Мерецков. Мерцающий луч славы

–  Товарищи, - сказал, слегка волнуясь, Кирилл Афанасьевич, - наконец наступил момент, когда войска нашей 4-й армии нанесут по врагу первые удары. Признаюсь вам, что я очень переживаю, как у нас пойдут дела. Конечно, нам бы иметь ещё суток пять-десять, чтобы лучше подготовить войска к боям. Но Ставка, лично товарищ Сталин просят скорее начать наступление, и сделать это надо, чтобы спасти Ленинград, а также не дать гитлеровскому командованию возможность перебросить часть сил под Москву. Так что здесь, под Тихвином, мы с вами тоже защищаем Москву и Ленинград от фашистов.
– Мерецков сделал паузу.
– Если нет вопросов по плану операции, я готов изложить задачи каждой дивизии в наступлении.
– Ом подошёл к карте, висевшей на стене.
– Нам удалось обложить противника, находящегося в Тихвине, с трёх сторон. Северная опергруппа, действуя правым флангом в южном направлении, перехватит шоссейную и железную дороги Тихвин - Волхов и отсечёт немцам пути отхода на запад. Вот сюда, - указкой командарм показал район на карте. Навстречу северной опергруппе с юга двинется ваша оперативная группа, генерал Павлович. Ваши бойцы должны перехватить грунтовую и железную дороги Тихвин-Будогощь и отсечь врагу пути отступления на юго-запад. Обе оперативные группы встречными ударами замкнут кольцо вокруг Тихвина.

– Кирилл Афанасьевич пристально посмотрел на карту.
– Теперь о дивизии Кошевого. Она нанесёт лобовой удар по городу с юго-востока. А ваша, генерал Яковлев, южная оперативная группа будет наступать в общем направлении на Будогощь.

–  А если встречный удар у меня и генерала Иванова не получится?
– спросил генерал Павлович.

–  Я это предусмотрел, - улыбнулся командарм. Тогда вы перережете коммуникации и пути отхода немцем на дальних подступах к Тихвину, и гитлеровцам каюк! Теперь о 54-й армии Ленинградского фронта, - продолжал Мерецков, глядя на карту.
– Она нанесёт удар по врагу вдоль реки Волхов на Кириши. С командармом генералом Федюнинским я уже всё согласовал. Иван Иванович человек обязательный и нас не подведёт. 52-я армия генерала Клыкова уже ведёт уличные бои, она захватила город Вишеру и продолжает теснить противника.
– Мерецков окинул цепким взглядом своих подопечных.
– Ну как, орлы, осилим врага?

–  Надо бы выдюжить!
– весело бросил генерал Стельмах.
– Но, чует моё сердце, бои будут тяжёлыми и не сразу немец повернётся к нам спиной.

–  А мы заставим его не только повернуться, но и прытко побежать, дабы не пришёл ему капут!
– не без улыбки произнёс генерал Яковлев.

–  Итак, мы обсудили план контрнаступления, - веско подчеркнул Мерецков.
– Прошу всех убыть в свои соединения. Не забудьте, начинаем наступление девятнадцатого ноября!..

Ноябрьские снежные метели под Тихвином завывали днём и ночью, намели огромные сугробы. Однако земля, сплошь покрытая заболоченными лесами, не промёрзла, и бойцы, наступая, по колено утопали в белой каше. В самый разгар боя Мерецков со своего КП смотрел в бинокль, но ничего не мог разглядеть в серой промозглой пелене. «Лишь бы смять оборону фрицев, а уж потом наших ребят ничто не остановит», - эта мысль согревала Кирилла Афанасьевича. Но немцы упорно оборонялись, их танки, зарывшись в землю, вели интенсивный огонь.

Звонили и докладывали о боях вокруг Тихвина комдив 65-й Кошевой, комдив 191-й стрелковой Виноградов, комдив 44-й Артюшенко, генерал Павлович. «Что-то нет вестей от моего крестника Яковлева, - забеспокоился Мерецков.
– Может, у него наступление застопорилось, а он, гордец, не просит помощи, старается сам решить проблему». И надо же, только подумал о генерале, как он тут же вышел на связь!

–  Наконец-то дал о себе знать, - пробурчал в трубку полевого телефона Мерецков.
– Я с утра переживаю, думаю, как дела у моего крестника? То, что твои бойцы создали угрозу коммуникациям врага, меня радует, а вот то, что войска продвигаются медленно, огорчает.

–  Меня тоже, товарищ командарм, - гулко отозвался Яковлев.
– Нередко на нашу атаку немцы отвечают контратакой.

–  Нажимай, Всеволод Фёдорович, Тихвин уже виден на горизонте, - подбодрил генерала Кирилл Афанасьевич.
– Ещё один-два рывка, и город будет наш!..

За две недели ожесточённых боев 4-я армия нанесла врагу ощутимые удары и серьёзно ослабила его группировку в районе Тихвина. Но что-то в 4-й армии нарушилось, где-то произошёл сбой, надо было что-то менять в действиях войск.

На рассвете Мерецков пригласил к себе начальника штаба генерала Стельмаха, других военачальников.

–  Вот что, полководцы, - шутливо заговорил командарм, - необходимо срочно внести изменения в план операции, а также провести некоторую перегруппировку сил.

–  Наверное, вы хотите основные усилия перенести на левый фланг армии?
– спросил начальник штаба Стельмах.

–  А ты, Григорий Давидович, вмиг сообразил, что к чему, глядя на карту.

Похвала командарма смутила генерала, он даже слегка зарделся. Командующий артиллерией Дегтярёв бросил реплику:

–  Товарищ командарм, он ещё вчера вечером сказал, что хочет предложить вам ударить по немцам с левого фланга!

Мерецков смерил Стельмаха острым взглядом.

–  Это правда?

–  Была такая задумка.
– В карих глазах Стельмаха промелькнула настороженность.
– Ночью я не стал вас беспокоить, отложил до утра.

–  Плохо, начштаба! Впредь подобные вещи не откладывать, а сразу сообщать о них. Итак, с левым флангом всё ясно. Теперь о главном ударе. Его будет наносить опер группа генерала Павловича. Где? Вдоль реки Сясь. А вспомогательный удар нанесут все соединения северной опергруппы. Дивизия Кошевого усилит свой левый фланг, чтобы ударить на Тихвин с юга и юго-запада. Всё ясно, товарищи? Вопросы есть? Нет.

–  Есть предложение, товарищ командарм.
– С места поднялся генерал Стельмах.
– Поскольку войска генерала Павловича будут наносить главный удар, нам надо усилить его опергруппу.

–  Надо бы, - согласился Мерецков.
– Что вы предлагаете?

–  Отдать Павловичу «гренадерскую» бригаду из четырёх батальонов, а также кавалерийский полк, который мы уже сформировали. Всего более трёх тысяч человек.

Командарм закурил папиросу, поднял глаза на Стельмаха.

–  Можете отдать Павловичу все наши резервы, - разрешил он.

Всю ночь Кирилл Афанасьевич не сомкнул глаз. Он переговорил со всеми комдивами, командирами полков и бригад по телефону, отдал некоторые распоряжения, побывал у танкистов и минёров. Вернулся в штаб армии усталый. Пытался позвонить жене, но московская линия была перегружена и милый девичий голос посоветовал ему позвонить ещё раз на рассвете, когда будет меньше работы.

–  Спасибо, красавица, но на рассвете мы будем слушать музыку боя, - шутливо ответил телефонистке Мерецков.

Утром 5 декабря войска 4-й армии, перегруппированные и усиленные, начали наступление. Три дня шли напряжённые бои, а в ночь на 9 декабря начались решительные атаки на Тихвин. Две стрелковые дивизии - 191-я с северо-востока, 65-я с юга - нанесли удары по врагу. Пехоту поддерживала артиллерия. Не выдержав натиска наших войск, немцы отступили, и бойцы ворвались в город.

Мерецков вышел во двор. Рассветало. В небе гасли звёзды. Ветер поутих, прилёг у леса отдохнуть. Кое-где ещё ухали орудия. У вездехода командарма возился адъютант капитан Борода.

–  Ну, что там, можно ехать?
– спросил Кирилл Афанасьевич.

–  Машина готова!
– отозвался капитан.
– Куда вы решили ехать?

–  В Тихвин, к комдиву Кошевому. Я только что говорил с ним по телефону, он ждёт нас.

Добрались до Кошевого быстро. Комдив отдал Мерецкову рапорт. Ему было чем порадовать командарма: его войска первыми ворвались в город, сокрушив оборону немцев.

–  Давай пройдёмся по городу, Пётр Кириллович, поглядим, как оборонялись немцы, - предложил Мерецков.

Позднее, уже будучи маршалом, Кошевой, вспоминая эту «прогулку» по Тихвину, отмечал, что «командарм часто останавливался, всматриваясь в опалённые огнём сражения здания, в разбитую немецкую технику, о чём-то думал. На дороге лицом вверх лежал убитый фашистский солдат. На животе тускло блестела пробитая пулей пряжка пояса с надписью «Gott mit uns» («С нами Бог»)».

Мерецков вернулся в штаб фронта весёлый. Глядя на генерала Стельмаха, писавшего заявку в Центр на вооружение и боеприпасы, он воодушевлённо произнёс: