Место третьего

— Не стоит, — пытаюсь я как-то отбрыкаться от его презента, но он только кивает с улыбкой и скрывается на кухне.

В деньгах я не нуждался никогда. Порой сам себе удивляюсь, насколько я непритязательный в плане быта и досуга. Не помню, когда в последний раз клянчил у родителей какие-нибудь игрушки или сладости. Если мне нужно было что-то из одежды или по учёбе — подходил и говорил прямо. А просить что-то большее — не просил. Мама говорит, в самом далёком детстве я был очень капризным, но с тех пор, как появился Рицка, сильно изменился, повзрослел что ли. Часто помогал ей по дому или сидел с братом — она почему-то никогда не боялась оставлять на меня маленького Рицку.

С двенадцати лет я почти перестал нуждаться в деньгах, потому что подрабатывал на каникулах в книжном магазине папиного друга. Вырученные деньги тратить было, в принципе, не на что, и я откладывал. И наоткладывал столько, что теперь вполне в состоянии регулярно выгуливать Рицку за свой счёт, не прося ничего у родителей. Они покупают мне только одежду, а всё остальное — от письменных принадлежностей до простых предметов быта — достаёт Хироши. В большинстве случаев абсолютно бесплатно. Не знаю, за что он меня так полюбил. Иногда, когда я спрашиваю, пожимает плечами и говорит: «Ты же мой друг». А я могу только молча улыбаться в ответ, потому что у меня друзей нет.

Друг — это что-то близкое, взаимное и искреннее, я полагаю. А мои отношения с Хироши или с тем же Мимуро носят, скорее, деловой характер — этакое взаимовыгодное сотрудничество. Может, и не так неправ был Минами на мой счёт. Однако что он может знать о любви? Что может знать о чувствах людей, которые меня окружают? Если для них наши отношения — «дружба», я-то совсем не против. Другой вопрос в том, что сам я так не считаю, но их разубеждать не тороплюсь.

— Сэймей, смотри!

Рицка, который до этого беззаботно прыгал по тротуару, вдруг замирает и показывает пальцем в сторону чьей-то придорожной клумбы. Над уже распустившимися огненно-красными цветами порхают две сине-чёрные большие бабочки с белыми пятнами на крыльях. То цепляются друг за друга, то играют в «догонялки», то взмывают вверх, то вновь пристраиваются на цветы — по-весеннему сходят с ума.

— Красиво, — резюмирую я, чтобы не молчать.

— А как они называются?

— Sasakia charonda, — выдаю на автомате и хмурюсь.

Откуда у меня это в голове? А, знаю. Минами нужно больше слушать, а не пялиться на стену за его спиной. У него там чуть левее сверху висят две точно такие же. Ещё я теперь знаю, как выглядит Morpho Didius. Вот так, глядишь, через полгода стану уже опытным энтомологом.

— Sasa… что там дальше?

— Забудь, идём, — беру Рицку за плечо и подталкиваю вперёд, пока мы здесь основательно не застряли.

До парка, куда пешком идти от силы пятнадцать минут, мы добираемся лишь за сорок, с постоянными остановками, детскими вопросами и моими «взрослыми» ответами. А что? Естествознание в чистом виде, как я и обещал.

Народу здесь сегодня целая толпа. Во-первых, погода чудесная, во-вторых, первый день работы новых аттракционов. Что утешает — их всего шесть, все небольшие, и на двух Рицка точно не будет кататься — от цепочных каруселей и вертящихся «Ракушек» его укачивает. А вот увидев американские горки, он прямо светиться начинает и тут же бежит занимать место в конце длиннющей очереди.

— Сэймей, я пить хочу, — сообщает Рицка, когда я подхожу.

— А ты там, наверху, не описаешься? — выразительно смотрю на мчащийся по верхним рельсам поезд, изображая сомнение.

— Сэй-мей! — Рицка гневно топает ногой и бьёт себя хвостом по бокам.

— Ну хорошо, хорошо. Газировку? Какую, апельсиновую?

— С лимоном.

— Хорошо, жди здесь.

Очередь продвигается очень вяло — такого наплыва желающих владельцы горки явно не ожидали. Так что я как раз успею дойти до ближайшего ларька, стоящего у касс, и заодно куплю нам билеты.

Расплачиваясь сначала с продавщицей, а затем — с кассиршей, постоянно поглядываю на Рицку, который продвинулся вперёд вместе с очередью и теперь стоит шагах в пятидесяти от меня. Я знаю, что ему вряд ли придёт в голову внезапно «погулять», но вот к одиноко стоящему ребёнку запросто может кто-то подойти. Кстати, Рицка пару раз терялся ненадолго — но когда гулял с мамой. От меня не убегал никогда.

Сунув билеты в карман, уже делаю несколько шагов в сторону очереди, когда в спину летит окрик:

— Beloved, не спеши!

Оборачиваюсь и быстро сканирую взглядом пару, вышедшую из-за деревьев. Парень и девушка, Безухие, намного старше меня, точно не ученики.

— Кто такие? — спрашиваю я, по-прежнему поглядывая на Рицку.

Заметив это, парень выступает вперёд.

— Не беспокойся, мы не отнимем у тебя много времени. Где твой Боец?

— Представьтесь, — продолжаю гнуть своё.

По правде говоря, это не так важно, но, во-первых, у системных принято представляться, бросая вызов, во-вторых, отмалчиваться просто невежливо, и в-третьих, Имя пары может сказать кое-что об их сильных сторонах, а соответственно, и о слабых.

— Иида-сан, — усмехается парень, отбрасывая со лба чёлку. — Можешь не нервничать — ты нас не интересуешь. Нам нужен только твой Боец.

— Вот как? Могу я узнать, почему меня обделили вниманием?

Переглянувшись, они смеются, но не зло, а как-то по-особенному, как над шуткой, понятной им одним.

— Мы давно хотим сразиться с Агацумой-куном, — говорит девушка. — Мы очень о нём наслышаны от знакомых.

— То есть выйти вдвоём против одного Бойца — таково ваше трусливое желание? А сразиться как положено, пара на пару, страх не позволяет? Или честный бой не в ваших принципах?

— Эй, эй, Beloved, — парень успокаивающе поднимает руки, — не торопись с обвинениями. Мы хотели предложить Агацуме-куну честный поединок — два Бойца в авторежиме. Только мы не знаем, где его найти, вот и обратились к тебе. Ты же, если мои сведения верны, теперь его Жертва.

Мимоходом поворачиваю голову к Рицке — он, как назло, смотрит на нас и недоверчиво сводит брови. Его очередь приближается. Сейчас вызывать Соби категорически нельзя.

— Нет, у тебя неверные сведения. Это он — мой Боец. И он не сражается без меня. Так что либо вызывай нас обоих, либо ищи Агацуму сам.

— Ты же знаешь, что учеников вне школы вызывать запрещено.

— Какая досада, правда? — ухмыляюсь я.

— И кто теперь трусит? — говорит девушка, упирая руки в бока.

— Да хватит выпендриваться, Beloved, просто вызови сюда Бойца и иди по своим делам. Вон твой мелкий уже тебя заждался. А с Агацумой мы вместе разберёмся, и он сам решит, принимать ему наш вызов в авторежим или нет.

С одной стороны, предложение не лишено здравого смысла. Если желают сразиться только с Соби — это их право. Пусть он тоже числится учеником школы, но это, прямо скажем, всего лишь безопасная отговорка, чтобы достойно отклонить вызов. А на самом деле, если обе пары хотят битвы, никого уже не волнует, кто где учится. Но с другой… Во-первых, мне даже обидно, что я их «не интересую». Во-вторых, слишком настойчиво они хотят меня сплавить — дело попахивает западнёй. С них станется вынудить Соби биться одному против пары, вряд ли он откажется. И ещё, ко всему прочему, я испытываю непривычную потребность оградить Соби от этой битвы. Если он поведётся на их уловку и ему же потом достанется — сам будет виноват, казалось бы, не моя проблема. Но что-то не позволяет мне просто позвать его сюда и спокойно отправляться на горки.