Между нами ничего не было

Знаю. Странное сочетание цветов, но так захотела бабушка, а то, что хочет бабушка для деда — закон.

Тихо усмехаюсь.

Помню, как он ворчал по поводу этого самого фасада. Пока красил. Бабушка стояла внизу стремянки, уперев руки в бока, и забавно морщила носик в ответ на каждое его недовольное слово. Это было мило. На самом деле, наверно, одно из самых теплых воспоминаний в моем арсенале: такой мне всегда представлялась любовь. Дед у меня суровый, огромный мужик. Максимально закрытый от внешнего мира. Его бы запросто можно было назвать «нелюдимым», а как модно сейчас — интровертом. У него и профессия, кстати, отвечающая всем внутренним требованием не видеть, не слышать, не контактировать с большим количеством людей — он у меня лесник.

Звучит странно, согласна. Немного даже пугающе, но на самом деле в моем дедушке нет ничего страшного. Вся его угрюмость — не больше спеси, которую если приподнять, прячет под собой нежную душу.

Она раскрывается рядом с бабулей. Всегда притом.

Наверно, поэтому я и вижу в их отношениях любовь? Ведь она никогда его не боялась, а наоборот. Сама подошла много-много лет назад, чтобы познакомиться, хотя о нем ходили не очень-то приятные слухи. Тогда на деревне (и это была действительно деревня, а не то, что сейчас — почти небольшой городок) о нем много говорили. Красивый, высоченный, статный, но злой как собака. Ему приписывали чуть ли не общение с Сатаной, потому что дедушкина семья жила рядом с кладбищем. А бабуле было все равно. Однажды я спросила: почему ты не испугалась? Она у меня была первой красавицей, представляете? Могла выбрать абсолютно любого мужчину себе в мужья, тогда почему? Его?

Почему он?

Бабушка улыбнулась мягко и прошептала мне на ушко:

– Так пазлы сложились, Кирюша. Один взгляд — и все, а потом я начала его узнавать, и то, что увидела внутри, стало окончательной точкой.

– А что ты там увидела, бабуля?

Она тогда посмотрела в окно на деда, который колотил дрова. Солнце стояло, он в тени от яблони. Снова серьезный, угрюмый, закрытый.

А на ее губах улыбка…

– То, что легло на мою душу так, что и подгонять не нужно. Просто мое. Везде мое, дорогая…

Я мечтала встретить такого же человека. Знаете? Чтобы легло на душу и подгонять не нужно было, и долго мне казалось, что я встретила такого человека. Сашу.

Мой первый муж был обаятельным мужчиной, но за этим обаянием скрывалась страшная душа. Уродливая. Для меня. Я уже давно разобралась со всеми своими ошибками и когда приняла их, стала видеть больше. Может быть, у него все было в порядке с душой, просто красота в глазах смотрящего, как говорится, и для меня это все не подходило. Вот такая простая философия, чтобы не перекладывать вину на других, а нести свою ответственность: не он мудак, а просто для меня он мудак, потому что я изо всех сил старалась запихнуть свою жизнь и свои делания в предложенную кем-то схему.

Понимаете, о чем я говорю?

Когда выходишь замуж не из-за любви, а потому что так надо. Пора. Рядом с тобой обаятельный, красивый парень, и ты думаешь: а почему бы и нет? Все ведь так хорошо у нас складывается.

А на самом деле не складывается ни хрена. Ты заставляешь себя так думать, живешь с ним и не строишь никаких планов. Как итог: измена, рана на душе, которая все равно есть! Я же ее не придумала. Это было больно. Когда рушатся розовые замки твоих собственных иллюзий — это всегда больно. Нужно время, чтобы понять и переосмыслить, а за это время много страданий проходит через твою душу. Ошибка, которая рикошетит по твоему нутру, пока ты принимаешь это ошибку и разбираешься в себе.

А потом случился он.

Я боялась снова строить какие-то надежды в своей голове, но Эмиль всегда нравился мне внешне. Как иначе? Он привлекательный мужчина. Но когда ты узнаешь его и чувствуешь, что тебе нравится абсолютно все в нем? И не потому, что ты влюбленная идиотка, ослепшая от слишком яркой вспышки — это абсолютно точно было не так. Его внешнюю привлекательность я в полной мере осознала, когда призналась себе, что влюблена. Не в глаза, линии скул, губы или взгляд. Я полюбила его не за это, а за то, что скрывается под толстой броней от внешнего мира.

Это случилось лишь после этого…

Мне будто впервые не нужно было ничего под себя подгонять и подстраивать. Не нужно было строить хитрые планы по нашему сближению; не нужно было советоваться с подружками. Все происходило естественно и просто. Без лишних схем, уравнений, сложных задач. Мы сближались, потому что хорошо друг друга понимали. И я в это влюбилась — в то чувство, которое возникало рядом с ним. Там не было места отверженности или стыду. Мне не нужно было притворяться глупее, чем я есть на самом деле, чтобы не казаться нудной…мне просто можно было быть самой собой, и он это принимал…

Конечно, как мне тогда казалось.

И потом казалось еще сильнее, когда наши отношения перешли…кхм, на новый уровень.

Теперь-то я понимаю, что все это бред, само собой. Просто очередные иллюзии глупой, влюбленной женщины, на которую наконец-то обратил внимания мужчина ее мечты. Так бывает. Говорят, все мы дуры, когда влюбляемся…

Но об этом я не хочу сейчас думать. И без того слишком много часов провела за анализированием всей ситуации, каждая маска на нашей общей картине, которая вдруг в одночасье стала сплошным квадратом Малевича. Черт! Реальность просто взяла и вылила на то, что я думала, мы вместе старательно вырисовываем, используя разные краски, но нет. Это тоже очередная иллюзия, и пройдя сквозь неудачный, первый опыт, я знаю, что чуть позже смогу отнестись к ситуации по-другому, а это по-прежнему больно.

Крушение иллюзий — всегда больно…аксиома.

Вздыхаю и киваю в сторону небольшого магазинчика.

– Открыли новый?

– М?

– Говорю, магазин новый.

– А. Да. Это Серега решил в бизнес поддаться. Продает товары из Финляндии.

– И как идет?

– Со скрипом.

Вася тихо смеется, да и я тоже улыбаюсь, пока небольшие домишки обнимают главную улицу, как будто держат ее в своих ладонях.

Странное ощущение.

И дело не только в том, что я отвыкла от всего такого маленького, и даже не в том, что в моем родном городке так много открытого пространства. Нет. Это мне как раз нравится. В каменных джунглях, если остановиться ненадолго и выйти за пределы его безумного ритма, ты понимаешь, что дышать внутри все-таки очень непросто. Обычно в такие моменты я срываюсь и приезжаю на выходные домой.

Мама об этом знает.

Она у меня женщина серьезная, вся в деда, и улыбается редко, но когда я приезжаю и просто дышу…на ее губах всегда играет улыбка. Надеюсь, что сейчас она тоже подумает, что я просто захотела подышать…так я получу небольшую отсрочку, прежде чем разочарую ее до талого.

Сука…

Как же это будет тяжело.

Я снова смотрю на дома, прежде чем мы свернем к частном сектору, и это ощущение накатывает снова. Оно неплохое, если что. Я до сих пор не растеряла любовь к маленьким городкам и не считаю, что они хуже, чем большие мегаполисы. Это ощущение сродни теплому, пуховому одеяло, которым ты любишь укрываться, пусть ему уже и много лет.

Плевать!

Я называю это чувство детской ностальгией, и каждый раз, когда приезжаю домой, мне нравится представлять, как я в него укутываюсь. В нем совсем нестрашно…

Сейчас, конечно, у меня так не получается. Да и не получится ни за что! Дико волнуюсь, переживаю, придумывая реплики мамы на мои «потрясающие» новости, и, кажется, думаю слишком громко. Знаете, наверно. Есть такое свойство у людей, которые допустили серьезную ошибку — молча кричать…

– Кир, ну что такое?

– Где?