Между нами ничего не было

Мама всегда предупреждала меня, что я подхожу слишком близко. Само собой, она не знала о моих чувствах — я никому о них не рассказывала, разве смогла бы? Очень сомнительно. Просто…мама считает, что мухи отдельно, котлеты отдельно: в семью своей подруги можно приходить в гости, но очень важно соблюдать дистанцию. Чтобы потом плохо не было.

А я не соблюдала.

И она все быстро складывает. Судя по вмиг вспыхнувшему взгляду.

Я не дышу. Смотрю на нее в ответ, как загнанный олень смотрит в дуло охотника. Застыла. Мама…пожалуйста…

– Я надеюсь, - говорит она тихо, но угрожающе, - Что в вашей Москве живет не один Эмиль, потому что иначе…

– Нет, мам. Это он. Тот самый…

– Кира, блядь!

Резко поднявшись, мама откидывает в сторону полотенце, а потом упирает руки в бока и щурится.

Одна реплика — на этом все. Не знаю, я так и думала? Ожидала? Все это слишком очевидно? Мама молча препарирует меня взглядом, а я готова разрыдаться…

– Мама… - делаю к ней шаг, но она отсекает взмахом руки мои попытки приблизиться.

– Стой на месте. Как ты могла?! Кира, как?! Ты же…

– Мама, я не знаю, - всхлипываю и все равно шагаю к ней, - Не знаю, как так получилось, я…

– Тебе сколько лет?! Что значит «я не знаю», м?! Что это значит?! Ты ребенок?! У которого в голове насранно, а?! Или ты взрослая женщина, которая прекрасно знала, что бывает, когда ложишься с мужчиной в постель!

– Я…

– С женатым, Кира! На твоей подруге! Ты что?! Сумасшедшая?! У тебя все в порядке?!

– Ты не понимаешь… - начинаю тараторить, некрасиво всхлипывая, - Там случилось…ну, такая ситуация… Понимаешь, она…

– Меня не волнует, что за ситуация, Кира! Меня не волнует она, и что она сделала! Это ее жизнь, и у нее есть свои родители, которые будут делать выводы! Меня волнуешь ты! И только ты! Как ты могла?! Ты хоть…

– Лена!

Мы резко поворачиваемся в арке, в которой стоит бабуля.

Я снова всхлипываю и, кажется, сгорая от стыда…

Она все слышала. И тоже все теперь знает…одного взгляда хватает, чтобы это понять.

Она знает.

И хуже просто быть не может…

– Мам, не лезь, - наконец говорит моя мама, а ее фыркает.

– Не лезь?! Мадам, это мой дом! Вообще-то! И…

– Пожалуйста, только не сейчас!

– Сейчас, Лена! Угомонись немедленно! Ты что делаешь?! Не видишь, до чего довела мне ребенка?! А ну-ка…- бабушка делает поглубже вдох и хмурится, мотнув головой, - Иди давай.

– Мама!

– Не мамкай! Иди! Тебе в контору нужно, там и выдохнешь. Вечером приедешь, спокойная, вы и поговорите. А сейчас нечего!

– Я…

– Хватит! Угомонись и иди!

Мама нерешительно стоит, но бабуля в этом ее перестоит дважды. Возможно, я погорячилась, когда сказала, что мама похожа на деда. Об упертости нашей бабули в семье легенды ходят, и если она от кого и взяла эту черту, то точно от нее. Только у последней все троекратно. Ха! И тут нет другого выхода, кроме как согласиться…

А я и рада. Честно. Как маленькая девочка, готова снова спрятаться за бабушкиным подолом, как после той истории, когда мы с Васькой угнали трактор и угодили в овраг. Чуть шеи не переломали… Мама орала страшно! Испугалась…а я за бабулю спряталась и выглядывала из-за спины, кусая указательный палец.

У меня тогда тоже глаза были на мокром месте…разница лишь в том, что теперь я не цепляюсь за нее физически…хотя нет. Разницы нет. Физически я на месте, а вот душой полностью за бабулиной спиной.

Мама громко фыркает, одаривает меня говорящим взглядом, а потом уходит.

Громко хлопает входная дверь.

Мы остаемся на кухне одни. Только стекла дрожат…

Я смотрю себе под ноги на цветастый ковер. Шепчу…

– Ты все слышала?

Бабуля вздыхает и подходит к раковине, а потом достает тарелку сверху и кивает.

– Слышала.

Ясно.

Я шумно выдыхаю, а потом прячу лицо в ладошках.

Официально: я — позор семьи. Примите наши поздравления…

– А это ты мне брось, - ворчит она, ставит тарелку на стол и накладывает мне пару драников, - Нечего слезы лить. Ребенок, Кирюша! маленький…правнук. Или правнучка, м? Если повезет…

Я заглядываю в ее глаза с опаской, но там нахожу только теплоту. Бабуля улыбается, и эта улыбка делает меня снова ребенком…

Буквально упав в ее объятия, я прячу лицо на груди, а нежные руки поглаживают меня по спине.

Шепот…

– Ну, тише-тише, моя девочка. Не плачь. И ее ты не слушай, Кирюша. Знаешь же, как она за тебя переживает…

– Я не хотела…

– Знаю. Знаю, моя девочка, знаю. Надо было подготовить ее, конечно, ну…чего уж теперь? Кушай. Мама для тебя так старалась. Кушай…

***

Если бы нужно было выбрать еду, которой ты будешь питаться до конца своих дней, я бы определенно выбрала мамины драники. Для меня они слаще любого самого напомаженного блюда из самого дорогого ресторана в списке тех, где я бывала, само собой. Да и всех вообще! Уверена! Ведь даже в состоянии «мне-кусок-в-горло-не-лезет», я умудряюсь умять целых четыре штучки.

А потом поднимаю на бабушку глаза.

– Я поступила плохо, бабуль…

– Да, Кира. Ты поступила плохо, и хорошо, что ты это понимаешь.

– Мама…

– Она отойдет.

– Я не знаю, как смотреть ей в глаза, бабуль…

– Как мне сейчас смотришь, так и на нее будешь смотреть. Да, все сложилось совсем не так, как мы бы для тебя хотели. Женатый мужчина…Кир, ты пойми. Мы же все за тебя волнуемся и хотим только лучшего, а...такие отношения всегда приводят только к слезам. Притом твоим…Ему-то что? Твоя эта подружка простит все, он ведь за нее везде платит. Такие не любят уходить с насиженного местечка, а ты? Ты пострадаешь больше всего.

Как же она права…

Опускаю глаза на свои руки и киваю пару раз, роняя еле слышное.

– Знаю.

На кухне опять повисает напряженная тишина, которую бабушка через пару мгновений нарушает тихим вздохом.

– Но всякое в жизни бывает. Сделанного не воротишь, моя девочка, что ж теперь? Главное — это ребенок.

– Я только узнала…

Бабуля улыбается шире и опускает глаза на мой еще плоский живот.

– Не верю…правнук будет…ой, Кирюша. Какая же это хорошая новость…