запечатал, тот и распечатать может. А если этот круг откроется, то всем карьяла… да нет, всему миру – придет конец!
Калли удивленно промолчал.
«Похоже, он и в самом деле так думает», – отметил Вяйно и спросил самое главное:
– Брат Тиира, куда ведет этот круг?
Старик долго молчал. Когда наконец заговорил, в его голосе отчетливо прозвучал страх:
– Не могу сказать. Пусть смилуется надо мной Тапио – не могу.
– Да что ж ты все время Лесного Хозяина поминаешь? – не выдержал Калли. – Ты ведь давно уже не охотник!
Все трое повернули головы в сторону деревянного идола. В тишине было слышно, как по столу шныряют тараканы. Через некоторое время Тиира громко шмыгнул носом.
– Как же мне ему не поклоняться, благодетелю, когда он мою душу из самой Маналы на сосновом стволе вызволил?
Вяйно и Калли взглянули на него с одинаковым недоумением.
– Душу? – недоверчиво повторил холоп. – На сосновом стволе?
– Вот именно. Господин мой Тапио один не побоялся мне помочь, когда меня, полумертвого, носили черные волны нездешних морей…
Калли поймал взгляд Вяйнемейнена, указал глазами на Тииру и постучал себя по голове.
– А боги Голубых полей, – желчно добавил Тиира, – и пальцем не шевельнули, чтобы мне помочь! Как за битвой моей великой наблюдать, так пожалуйста,
а спуститься с небес – побоялись. Струсили! И больше я их с тех пор не видел.«Не ты один», – подумал Вяйно и спросил:
– С кем же ты сражался, Тиира? Расскажи нам о своей великой битве!
Старик открыл рот, словно хотел что-то выговорить, но посмотрел на маленького идола и задрожал. Калли ловко всунул ему в руки новую кружку пива.
– Давай, дед, – о подвигах, – потребовал он. – А то впервые в жизни встречаю живого райдена, а он только мямлит да трясется. Может, ты и не райден вовсе?
Тиира бросил на него свирепый взгляд, выпил кружку залпом, утерся кудлатой бородой и заговорил:
– Случилось это лет двадцать тому назад. Я в то время на промыслы уже не ходил, а жил в Заельниках у родни. И вот прибегают ко мне людишки и вопят, что на горе Браге появилось чудовище и напало на озерные выселки, вот эту самую деревню. Делать нечего, пошел я разбираться. В моих охотничьих угодьях должен быть порядок, иначе сразу какой-нибудь сосед явится проведать – не утратил ли брат-охотник чутье да сноровку…
– Так все райдены и сгинули, испытывая друг друга, – кивнул Вяйно. Прозрачный намек Тииры вызвал у него только горькую улыбку.
– И что дальше было? – с любопытством спросил Калли.
– Люди болтали о чудовище невесть что: дескать, оно и трехглавое, и крылатое, и огнедышащее, вместо перьев у него острые клинки, а крик сводит с ума. Вылетело из грозовой тучи, свило себе гнездо на Браге, а потом слетело вниз, к озеру, и давай пировать.
– Что-то я такое слышал, – сказал Вяйно. – А как было на самом деле?
– Крикуны, как водится, всё переврали, – продолжал Тиира. – Не было никакого трехголового чудовища. Пришел я на озеро, смотрю – деревня уже догорает, живых не осталось, и никого там нет, кроме той хищной твари. Крови напилась, убийствами насытилась, крылья раскинула – отдыхает. Я ее, конечно, сразу узнал. Не из тучи она явилась, а прямиком из Похъёлы.
– Верно ли я тебя понял? – спросил Вяйно. – Это был тун?
– Он самый. Точнее, она. Тиира тяжело вздохнул:
– Мне повезло, что она устала и опьянела от человечины, иначе бы никогда мне с ней не справиться. После долгой борьбы мне удалось прогнать ее из деревни. Тварь сбежала на Браге. Она так опилась крови, что едва могла лететь, – будь я лет на пятьдесят помоложе, просто снял бы ее из самострела. Взошли мы на Браге, и там… Ох тяжко мне все это рассказывать, брат райден. После той битвы со мной случилось что-то недоброе. Словно я сам теперь вроде тех мертвецов, что мои ворота по ночам глодают. Вроде всё как раньше, а иногда кажется – пелена глаза застлала. Смотрю на одно – вижу другое. Вот ты пришел, а я тебя не признал…
– Ты говори, говори, – мягко сказал Вяйнемейнен.
– Ты бывал на Браге? Там наверху круглая поляна, а на ней – кольцо камней. Хороший рунный круг, я им сам нередко пользовался. Тварь вошла в него – и исчезла, скрылась из этого мира. Но в старые времена удрать от меня было непросто. Мы летели в полной темноте до самого утра, а когда рассвело, я увидел, что внизу – море. Тварь летела все медленнее, и я был уверен, что вот-вот ее нагоню. Но потом вдалеке показался остров – одинокий пик посреди моря, вершиной уходящий в облака…