Месть

– Тебе придется разобраться с этим.
– Он указал на рану на груди Паво.

Паво опустил взгляд. Порез был неглубокий, но кровь из раны струилась по его лицу. Боли не было. В его голове все еще крутились мысли о победе и об опасной задаче, стоящей перед ним.

Нерва кивнул на восточные ворота: - Пошли в лазарет и сделаем это побыстрее. Император ждет.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Странное спокойствие охватило Паво, пока он шел по коридору. Лазарет был переполнен ранеными, и Нерва провел его в соседнюю комнату, скудно обставленную носилками и койками, для уже перевязанных раненых. Сквозь тонкие стены Паво слышал мучительные крики раненых гладиаторов, находившихся под скальпелем хирурга. Раны на его руке и груди теперь болезненно пульсировали, но его мысли были сосредоточены на другом. Он закрыл глаза и старался представить свое неминуемое покушение на жизнь Императора. Когда он снова открыл глаза, то увидел худощавую фигуру, стоящую в дверном проеме. Глубокие черты его лица были освещены мягким мерцанием масляных ламп в коридоре.

– Ах, гладиатор! Поздравляю с победой! – торжественно объявил Ланат , приближаясь. Походка сенатора стала пружинистой, и он с трудом сдерживал ликование. - Как приятно видеть, что благородный римлянин выходит победителем в бою с гладиаторами. Не то, что те аристократические бродяги, которых мы видели вчера, гоняющихся за зайцами и страусами , на потеху публики.

Паво непонимающе посмотрел на сенатора: - Где Аппий?

Ланатус нервно оглядел комнату, глядя на лица других раненых гладиаторов. Он наклонился вперед и прошептал на ухо Паво: - Ради бога, парень, говори потише! Если нас кто-нибудь услышит, нам конец. Мы не можем позволить себе оступиться. Только не сейчас. Судьба Рима зависит от нас с тобой.

– Возможно, для вас это так. - У Паво стало свирепое выражение лица.
– Но меня волнует только мой сын. Мы же договорились.

– Все будет в порядке, - прошептал Ланат, собираясь с мыслями.
– Ты должен быть благодарен за предоставленную тебе возможность, Паво. Ты скоро войдешь в историю как человек, положивший конец жизни диктатора и вернувший Риму его истинное величие. Я тебе даже завидую, если хочешь знать.

– Тогда пойди и убей Клавдия сам.

Сенатор холодно посмотрел на Паво, плотно сжав губы.

– Где мой сын, - сказал Паво.

– Мальчик в безопасности.

– Он по дороге в Остию?

– Пока нет, - холодно ответил Ланат, понизив голос. – Только после того, как ты выполнишь свою часть сделки. Убей Императора, и тогда я отправлю Аппия вместе с твоим другом Букко в Остию.

Паво уставился на сенатора: - Я ничего не буду делать, пока Аппий не окажется в безопасности.

– Я не соглашусь ни на что подобное, - прошипел Ланат.
– Важно то, что твой сын вырван из когтей Императора Он в безопасном месте. И я сдержу свое слово, Паво, несмотря на твои измышления об обратном. Аппий будет вывезен из Рима, как только ты прольешь кровь Императора.

В комнату вошли двое санитаров с носилками. Паво смутно узнал раненого гладиатора из группового боя. На животе виднелась глубокая рана, блестевшая ярко-красной плотью, как пара сморщенных губ. Рана выглядела смертельной. Гладиатор был в бреду. Ланат подождал, пока санитары поставят носилки в углу комнаты и перекатят гладиатора на одну из пустых коек. Как только они вышли, он повернулся к Паво.

– Ты не в том положении, чтобы спорить со мной. Либо ты убиваешь Императора и Аппий остается жив, либо получаешь свою награду, но мальчик умрет.

Паво поморщился. Ланат не оставлял ему выбора. Он неохотно кивнул. Сенатор тяжело вздохнул через ноздри.

– Улыбнись, Паво. Ты скоро станешь спасителем Рима. - Мерцание масляных ламп освещало его серые глаза, когда он сунул руку под тунику и осторожно вынул маленький кинжал, который крепко зажал в правой руке, скрывая от чужих глаз. Его осторожность была излишней. Все мужчины в комнате корчились в агонии от полученных ран. Никто не обратил на него внимания, когда он сунул оружие Паво. Гладиатор взглянул на кинжал, чудовищность того, что он собирался сделать, сжала у него все внутри. Он поспешно сунул оружие в складки набедренной повязки, убедившись, что его никто не видит. В этот момент в комнату вошли двое охранников. Ланат быстро отступил на шаг от Паво и прочистил горло.

– Я слишком долго удерживал тебя, мой друг. Ты, должно быть, очень спешишь получить свой приз от Императора. - Его глаза сверкнули, когда он добавил: - Обязательно передай Его Императорскому Величеству мои наилучшие пожелания.

С быстрой ободряющей улыбкой он повернулся на месте и вышел. Охранники пронеслись мимо него, каждый схватил Паво за руку и они потащили из комнаты. Они грубо по вели его по коридору, миновав несколько входов в галереи, прежде чем оказаться у мраморных ступеней. Стены здесь были богато украшены лепным рельефом, изображавшим Императора, большим пальцем подающего знак милосердия побежденному гладиатору. По обеим сторонам ступеней стояли четверо преторианских гвардейцев, а наверху его ждало знакомое лицо, чтобы проводить к Императорской ложе.

– Макрон? - фыркнул Паво.

– Парень, - хрипло ответил Макрон. - Ты все еще цел, как я вижу.

– Едва жив.

Оптион хмыкнул: - Неплохой был спектакль. Тебе нужно еще немного поработать над твоими движениями, а то некоторые из твоих колющих атак были откровенно жалкими. Но в целом ты хорошо справился. - Когда он говорил, выражение его лица смягчилось, и Паво почувствовал, как его грудь набухла от гордости. Несколько слов скромной похвалы от его бывшего наставника значили для него больше, чем одобрение толпы. Он наклонил голову к Макрону.

– Что ты здесь делаешь?
– спросил он. – И почему ты так одет?

– Во всем виновата эта проклятая греческая змея, - хрипло рявкнул Макрон, ведя Паво вверх по мраморным ступеням. - Мурена заставил меня выдать себя за одного из его сотрудников. Я задыхался в этой проклятой тунике все утро.

– Но зачем? Я думал, вы уже направляетесь обратно на Рейн?

– Я тоже так думал, - прорычал Макрон.
– И я бы уже уехал из Рима, если бы какие-то ублюдки не замыслили против Клавдия.

– Замыслили что именно? - сказал Паво, притворившись неосведомленным.

– Убить его, - ответил Макрон с каменным выражением лица.
– Паллас и Мурена считают, что какой-то предатель планирует убить Императора сегодня, прямо здесь, на Играх. Он прищурился на темнеющие облака, приближающиеся к Имперской ложе. - Если они планируют сделать из Клавдия отбивную, то опоздали. Осталось всего несколько поединков.

Паво почувствовал жгучую боль в руке, и давшую о себе знать рану на груди.