Меня зовут Бригантина

— А как?

— Как-как… Как-нибудь вставай, а я поправлю. Так, грудь выпяти, а спину прогни! Подбородок выше! Еще выше! Нет, так похоже, что ты на луну воешь в тоске. Хвост задери выше! Еще выше!

— Ой, а выше не получается! — Брыся обернулась и расстроенно посмотрела на свой хвост.

Энди критически осмотрел свое произведение со всех сторон.

— Сойдет для первого раза. Вот так и стой.

— Долго? — напряженно спросила Брыся.

— Ага, — кивнул он. — Ты же хотела тренироваться? Вот и стой!

Примерно через полминуты он продолжил:

— После того, как ты встала в стойку, надо зарычать. Рычи!

— Это легко! Рычать я умею! — обрадовалась Брыся и зарычала.

— Нет, так только щенки рычат. Рычи по-взрослому!

— А я по-взрослому не умею! — опять расстроилась Брыся. — Это как?

Бигль рявкнул всем горлом. Брыся попробовала повторить, но ничего не получилось. Она пожала плечами и села на травку.

— Знаешь, почему у тебя не получается? — сказал Энди. — Потому что ты все делаешь отдельно! Давай, репетируй все вместе!

Брыся послушно помахала хвостом, встала в стойку и зарычала. Получилось гораздо убедительнее. Я захлопала в ладоши, а Брыся от удовольствия запрыгала на месте.

— Отлично! — похвалил Энди. — Это ты усвоила, теперь надо регулярно тренироваться. Когда научишься быть совсем убедительной, я дам тебе несколько уроков боя. Хочешь?

— Хочу! Но это, похоже, еще нескоро будет… Может, я могу спасать людей как-нибудь по-другому?

— По-моему, из тебя может получиться отличный клоун, — предложила я.

— Клоун? Это кто? Он тоже людей спасает?

— Клоуны — это специальные люди и собаки, — объяснил Энди. — От депрессии спасают. Мы с ними иногда сотрудничаем. То есть сотрудничали.

— А что такое ди-пре-сия? — озадаченно переспросила Брыся.

— Это такая болезнь, — объяснил Энди, — когда человек вдруг становится грустным и перестает выходить из дома.

— Тогда как же я могу его спасти, если он — у себя дома, а я — у себя?!

— Это очень просто! — воскликнул Энди. — Нужно дать объявление, что собака по имени Брыся приглашает всех грустных людей на представление под названием «Брыся — лучшее средство от депрессии», во время которого они будут так сильно смеяться, что обо всем забудут. Годится?

— Годится! А что такое прид-став-ление?

— Это когда ты делаешь всякие смешные трюки, а остальные на тебя смотрят и хлопают в ладоши. Ты какие трюки умеешь делать?

— Я умею сидеть по команде, лежать по команде, заходить в клетку, тоже по команде. Вроде все. Ой, забыла! Я еще умею отдавать носки по команде «Отдай носок!». Теперь все.

— Ну, это не смешно, — сказал Энди, — это все собаки умеют. Ты научись чему-то такому, чтобы никто не умел, и всем было смешно. Хочешь, завтра вместе подумаем? А то мне уже пора идти, вон, подстилку мою понесли и пакет с мисками! — он кивнул в сторону людей, выгружавших вещи. — Надо проследить, а то потом ничего не найдешь!

— Давай! — согласилась Брыся. — Но завтра мы обязательно встретимся. А то мне ужасно хочется людей спасать!

— Договорились. После завтрака, идет? Я видел дыру в вашем заборе, в которую я вполне могу пролезть.

И Энди побежал следить за выгрузкой своих вещей. Видя, какой серьезный поворот приняло дело, я сказала:

— Если честно, я думаю, что тебе ничего не надо придумывать. Чтобы развеселиться, человеку достаточно за тобой денек понаблюдать. Ты — прирожденный комик, даже учиться не нужно.

— Правда? — восхитилась Брыся. — Значит, я тоже могу кого-нибудь спасти от ди-пре-сии?

— Можешь, — я кивнула головой, — например, меня.

— А у тебя ди-пре-сия? — она наклонила голову набок и посмотрела на меня с сочувствием.

— Не совсем…

— Ну, ма-а-ама! — заныла Брыся. — Если у тебя нет ди-пре-сии, я тогда пойду других спаса-а-ать! У кого она е-е-есть!

— Ладно, я тебе объясню, — решилась я. — В общем, до тебя у меня была другая собака. И я по ней очень грущу.

— Как это — до меня? — с удивлением спросила она.

— Однажды давным-давно в моем доме появился такой же щенок, как ты. Мы прожили вместе много счастливых лет, но как-то утром моя собака умерла. Я похоронила ее в саду и посадила на могиле цветы, вон там — видишь? И когда я на них смотрю, я как бы ее там вижу.

В ответ по вереску пробежал легкий ветерок.

— И поэтому ты грустишь? — спросила она, прижимаясь ко мне всем телом.

— Да, мне ее очень не хватает. Если бы она сейчас была жива, все было бы по-другому. Например, я не оставляла бы ее надолго одну, никогда бы не ругала… Но чтобы я это поняла, мне надо было ее потерять. Знаешь, оказалось, что любые проступки и недостатки любимого существа кажутся полной ерундой по сравнению с его смертью.

— А я тоже умру? — встревожилась Брыся.

— Конечно. И я.

— А если я умру, что ты будешь делать?

— Я буду долго плакать, — ответила я, гладя ее черно-белые кудри, — а потом, наверное, опять возьму щенка.

— А если умрешь ты? Что буду делать я?

— Ты тоже будешь долго плакать, а потом выберешь новую маму… А хочешь, мы выберем ее вместе? Я напишу завещание, и ты попадешь к той маме, к какой пожелаешь!

— Какое такое «вещание»? — насупилась Брыся. — Я же не вещь.

— Завещание — это от слова «вещать», то есть «говорить». А кого бы ты хотела в мамы?

— В мамы? Не знаю… А можно в мамы выбрать папу?

— Конечно! Он тебя очень любит.

— Точно, любит! — подтвердила Брыся. — Когда я разодрала твою ночную рубашку, он спрятал все клочки в помойку и сказал, чтобы я тебе не показывала. Он сказал, что если ты узнаешь, ты меня накажешь! А-я-не-по-ка-зала-а-ты-не-на-ка-зала!

Вывернувшись из моих рук, Брыся заплясала на диване, крутя хвостом, как пропеллером.

— Брыся! — сказала я строго. — Ну-ка, отвечай, какие еще у вас секреты с папой?

— Ой! Он же меня просил… Ой!

— Поздно! Проговорилась! Впрочем, ладно, разговор не об этом…Так ты согласна?

Брыся вдруг перестала плясать и посмотрела мне прямо в глаза.

— А как же ты? Ты будешь в земле, под цветами? — серьезно спросила она.

— Ну да… — грустно улыбнулась я.

— И я тоже смогу иногда смотреть на них и видеть тебя?

— Не знаю, Брыся, — честно ответила я, — но у тебя останется что-то, что будет напоминать обо мне.