Место третьего

Как же бесит акамовский спектакль! Они там с Ритсу, случайно, не успели встретиться? А то теперь и этот китайскими загадками заговорил.

Оглядываю комнату, останавливаюсь на доске, висящей над столом, и подхожу ближе. Раньше вся доска была увешана нашими с Рицкой фотографиями, теперь же меня на ней стало значительно меньше. Б'oльшая часть булавок держит совсем новые снимки, с которых на меня теперь смотрит… счастливое лицо Агацумы.

Вот их совместное фото: Рицка выглядит немного потерянным, но у Соби в глазах улыбка. Одиночный снимок Соби: он держит в руках кленовые листы, смотрит прямо в камеру и снова улыбается. Одиночный снимок Рицки: я узнаю набережную в Йокогаме, Рицка стоит у перил и улыбается от уха до уха. Опять фото вместе: в доме Соби они валяются на кровати, одной рукой Соби обвил Рицку за талию, другая очевидно держит камеру. Оба радостно улыбаются…

Я вспоминаю наше с Рицкой фото, которое ношу в кошельке. Вспоминаю те снимки Соби, которые видел у него дома, и те, что принёс мне Хироши. Как будто четверо разных людей. Рядом с Соби Рицка выглядит таким же счастливым, каким был со мной до амнезии. А Соби… вместе с Рицкой он кажется спокойным и довольным, каким я его никогда не видел.

Значит, Соби воспринял своё объединение с Рицкой как каникулы? Ну что ж, в таком случае, пришло время возвращаться к трудовым будням.

И тут я замечаю на некоторых фото то, на что не обратил внимания даже вчера: у Соби в ушах появились две синие бабочки. На одном снимке, правда, правую бабочку сменил небольшой шрам, видимо, в каком-то сражении вырвали. Но зачем вообще Соби понадобилось прокалывать себе уши? Такое иррациональное и несвойственное ему чудачество.

Крючочки… Рыба… Минами в рыбацких сапогах и с блокнотиком в руках… Зацепки… Почему я это вспоминаю? Зачем память подсовывает тот разговор у Томо?

Сам не зная зачем, постукиваю ладонями по столешнице и выдвигаю ящики один за другим. Нисей сказал, что я должен что-то найти. Распахиваю дверцы шкафа. Заглядываю под кровать. Что я ищу? Переставляю несколько книг на книжкой полке и вдруг… нащупываю что-то твёрдое, хорошо ложащееся в ладонь. Это ведь не может быть тем, о чём я думаю?

— Нисей!

Выходит громче, чем нужно, надеюсь, соседи не слышали. Акаме мгновенно распахивает дверь и, увидев то, что я держу, гадко ухмыляется.

— Что это?

— Пирсер.

— Я знаю, для чего он. Что он делает в комнате Рицки?

— Твой братик использовал его по назначению, когда твой чистый Боец… или его Боец?.. я уже запутался!.. решил преобразиться.

Рицка сам проколол ему уши?! Но это же не просто пирсинг красоты ради! Это же… Рицка, ты хоть знаешь, что оставил на Бойце самую настоящую метку? Сродни той, что кропотливо создавал я на горле Соби в виде терновых веток. Да какого чёрта-то?!

— Зачем Рицка это сделал?

— О, это была не его инициатива. Агацума припёрся к нему как-то раз и сам умолял проткнуть ему пару дырок.

Вот как… Выходит, Соби и сам понимает куда больше о природе своих потребностей, чем показывает. Рицку винить не стоит, он ещё маленький и неопытный в системном мире. А вот Соби точно знал, о чём просит и зачем. Он помнит, как я этой терновой веткой отдирал его от Ритсу, и сам придумал себе крючок, на который может сесть у следующей Жертвы. Он и не ждал моего возвращения, даже не надеялся…

— Ну что, теперь убед…

— Скажи-ка мне, Нисей, — добродушно начинаю я, возвращая пирсер на место, — откуда ты мог знать, что Рицка проколол Соби уши и что Соби сам об этом попросил? Откуда ты знал, что мама топила его, если ванную комнату с улицы не видно?

Акаме стушёвывается, но решает идти до победного.

— Я не видел этого, но слышал.

— Ты прослушивал наш дом.

— Да.

— Всё это время.

— Конечно. Я же не мог торчать на улице сутки напролёт.

— И ничего мне не сказал?

— Ты мог услышать что-то, что тебе не понравится, а виноватым оказался бы я.

— Значит, ты просто берёг мои нервы?

— Именно.

— А может, ты не хотел, чтобы я узнал, как Соби и Рицка сблизились? Я несколько месяцев провёл за сто километров отсюда, думая, что всё в порядке, пока не повстречался с Минами. Я ничего не предпринимал и не вмешивался, надеясь, что могу на тебя положиться. Наверняка ты хотел, чтобы рано или поздно Связь Соби и Рицки окрепла и каким-то образом смогла заглушить нашу с ним. Тогда я оказался бы бессилен и не смог бы вернуть себе Соби. Он остался бы с моим добреньким и безопасным братцем, с которым так клёво делать совместные фотки и валять дурака, а мне ничего не оставалось бы, кроме как довольствоваться тем, что есть, и остаться с тобой. Так ты это планировал?

Судя по хмурому лицу Нисея, я очень стройно всё изложил.

— Я же верил тебе.

— Верил… — по его губам проскальзывает горькая усмешка. — Я тоже тебе верил, Сэймей. Я даже смирился с тем, что после того, как проявилось Имя, ты не выкинешь чистого Бойца, потому что всё это время ты не переставал повторять, что я тебе нужен намного больше, чем он. Я думал, что Агацума — всего лишь жалкая пешка в твоих огромных планах, которая ещё пока для чего-то может сгодиться. А теперь получается, что тебя куда меньше заботит захват школы, чем возвращение этого белобрысого ублюдка.

— Какая ересь.

— Да что ты? Ты же хотел убить Ритсу, но когда представился прекрасный шанс — возможно, единственный, — ты просто покалечил его и бросил.

— Я вырезал этому гаду глаза собственными руками.

— Но не убил!

— Это должен сделать не я, а Кинг. Иначе мне никогда не возглавить школу.

— Или же иначе Агацума никогда тебе этого не простит? — ухмыляется Нисей. — Сэй, тебе и так уже не светит возглавить школу. Едва ты услышал о том, что он будет в Лунах, ты сорвался и помчался туда, хотя ещё был шанс перетряхнуть весь план и не соваться в открытую. Теперь весь Совет, вся школа, ученики и учителя, да всё чёртова Система теперь знает, кто ты такой! Сколько бы ты якобы ни спасал их от нападения янки, они всё равно тебе никогда не поверят и не признают. Но тебе, похоже, и на это плевать. Ты даже сейчас не думаешь ни о чём, кроме этого очкастого мерзавца!

Выбившись из сил, Акаме переводит дух, и, хмуро глянув на меня, зажмуривается и вцепляется в дверные косяки.

— Не бойся, я не стану наказывать тебя за твою дерзость. В конце концов, даже маленьким собачкам нужно иногда давать возможность протявкаться. Но скажи-ка мне, Нисей, если твоя Жертва такая глупая и слабая, какой ты меня сейчас расписал, что же ты до сих пор тут делаешь? Если бы ты, скажем, и впрямь отрезал себе палец, как говорил когда-то, то я бы понял, что партнёрство со мной сильно тебя тяготит — и порвал бы Связь. Ты стал бы свободен. Так в чём же дело?

— Я не хочу быть свободным, — яростно шепчет Нисей.

— А чего ты хочешь?

— Хочу быть нужным.

— Ты и так мне нужен.

— Докажи, — ухмыляется он.

— Как? Как Микадо?

— Нет, оставь Ушки себе, тебе идут.

— Моя Имя на тебе и наша Связь — лучшее доказательство того, что ты мне нужен. А когда что-то изменится, ты первым об этом узнаешь. Я сам отрежу тебе палец и порву Связь. И если не хочешь, чтобы это случилось в обозримом будущем, лучше не устраивай мне сцен. Соби возвращается — и тебе придётся с этим смириться и вести себя нормально. Может, когда вас будет двое, ты наконец поймёшь, что мне от вас нужно разное и что конкурировать вам с ним негде.