Меж двух мгновений Вечности (часть первая и вторая)

Энимов осталось, как максимум, двое. При плохом раскладе: если он не задел того второго. Теперь они затаятся. Крот начал маневрировать голограммой, подняв его в полный рост, переместив в сторону и тут же опустив. Долго держать в поле зрения "светомуляж" было бы ошибкой: присмотревшись, нетрудно понять, что этот воин - пугало. На этот раз не сработало. На самом деле, сколько ж можно? Надо бы осмотреться с воздуха, но возиться с зондом не хотелось: включать программу, настраивать шарик, запускать его... Долго, да и отвлекало от боя. Опытный противник мог вполне воспользоваться этим. Оставалось ловить на живца: вскочил и переметнулся к обломку скалы. Успел рассмотреть, словно сфотографировал, ствол и перекошенную от злости и отчаянья физиономию. И это хорошо, что противник запаниковал. Пусть нервничает, пусть ошибается. А мы ему по ушам! Крот прикинул расстояние и направление, и, не вставая, метнул туда, где лежал эним, шумовку. Под визг и завывание поднялся, прижимаясь к скале и полоснул по ошарашенному противнику из автомата. Поискал глазами. Тот, который, был отмечен пулей вторым, лежал тихо, подобрав под себя руки. Вокруг забрызгано кровью, но видно, что живой. Притворяется. Оружие под ним и готово к бою.

Петруха, увидев, что Крот поднялся, выскочил из укрытия и потянулся за автоматом энима, в которого он палил из пистолета. И вот тогда второй на свою беду поднял голову, приподнял корпус и тут же схватил свинца, но не от Крота, который не спешил, зная, что в его распоряжении есть четверть секунды, а от рыжебородого. Выпустив очередь, тот деловито и уверенно огляделся, привычно повел оружием поверх камней, но, увидев Крота, поспешно опустил ствол. И правильно сделал. Сообразил, что эти маневры в данной ситуации опасны. На Крота он вообще не смотрел, подобно тому, как поступают волки, признавая преимущество более сильного и волевого самцы, и тем самым демонстрируя свою лояльность. Да и повод не смотреть появился: во время перестрелки задело негра. Рыжебородый разрезал одежду, достал из сумки какую-то тряпку, но Крот перебросил ему санпакет. Тот кивнул, так и не подняв на него глаз, и занялся раной. Перевязывал он умело и быстро. Ещё понравилось Кроту, что сел он так, чтобы закрыться скалой от кастрюли: кто её знает, что там внутри. Пацан собрал оружие и уложил его на кусок материи, которую рыжебородый бросил рядом с собой. Крот сам подошел к ним, присел на корточки так, чтобы виден был верхний срез кастрюли, спросил:

– Что с аппаратом будем делать?

Ткнул в бок зазевавшегося Петьку. Тот опомнился и принялся переводить.

– Ничего, - ответил рыжий.
– Придут техники и посмотрят.

– А с этими?
– Крот кивнул на убитых.

– Одежду снимем, а мясо анимерам. Съедят, пока свежее, - ответил Рыжий равнодушно.

Крот оторопел. Трудно его было чем-то удивить или задеть, а тут аж головой затряс.

– Как это съедят? В каком смысле?

– Они жрут, - подтвердил Петро.
– Свежак. Представляешь, так сырое и едят, - добавил с отвращением, возвращая Кроту пистолет.
– потом вдруг хмыкнул весело, - эти дурачки хотели нас своим анимерам скормить, да мы ловчей оказались.

Парень был возбужден и болтал без умолку. Рыжий не стал интересоваться, о чем рассказывает Петька Кроту, а достал коробочку, поговорив в нее, потом спросил через Петруху:

– Ты с нами пойдёшь?

Видя, что Крот медлит с ответом, что-то сказал Петьке, и тот с жаром принялся объяснять, что надо идти с ними, потому что всё равно идти ему теперь некуда, в город иначе, чем через пост, не попасть. А другой пост ещё неизвестно, как встретит. Мы же теперь знакомые, потому и словечко за тебя замолвим. Нам такие люди нужны, и совсем не нужно, чтобы такие люди были у других. Его "нам" прозвучало так, будто бы Петька был тут одним из самых главных. В конце своей речи он, понизив голос, попросил, чтобы Крот уговорил рыжего выдать ему автомат. Он ведь тоже воевал. И даже, наверное, попал в того, что выскочил на них из-за камней. Да, точно, попал! И если бы не он, то и Крота, может быть, тот, что выскочил, пристрелил, больно уж он ловкий. Сказал и тут же засмущался, поняв, что переборщил.

– Я пойду с вами, - сказал Крот.
– Если мне не придется сдавать оружие.

– Не придется, - ответил Рыжий.

– Меня зовут Крот.

Он протянул руку рыжему. Тот, наконец, поднял на него глаза. Взгляд у него был напряженным, изучающим. Ответил на рукопожатие неохотно. Сказал коротко:

– Валентино.

– Валентино, дай парню автомат. Он смело сражался.

Тот ответил твёрдо:

– Нет. Ему ещё рано.

– Хорошо. А я могу ему дать своё оружие?

– Не знаю. Ты особенный. Тебе многое будет позволено. Решай сам.

– Держи, - Крот разрядил пистолет и отдал его Петьке.
– Поноси пока пустой, потом научу пользоваться и патроны выдам.

Петька обрадовался, повертел пистолет в руках, сунул за пояс. Однако там носить его было неудобно: тяжеловат, норовил выскользнуть. Несколько раз попытался приладить, при этом демонстративно вздыхая. Наконец сказал, показывая на кобуру:

– Вот бы мне такой... холстер, как у тебя.

– Ну, ты и жулик!

Но с другой стороны: сказав "а", надо говорить и "б". Крот вытащил из сваленного в кучу обмундирования ремень, нацепил на него кобуру и опоясал Петьку. Тот расцвел. Раненный негр, улыбнувшись через гримасу, сказал ему что-то ободряющее, от чего Петька ещё больше воспрянул. Но покрасоваться ему не дали: Рыжий, ни слова не говоря, бросил ему под ноги мешки, и тот поспешно принялся заталкивать в них снятую с убитых одежду.

Меж тем из леса вышло несколько вооруженных бородачей. Они с удивлением посмотрели на Крота, но ничего не спросили, а стали разворачивать носилки - всё то же блестящее полотно, натянутое на грубо отесанные жерди. Носилок было трое. На одни уложили негра, на другие - двоих убитых. Крот осмотрел мертвых. Ребята были мускулистые, молодые, безбородые и коротко стриженные. Даже не коротко, а наголо, но некоторые успели обрасти. На левом плече у каждого чернел какой-то знак, то ли татуировка, то ли клеймо. Подождав, когда похоронная команда вернулась, чтобы забрать оставшиеся трупы, они пошли к лесу: рыжий, нагрузившись оружием, впереди, Крот за ним, Петька следом тащил мешок. Несколько минут шли меж сугробов по глубокой, чуть ли не как окоп, тропинке, и оказались, наконец, на небольшой полянке, в центре которой, прикрытый упавшим деревом стоял кособокий сруб с прислоненным к входу щитом из плохо пригнанных жердей. Когда подошли ближе, из-за поваленного ствола поднялся вооруженный человек, но ничего не сказал, а только с интересом посмотрел на Крота. Посмотрел и, удовлетворив любопытство, снова спрятался. Еще один таился в буреломе, но тот не показался, а только обозначил себя мелкими признаками, которые ненаметанным взглядом не заметить. Третий, наверняка, сидел на верхушке ветвистого сухого дерева. Потертость коры и древесный сор говорили о том, что по стволу частенько снуют вверх-вниз. Крот не стал показывать, что догадывается об их существовании.

Сруб не был жильём или дежуркой - это был вход в подземелье. Несколько метров они прошли под бревенчатым накатом в полной темноте. Рыжий подсвечивал дорогу фонариком, фиксируя луч у ног Крота. Потом через пролом в стене попали в отделанный светлым светящемся материалом коридор. Крот вспомнил, что точно такие же светящиеся стены видел в коморке у Толяна.

Глава девятая

Те, что с носилками, вскоре свернули в боковой проход. В следующее ответвление увели негра. Через некоторое время Рыжий остановился и, сделав жест, означающий "подожди здесь", нырнул под серебристое полотно, прикрывающее вход. Там забубнили, и бубнили довольно долго. Петька встревоженно прислушивался к голосам и, наконец, вздохнул с облегчением. Тот час появился Рыжий и кивком позвал Крота. Петька, передвинув на живот кобуру, чтобы её было лучше видно, двинулся следом.

Комната, куда ввели Крота, мало чем отличалась от коридора. Что-то вроде приспособленного под караулку тупика туннеля. Отгородили этот тупик стеной из жердей, кое-как прикрыли вход материей. Сквозь замызганный, затоптанный пол пробивалось ясное голубоватое свечение. Такое же лилось и от потолка, но лилось свободно, без помех, потому что потолок был чист, словно весеннее небо после грозы. Стены тоже светились. Смешение света создавало неприятный эффект. Отсутствие теней лишало предметы, лица и фигуры контраста, делало их неестественными, плоскими. А явственный синюшный оттенок придавал присутствующим схожесть с киношной нежитью. Но, если это и была нечисть, то лишь в самом буквальном смысле: в комнате остро пахло потом и застоявшимся табачном дымом.

За грубо сколоченным столом сидели двое заросших по самые глаза мужчин, на нарах, устроенных у стен из тех же грубых жердей, что и перегородка, спали трое. Ещё один лежал на полу, подстелив под себя серебристое тряпьё, хотя на нарах было свободное место. Разномастное оружие было составлено в самодельную пирамиду, пристроенную в дальнем правом углу. Если бы не супер модерновый интерьер, всё это очень бы напоминало партизанскую штабную землянку времен Великой Отечественной. Бородачи при появлении Крота с интересом уставились на него. Потом, с не меньшим интересом принялись разглядывать оружие и экипировку: ещё в коридоре Крот сбросил прикрывающие его тряпки. Рассматривали долго. Молча. Здороваться не стали, но сесть предложили, однако он отказался: стоя было удобней реагировать на происходящее. Осторожно начали разговор. Что-то спросили и Петька, важничая, начал переводить. Получив во владение пистолет, он преобразился, словно бы повзрослел. Видимо, оружие здесь было больше, чем оружие: это было свидетельство о статусе воина. Поэтому он держался степенно и говорил, насколько мог, запуская интонацию в басовый диапазон.

Разговор всё-таки был похож на допрос, ведущийся в тональности беседы. Видимо, по-иному разговаривать с незнакомыми людьми здесь не умели. Однако то ли из уважения к нему, то ли из опаски, бородачи расспрашивали Крота доброжелательно, он же отвечал коротко и по-деловому.

– Тебе надо будет сдать оружие, - сказал, наконец, главный бородач.
– У нас такой порядок. Все, кто приходит к нам, должны сдать оружие и пройти проверку.

– Нет, - отрезал Крот.
– Оружие я не сдам, потому что я пришёл ни к вам. У меня здесь своё дело.