Место третьего

— Дар? — Рицка смотрит на меня с восхищением, широко распахнув глаза. — А какой у тебя дар? Ты сильный?

— Ну, я, конечно, не самурай и не дерусь с бандитами, но… Да, я сильный, Рицка. И ты тоже. Просто ты пока ещё об этом не знаешь.

— Расскажи мне о своём даре.

Вот на что я сейчас обращаю внимание — так это на то, что Рицка постоянно говорит обо мне, хоть я ему уже дважды сказал, что и он такой же. Наверное, пока он не в состоянии переключиться на себя и провести нужные параллели.

— Извини, не могу. Подробнее тебе расскажут обо всём уже в школе. Я хотел рассказать о другом. Видишь ли… В мире есть сильные люди и слабые. Слабые только и умеют, что плыть по течению и подстраиваться под других. А сильные — это как раз те, под кого они подстраиваются. Понимаешь?

— Да. И ты сильный.

— Верно, — я улыбаюсь.

Ещё немного — и Рицка поймёт ход моих мыслей, а там останется только чуть-чуть подтолкнуть его в нужную сторону, и он сам нарисует для себя карту моего мира и правильное расположение фигур на ней.

— Ты должен знать, Рицка, что сильными не становятся просто так. Для этого нужно совершить ряд определённых действий.

— Каких?

Ну нет, к практике пока переходить рановато.

— Нужно показать свою силу, — отвечаю я уклончиво. — Главное, что ты должен знать — есть множество способов. И они… не всегда с первого взгляда кажутся хорошими и правильными.

— Значит, не нужно их делать? — предполагает он неуверенно.

— Нет, их приходится делать, — смеюсь я. — Либо так, либо ты остаёшься в числе слабаков.

— А что сделал ты?

Ну вот. Положенного года не прошло, а уже начались эти вопросы. Зря я каждый раз наивно надеюсь, что говорю с простодушным девятилетним ребёнком. Рицка почему-то всегда отыскивает между моих слов именно то, что я стараюсь спрятать.

— Я…

Дальше первого слова не выходит. Как сказать об этом? Как объяснить? Да ещё исхитриться объяснить так, чтобы напрямую это не нарушало Устава Лун. Я — что? Я теперь владею одним человеком? Я причинил ему боль? Да и вообще, это не совсем человек, это «как бы тебе объяснить, Рицка»? Так что ли?

— Я…

Закончить не успеваю никак, потому что в этот момент за стеной, в моей комнате, раздаётся какой-то странный звук. То ли шорох, то ли скрип — так и не могу опознать, потому что длился он всего мгновенье, а теперь вновь стоит тишина. Но я явственно — на уровне инстинктов — ощущаю за стеной чьё-то присутствие. Вдруг становится жарко, лоб тут же покрывается испариной. Такое непонятное чувство…

— Сэймей, это ветер.

А Рицка тоже слышал, оказывается.

— Да, точно, — бормочу себе под нос. — Я забыл закрыть балкон. Занавеска, наверное…

— А что было дальше?

— Дальше?.. Они жили долго и счастливо, разумеется.

— Сэймей! — Рицка смеётся и стучит кулачками по моей руке. — Ты рассказывал не это.

— Да, я помню. Слушай, давай отложим рассказ до завтра, а то у тебя уже глаза слипаются.

Это равносильно отступлению. При свете дня я не смогу вновь начать разговор, зная, какой вопрос дожидается меня первым. К счастью, Рицка быстро переключается с одного на другое — его ещё в детстве можно было легко отвлечь на что-то, чтобы он перестал плакать. Завтра я придумаю для нас новое увлекательное занятие или прогулку, чтобы он и не вспомнил о сегодняшнем разговоре. И не вспоминал до поры до времени.

— Я не хочу спать, — капризно тянет он, но я наклоняюсь и убедительно целую его в лоб.

— Ты не хочешь, а глаза хотят. Так что спи, а я пойду посмотрю, что там с моей занавеской.

Напоследок Рицка крепко обнимает меня и обвивает хвостом. Моей щеке достаётся громкий чмок.

— Спокойной ночи, Сэймей.

— Спокойной ночи.

Поправив одеяло, гашу свет, выхожу из комнаты и тихо прикрываю за собой дверь. Пройдя два шага по коридору, останавливаюсь у своей спальни и прислушиваюсь. Полный штиль. Слышно аж, как за окном шевелятся ветки на ветру. Но мне ведь не показалось — там точно что-то шумело и наверняка кто-то есть. Самое главное — не грабитель. Кто в здравом уме полезет на второй этаж полного людей освещённого дома? Явно только кто-то не в здравом. Следовательно…

Распахиваю дверь рывком и замираю на пороге. Комната погружена во мрак, слабый свет от уличного фонаря едва сочится в окна. Видны лишь тёмные очертания предметов: кровать, стол, стул, шкаф… И один предмет, которого раньше в моей комнате не было и который сейчас стоит без движения, подпирая стену.

Почти впрыгиваю в комнату, закрываю дверь и от души бью ладонью по выключателю.

— Аг… Агацума!

Нет, с этим парнем я вскоре лишусь и голоса, и нервов, и терпения. Интересно, что покинет меня первым?

Прежде чем он успевает открыть рот, я, совершенно не задумываясь, натягиваю нить Связи и со всей дури бью по ней. Ещё не успеваю толком осознать, что сделал, а Соби уже склоняется в три погибели, прижимая руки к груди и бесшумно хватая ртом воздух. Стоит мне на долю секунды задуматься над тем, что творю, как его отпускает, он выпрямляется и обращает изумлённый взгляд ко мне.

А механизм действия я, кажется, понял. Теперь нужно попробовать уже осмысленно.

— Я запрещаю тебе влезать в мой дом! — шиплю я и бью ещё раз, теперь целенаправленно.

Агацуму вновь сгибает пополам. «Бью» — это, наверное, неправильный термин. Это не удар, это посыл. Я просто думаю о том, что Соби должно быть больно, и ментально доношу до него свою мысль. И судя по тому, как его корёжит, моё послание доходит как нужно. Правда, у меня на это Силы много уходит — голова уже начинает кружиться, — надо по-другому попытаться.

Глубоко вздыхаю, пряча нить как можно глубже. Соби рвано выдыхает и выпрямляется, на этот раз держась за стену.

— Пока пропустим вопрос «что ты здесь делаешь?». Лучше скажи, как ты меня нашёл.

— Я чувствую тебя, Сэймей, — отвечает Агацума, глядя в пол. — Я найду тебя где угодно.

— Это невозможно. Район, по крайней мере, тебе кто-то сообщил, я прав?

— Сенсей.

Да… Мог бы и не спрашивать.

— Зачем ты к нему ходил?

— Тебя не было в своей комнате. Но ты думал обо мне. Я почувствовал это.

— Ты — идиот. Я же сказал, что не нужно приходить, если я не зову!

— Я волновался за тебя.

— Да плевать! Волнуйся где-нибудь в другом месте! — поняв, что почти перешёл на крик, затыкаюсь и кошусь на стену, разделяющую наши с Рицкой комнаты. На счастье, там всё тихо. — К тому же ты вломился ко мне в окно, — продолжаю уже тише. — Кто тебе позволил?