Место назначения неизвестно

— Простите за эмоции, Ван Хайдем, — сказал он.

— Ну что вы, что вы… — улыбнулся голландец.

— Прошло так много времени, — сказала Хилари, — и я… — Она слегка покачнулась. — Я… пожалуйста, можно я сяду?

Том Беттертон поспешно усадил ее на стул.

— Конечно, дорогая. Чувствуй себя как дома. Эта ужасная поездка! И авиакатастрофа. Бог мой, как ты спаслась?

Итак, передача информации была полная. Об авиакатастрофе здесь было все известно.

— У меня после нее такая ужасная путаница в голове, — сказала Хилари, виновато улыбнувшись. — Постоянно все забываю, плохо соображаю, и еще у меня появились страшные головные боли. А каково было увидеть вместо тебя совершенного незнакомца! У меня в голове сейчас все перепуталось, дорогой. Надеюсь, что не буду для тебя обузой!

— Ты? Никогда! Тебе просто нужно немного успокоиться, вот и все. Времени для этого у тебя здесь будет предостаточно.

Ван Хайдем тихо направился к двери.

— Оставлю вас, — сказал он. — Потом вы проведете свою жену в регистратуру, хорошо, Беттертон? А пока, я думаю, вы хотите побыть наедине.

Он вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

И тут же Беттертон упал на колени перед Хилари и зарылся лицом в ее грудь.

— Дорогая, дорогая, — повторял он.

Опять она почувствовала предостерегающий нажим его пальцев. В его шепоте, таком тихом, что его едва можно было различить, звучали настойчивость и мольба.

— Продолжайте. Здесь могут быть микрофоны… ни в чем нельзя быть уверенным…

Это правда, сомнений нет. Ни в чем нельзя быть уверенным… Страх… тревога… неопределенность… опасность… постоянная опасность… Хилари чувствовала, что ею был насыщен воздух.

Том Беттертон сел на корточки.

— Какое счастье видеть тебя, — ласково сказал он. — И, знаешь, все как будто во сне, как будто только кажется. У тебя тоже такое чувство?

— Да, тоже… как сон… здесь… с тобой… наконец. Это кажется сказкой, Том!

Обе руки она положила ему на плечи. Глаза ее смотрели на него, на губах играла легкая улыбка.

Здесь могут быть не только микрофоны, но и смотровые отверстия.

Хладнокровно и спокойно она оценивала то, что видела вокруг себя. Нервный мужчина приятной внешности тридцати с лишним лет, напуганный до полусмерти, дошедший до точки, мужчина, вероятно, прибывший сюда полным самых радужных надежд и превратившийся в… в «это».

Теперь, преодолев первое препятствие, Хилари почувствовала странное возбуждение и намерение хорошо сыграть свою роль. Она должна быть Оливией Беттертон. Поступать, как Оливия поступила бы, чувствовать, как чувствовала бы она. И жизнь была настолько нереальной, что стала казаться вполне естественной. Некто по имени Хилари Крейвен погибла в авиакатастрофе. С этой минуты о ней перестанут здесь даже вспоминать.

Следует сконцентрировать память на всем том, что усвоено загодя на уроках перед началом операции.

— Кажется, уже годы прошли после Фирбэнка, — произнесла она. — Пушинка… ты помнишь Пушинку? У нее родились котята… сразу после твоего отъезда. Произошло так много событий, всяких ежедневных пустяков, о которых ты не знаешь. Это кажется таким странным!

— Что касается прошлого, то в моем мозгу тоже многое путается… Это оттого, что я порвал со старой жизнью и начал новую.

— И… здесь все в порядке? Ты счастлив?

Необходимый, подобающий жене вопрос, который задала бы на ее месте любая.

— Здесь прекрасно. — Том Беттертон расправил плечи, откинул назад голову. Несчастные, испуганные глаза смотрели на нее с улыбающегося самоуверенного лица. — Небывалые возможности. Средства неограниченные. Идеальные условия для работы. И сама организация! Это что-то невероятное!

— О, я так и думала. Моя поездка сюда… Ты тоже добирался таким образом?

— Об этом здесь не принято говорить! Нет, я не укоряю тебя, дорогая, что ты коснулась запретного. Но… видишь ли, тебе нужно про это знать.

— А прокаженные? Это правда колония прокаженных?

— Самая настоящая. Здешняя команда врачей делает просто чудеса в исследовании проказы. Но колония полностью изолирована. Пусть она тебя не тревожит. Это просто… хитрая маскировка.

— Понимаю. — Хилари огляделась вокруг. — Мы в нашей квартире?

— Да. Это гостиная, там ванная, а дальше — спальня. Пойдем, покажу тебе.

Она встала и прошла за ним через хорошо оборудованную ванную комнату в просторную спальню с двумя кроватями, большими встроенными шкафами, туалетным столиком и книжными полками на стенах. Хилари с некоторым весельем осмотрела огромное внутреннее пространство шкафа.

— Даже не знаю, что мне положить сюда, — заметила она. — Все, что у меня есть, — это то, что на мне.

— А, это… Здесь ты можешь обеспечить себя всем, чем пожелаешь. Здесь есть салон мод со всем необходимым, косметика и все прочее. И весь товар только высшего класса. Организация полностью обеспечивает нас, все необходимое можно получить прямо здесь. Наружу выходить незачем.

Он произнес эти слова легко, но внимательный слух Хилари, казалось, уловил в них тщетно скрываемое отчаяние.

«Наружу выходить незачем… Выйти отсюда опять нет никаких шансов. Оставь надежду всяк сюда входящий… Клетка со всеми удобствами! Неужели ради этого, — метались ее мысли, — такие разные люди покинули свои страны, забыли о своей преданности, о своей прежней жизни? Доктор Баррон, Энди Питерс, молодой Эрикссон с мечтательным выражением лица, властная Хельга Нидхайм? Знали ли они, что их здесь ждет? Будут ли они удовлетворены? Этого ли они хотели?»

Она решила: «Лучше я не буду задавать слишком много вопросов… Вдруг кто-нибудь подслушивает!»

Подслушивали ли их? Шпионили ли за ними? Том Беттертон был определенно уверен, что такое возможно. Но прав ли он? Может быть, нервы, истерика? Том Беттертон, ей показалось, очень близок к нервному срыву.

«Да, — мрачно оценила она создавшееся положение, — такой же и ты, моя девочка, можешь стать через пять-шесть месяцев…»

Что же она делает с людьми, такая жизнь?

Том Беттертон спросил ее:

— Может быть, ты хочешь прилечь… отдохнуть?

— Нет… — она заколебалась. — Нет, думаю, не стоит.

— Тогда, может, я провожу тебя в регистратуру?

— А что такое регистратура?

— Все, кто приезжает сюда, проходят через регистратуру. Там записывают о тебе абсолютно все. Здоровье, состояние зубов, артериальное давление, группу крови, психологические реакции, вкусы, антипатии, склонность к аллергии, способности, предпочтения.

— Звучит по-военному… или, может, по-медицински?

— И то и другое, — ответил Том Беттертон. — И то и другое. Эта организация… она действительно очень внушительная.