Меж двух мгновений Вечности (часть первая и вторая)

– Хорошо. Значит...

– Значит, выбрось из головы эту глупость. Будем обходиться своими силами. Район озера уже закрыт. Там сейчас кроме французов никого нет, и, поверь мне, не будет.

– Ладно. Пусть так. Только учтите, шеф, анимеры желают иметь от нас не только гуманитарную, но и военную помощь.

– Вот и изучите на месте предмет с учётом данного аспекта. Надо будет, пришлем им взвод коммандос. И еще, расскажите-ка мне подробней про этого анимера. Почему, кстати, анимер? Что это за название такое?

– Я думаю, - Антуан задумчиво посмотрел на свою трубку и, получив разрешающий кивок головы, закурил, - я думаю, что это произвольное образование от слова аниматор. Ну знаете, на детских мероприятиях такие ряженные - в костюмах различных животных. Я думаю, что здесь сработала аналогия и злая ирония. Ну чем ещё могли ответить похищенные? Изобразить своих похитителей в смешном виде. Хотя бы на словах. Вроде как по содержанию люди: думают, говорят, а выглядят как экзотические животные. К тому же, они организаторы того праздника, который устроили своим гостям, с позволения сказать.

– И всё равно, как-то неубедительно. Хозяева, было бы точней.

– Может быть. Но так сложилось. Клички нередко появляются, казалось бы, без достаточных оснований. Есть и еще одна версия. Я думаю, что сыграло свою роль и созвучие с энеми - враг. Как бы там ни было, есть приемлемый термин лингвистической локализации.

– Ну, хорошо. И во что же это локализуется биологически?

– В существо весьма странное и невозможное в понимании современной биологической науки. Мыслящие рептилии.

– Наслышан. Однако не верю до конца: вы ведь не привезли ни одного снимка этих динозавров разумных.

– Эпоха господства пресмыкающихся длилась 120 миллионов лет. Достаточно, чтобы поумнеть. Нам для этого понадобилось в два раза меньше времени.

– Н-да, если судить по некоторым нашим госдеятелям, то не всем его хватило. Ну, ладно. И что они из себя представляют?

– Мы общались только с одним из них. Плюс рассказы о них колонистов. Эти существа лишены всяческих эмоций. В определенном смысле - автоматы. Они не способны испытывать радости, жалости, страха. Не умеют грустить или скучать. Прагматичны, целеустремлённы, логичны, и патологически честны.

– Хитрить не умеют?

– И даже не представляют себе, как это делается. В общем, им не хватает фантазии, но скорей всего нет к этому стимула. Мы хитрим, когда чего-то боимся или желаем достичь результата, которого не можем достичь честным путём. Эти же лишены эмоций, поэтому не умеют бояться, а достигать им ничего не надо - у них всё расписано. Что тебе положено по рангу, то ты и будешь иметь. А если учесть, что у них нет статусных претензий...

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, например, вы, мсье не очень любите оперу, однако каждый второй четверг месяца вас можно видеть в "генеральской" ложе, так как входите в элитную группу одного значительного господина - обойдемся без имён. И борьба за место в ложе для вас важней, чем опера, которую вы могли бы посмотреть и в Интернете. Впрочем, вряд ли бы вы стали это делать в любом другом месте, кроме той ложи.

– Ну, вы и ехидина, мсье Дампьер. Однако возразить мне на это нечего. Скажу вам честно, я бы предпочел, чтобы эта ложа была на стадионе. Но вернёмся к нашим анимерам.

– Наши анимеры не борются за престижные места. У них жесткая возрастная субординация. Они растут всю жизнь. Кто старше, тот и крупней. Кто крупней, тот и сильней. На основе этого и строится табель о рангах. Да, кстати, оперы у них нет. По двум причинам. Во-первых, им петь нечем: у них нет голоса в нашем понимании, во-вторых, у них вообще нет искусства. Никакого.

– Может быть, это и к лучшему. Меня тут недавно дочери затащили на выставку современной живописи. Нет, ну я человек культурный, читать умею. Но если бы в программке не было написано, что это искусство, то сам бы я вряд ли догадался.

– Я тоже порой думаю, что в сочетании "современное искусство" прилагательное существует для того, чтобы нейтрализовать значение существительного. Искусство не нуждается в хронологических уточнениях. Оно или искусство или не искусство. Уточнения же служат для того, чтобы люди поняли: то, что им представляют, всё-таки искусство, а не догадались вы, господа, об этом только потому, что оно настолько характерное, что и на искусство не похоже.

– Вы знаете, Антуан, мне показалось, что художники, выставившие там свои работы, рисовать не умеют.

– Некоторые умеют, но не хотят. Такие на выставках в первом зале размещают что-нибудь исполненное в академической манере. Или автопортрет. С одной стороны, это как бы показывает отсчет творческий путь от ремесленичеких азов к высокому искусству, а с другой является демонстрацией школы. Дескать, мы не по неумению мажем, как некоторые, а по идейным соображениям.

– Пикассо поступал умнее: он совмещал в одном полотне и демонстрацию классических навыков, и безудержный полет фантазии. Но мы отвлеклись. Так что анимеры?

– Они беспринципные прагматики. Сегодня они будут с тобой сотрудничать, потому что им деваться некуда, а завтра, когда появится более выгодный вариант, спокойно откусят тебе голову. Никаких личных привязанностей. Они бессовестны в физиологическом, а не в моральном аспекте.

– Но ведь соображают они хорошо. Как же так? Мыслящие крокодилы... В голове не укладывается.

– А мыслящие обезьяны? Такое несоответствие вас не смущает, мон женераль?

– Ну да. Хотя, мы ведь не совсем обезьяны.
– Он сделал паузу, и закончил со смешком, - чуточку покрасивей! Во всяком случае, я.

– А я чуточку поумней.
– Подрезал его Антуан.

Дюпон погрозил ему пальцем, дескать, оскорбительные намеки в адрес руководства неуместны. И добавил всё еще шутливым тоном:

– В общем-то аналогия вполне убедительная. Но все-таки - объём и строение мозга...

– Здесь я затрудняюсь ответить что-либо определенное. Чёрный ящик. Мы видим, что на входе и что на выходе, а вот что внутри - понять трудно. Хотя, если удастся вскрыть несколько таких ящиков...

– Может быть, и придется. Ведь в дружбу верить нет оснований, как я вас понял. Этим господам такие понятия неведомы?

– Именно так. Но, возможно, это и хорошо. Их действия нетрудно будет просчитать. Пока над ними не очистится небо, мы можем надеяться на тесное сотрудничество. Ну а потом, это уж как получится.

– Нам надо будет следовать их принципам. Это будет и честно, и выгодно. Ты представляешь, сколько там сейчас бесхозных технологий? Планета обезлюдела...
– тут он запнулся, помолчал, подыскивая правильное слово. Не нашёл, и продолжил, - так что, если удастся запустить производство...

Глава одиннадцатая