Место третьего

Забрав у повара тарелку с лапшой, рассеянно отказываюсь от супа и пробираюсь к своему столу. Но не успеваю усесться и вскрыть палочки, а напротив уже, как всегда без приглашения, плюхается Ямато.

— Привет, псих! Сладким поделишься?

Отстранённо смотрю, как Ямато ковыряется в моём блюдце, пытаясь стащить половину пудинга, потом раздражённо переставляю блюдце на её поднос.

— Спасибо, Сэй, — она кивает и, отложив горячее на «десерт», принимается уплетать пудинг за обе щеки.

Ямато — известная сластёна. Однако Нагиса посадила её на какую-то там навороченную диету, где не полагается есть сладкое, так что приходится время от времени её подкармливать. Даже не представляю, как с таким аппетитом она умудряется сохранять фигуру.

— Что-то ты хмурый, — замечает она, наконец прожевав. — Тебе, наверное, теперь здорово достаётся, да?

— От кого?

— От них от всех.

Ямато оглядывает столовую, я тоже поднимаю голову. Несколько сидящих неподалёку человек тут же отворачиваются, делая вид, что увлечены своими разговорами.

— Не страшно. Покипят — забудут, — повторяю я слова Мимуро.

— Как знать… — Ямато задумчиво помешивает ложечкой в чашке. — Кое-что они забудут, а кое-что будут припоминать тебе до самого конца.

— И ты туда же? Считаешь, что я совершил что-то из ряда вон?

— Я-то — нет. Ты не обо всём знаешь, что делает с нами Нагиса… Вот с её жестокостью не сравниться даже пяти таким, как ты. Но они — другое дело.

Раздражённо откладываю палочки и сощуриваюсь.

— Ну и что же я, по их мнению, натворил? Всего лишь дал Бойцу Имя. А что до способа… Он ведь чистый, по-иному быть не могло.

— Всё немного сложнее, — морщится Ямато, покусывая губу. — Понимаешь, для большинства из них Боец — это товарищ или партнёр. То есть почти равный человек, которым они просто управляют в Системе. Немногие считают Бойцов орудием, как ты.

Для меня это не тайна, я ещё в первый год удивлялся такому положению вещей. Даже больше скажу — я был в шоке, когда узнал, что происходит со многими парами после того, как они заканчивают обучение.

В школе больше двухсот учеников, ежегодно выпускается около пятидесяти. То есть это примерно двадцать пять боевых пар. При моих самых дилетантских подсчётах выходило, что сейчас в Японии должно проживать под тысячу системных. Вот только почему-то я не натыкаюсь на них на каждом шагу. Да и Лунам было бы затруднительно держать под колпаком столько людей, живущих в городе.

Года два назад Хироши просветил меня по этому вопросу, рассказав совершенно дикую вещь. Оказывается, существуют две статистики, по одной из которых боевых пар в стране и в самом деле в районе пятисот, но активными числятся от силы семьдесят-восемьдесят. Активными называют настоящие двойки, которые действительно регулярно сражаются и постоянно пребывают в состоянии боевой готовности. Остальные же… просто мирно живут себе в удовольствие, давным-давно распрощавшись со всем, что имеет отношение к Системе, которая и нужна-то, как выяснилось, далеко не каждому.

Большинство доучиваются в школе, выпускаются, но либо, подравшись пару лет, успокаиваются, либо сразу же расстаются со своими Бойцами или продолжают только общаться с ними, но не сражаться. Что до Связи, то она рвётся или со временем истончается сама собой. Таким как они, не нужна Сила — она им просто дана. Они даже и не понимают зачем, но вынуждены пройти обучение в школе, чтобы научиться ей управлять. Или в данном случае — просто похоронить. Вот такая дорога к уничтожению собственной Силы длиною в несколько лет.

Честно сказать, я их совершенно не понимаю. Я всегда относился к Силе, как к дару, который нужно ценить и развивать всеми возможными способами. Для меня Система стала не просто частью обычной жизни — она её вытеснила. И я уже не представляю, как смог бы прожить без этого, если бы вдруг что-то случилось. Не знаю, что будет лет через пять с какими-нибудь Фиро и Дайчи. Может, в один прекрасный день я найду их на местах офис-менеджеров в напыщенных конторках, требующих носить галстуки под цвет рубашки. А их битвы сейчас — всего лишь выпускание пара, желание в чём-то преуспеть в конкретный период жизни, аналог уличных драк.

То есть многие просто «вырастают» из Системы, забывая о ней, как о юношеском экстремальном увлечении, и продолжают жить обычной скучной жизнью. Для них уже сейчас всё это — несерьёзно. И конечно же, с их точки зрения, то, что я сделал с Соби, — варварство и тирания, а в их глазах я — больной ублюдок. Кстати, всё по той же статистике возраст активных пар или не превышает девятнадцати-двадцати лет, или заходит за тридцать. То есть либо ты прощаешься с Системой вскоре после выпуска, либо глубоко и надолго в неё влипаешь — и это на всю жизнь, как у сенсеев например. Мы живём Системой, а многие в неё просто играют. Отсюда и разница в восприятии.

— Если они такие умные, — фыркаю я, — может, подсказали бы, как ещё я мог оставить на Агацуме своё Имя?

— Да что ты так на этом шрамировании зациклился-то? — Ямато закатывает глаза. — Речь идёт о том, что ты мог бы выбрать менее болезненное и открытое место. Да и… автограф поскромнее оставить. Надпись с последних рядов трибун было видно.

— Вот и хорошо, — смотрю на неё с вызовом. — Пусть издали видят, кому он принадлежит.

— А ты запал на него, да?

У меня кровь приливает к щекам. От возмущения! Вовсе не от…

А Ямато, видя это, смеётся:

— И недели не прошло, а ты стал таким собственником. Значит, парень классный, раз этого заслуживает, да? — и эта дура ещё заговорщицки мне подмигивает.

— Замолчи.

— Не затыкай мне рот. Лучше скажи, на что его заклял? На чём Связь построил?

— Не твоё дело.

— Да ладно! Уж не на любви ли? — в тот момент, когда я уже готов убить её на месте, Ямато вдруг обрывает смех и задумчиво тянет: — Кстати, я ни разу не видела вас вместе. Думала, вы будете всюду появляться вдвоём. Как-то… непривычно.

— Слишком много чести, — бурчу я, снова берясь за палочки, а то из-за неё поесть так и не успею.

— А скажи-ка, как долго ты можешь без него протянуть?

— Отвали.

— Ну… Со мной можно поделиться, ты же знаешь. Ну, Сэй…

Сильно рискуя, Ямато осторожно попихивает мой ботинок под столом. Нет, либо я сейчас подавлюсь, либо мы опять поругаемся. Скорее второе, потому что мне даже удаётся продолжить глотать пищу, на пинки уже не реагируя. Наконец поняв, что я на это не поддамся, Ямато оставляет в покое и мою ногу, и свой наигранно-капризный тон — и хитро улыбается.