Мёртвые души. Книга 1 и Книга 2

К сумеркам я начал выдыхаться. Мышцы гудели, как натянутые струны, рука дрожала, пальцы с трудом удерживали копьё. Осталось лишь найти укрытие, желательно без когтей, зубов и гнилого дыхания внутри. Я двигался на инстинктах, понизу, между полусгоревших деревьев, прислушиваясь к каждому треску.

Именно поэтому я услышал его слишком поздно.

Он не выл, не шёл громко. Просто… вышел из тени, как будто был частью этой тьмы.

Больше двух метров ростом. Обнажённая мускулатура, будто кожа сожжена и сорвана, обнажая пульсирующие волокна. Лицо искажено, один глаз затянут плёнкой, другой пылает зловещим жёлтым светом. И когти. Как у медведя, но длиннее.

Это не обычный бездушный.

Я отступаю — он бросается. Молниеносно. Удар — щит дрожит, я падаю на колено, едва не теряя копьё. Спину пронзает боль — камень или коряга, неважно. Живой. Пока.

— Спокойно, — шепчу сам себе, — не паникуй. Сейчас умрёшь — обидно будет.

Он атакует снова — я кувыркаюсь вбок, царапины по ребрам, но цел. Вскочить — и вперёд! Бью копьём в живот — как в дерево. Он дёргается, но не падает.

Щит — удар — назад. Я уже не думаю. Просто реагирую.

Бой продолжается — минута? десять? вечность? Щит треснул, левая рука не поднимается, я весь в грязи и крови — своей или чужой. Копьё вонзается в горло, когда он замирает на миг. И этого хватает.

Он начинает падать, а я падаю вместе с ним.

И тут — голос в голове. Холодный, чёткий, как всегда:

— Поздравляем. Получено 6 единиц энергии тела.

— Активирован второй уровень средоточия. В течение следующих суток будет незначительно укреплено физическое тело.

— До следующего уровня средоточия — 200 единиц энергии.

Я лежу на спине, смотрю в багровое небо и тяжело дышу. Рот расползается в кривую улыбку.

— Двести? Ну да. Ерунда. Всего-то тридцать три таких урода… и я как огурец, — хриплю я, и кашель сбивает дыхание.

Но я жив. А значит, пока — выиграл.

И надо найти укрытие. Пока ночь не выпустила из нор кого-то ещё хуже.

Проснулся от собственной дрожи.

Где-то внутри будто кто-то крутил шестерёнки, натягивал сухожилия, растягивал мышцы, как резину — на разрыв. Не боль в привычном смысле, а трансформация через пытку. Будто тело решило: «Раз ты выжил — держи обновление. С гарантией боли».

Я сжал зубы, когда попробовал пошевелиться. Каждый сустав отзывался хрустом, будто его заново вставили. Спина, плечи, колени — всё ломило, как после драки с трактором. Даже пальцы на ногах ныли.

— Ну ты и подарок, — пробормотал я, — спасибо, система. Будь ты неладна.

Сквозь сон и боль в голове билась мысль: «Второй уровень средоточия… круто. Только если не сдохну от внутренних разрывов по дороге до следующего».

Когда сел — чуть не вывернул себе поясницу. Стиснул губы, отдышался. Двигаться можно, но медленно, как будто тело вдруг стало в два раза тяжелее. Или я — в два раза слабее.

Но оставаться тут — не вариант. Если рядом был такой монстр, значит и другие не хуже где-то поблизости. А сидячая цель — это просто обед с гарниром.

С усилием нацепил броню. Лямки резали плечи, будто я впервые её надел, а не прожил в ней последние сутки. Щит — тяжёлый, рука не держит. Копьё — как шест, а не оружие. Но…

— Хватит ныть, Игорь, — сказал я себе вслух. — Сдохнуть можно и без боли. А если больно — значит живой.

Выбрал направление — там, где меньше следов, больше зарослей, и ушёл, чуть прихрамывая, сжав зубы.

Сейчас я уже не просто охотник.

Я — носитель масштабируемого средоточия, мать его.

Пускай никто не знает. Пускай я сам не до конца понимаю, что это значит.

Но если в этой заднице мне дали шанс — значит выйду, ползу, но выйду.

А пока — на охоту.

Утро встретило меня сухим ветром и тусклым солнцем, которое больше напоминало лампу в морге — холодное, безразличное. Ночью было паршиво. Мерещились звуки, будто кто-то дышал рядом, скрежетал когтями по камням. А может, и не мерещились.

Протянул руку к мешку — осталась пара кусков вяленого мяса и немного воды. Хватит на сегодня. Если повезёт — на завтра с натяжкой.

Местность изменилась.

Трава — выше колена, жёлто-бурого цвета, будто из неё высосали все соки. Среди травы — серые валуны, гладкие, как будто их шлифовали когтями столетиями. Деревьев почти не было, только какие-то корявые кусты, похожие на ожоги на коже земли. Воздух сухой, в горле першит после каждого вдоха.

И как будто вместе с пейзажем изменились и бездушные.

Они стали… ближе к "живому". Уже не те вялые, неуклюжие создания с пустыми глазами. Сейчас на меня вышел первый — двуногий, с наклонённой вперёд спиной и вытянутыми руками. Морда — как смесь крысы и летучей мыши, уши — длинные, глаза — тёмные щели, рот — полный мелких острых зубов. Он двигался рывками, но уверенно. Не спотыкался, не рыкал в воздух просто так. Он искал слабое место.

И нашёл бы, если бы я всё ещё сражался как вчера.

Копьё в упор под рёбра — и он взвизгнул, забрызгав мой доспех густой чёрной кровью. Щит вбок — отбил когти. Вторым ударом добил. Сел рядом, отдышался. Сердце колотилось, как бешеное. Мышцы ныли. Всё тело сопротивлялось движению.

Глава 8

Следующие двое пришли почти сразу.

Из травы. Один прыгнул, второй обошёл справа. Их кожа — тугая, как у высушенного животного. Глаза — уже с намёком на понимание. Они нападали вместе, не по очереди. Меня спасло только то, что я рефлекторно прыгнул вбок и вонзил копьё в горло ближайшему, прежде чем второй успел накинуться.

Сломал щит — трещина по ребру, теперь будет хуже держать удар. Кровь текла по руке, порез глубокий, но не критичный.

А потом был ещё один. И ещё.

Каждый бой отнимал силы. Съел остатки мяса. Осталась только вода. К ночи почувствовал, что тело снова лихорадит — трансформация не закончилась. Кожа зудела, будто под ней росло что-то новое, мышцы наливались, как под нагрузкой, но я и шагать-то нормально не мог. Жёсткость в суставах, лёгкий тремор в пальцах.