Мифология русских войн. Том II
Шрифт:
На переговорах с Балашовым 30 июня 1812 (идет десятый день войны) Наполеон ставит лишь одно условие: исполнить тильзитское обещание об анти-английских торговых санкциях. В ответ на письмо Александра I Наполеон предложил: «Будем договариваться сейчас же, здесь, в самом Вильно… Поставим свои подписи, и я вернусь за Неман» [521] .
Отказ от торговли с Англией для тогдашнего Газпрома, конечно, был чувствителен. Но не чувствительнее реально понесенных потерь как людских, так и экономических [522] .
521
Троицкий Н. А. 1812. Великий год России. М., 2007, с. 143. Можно сказать, что именно эта встреча с Балашовым и погубила Великую Армию, т. к. дала Наполеону иллюзию переговорно-дипломатического завершения войны.
«Всем им казалось, когда еще Наполеон стоял в Вильне и когда он шел потом по Литве и Белоруссии, что за первым визитом Балашова в императорский лагерь последует и второй, а может быть, и третий его визит. И всякий раз эти “переговоры на ходу” будут становиться все благоприятнее для Наполеона, потому что испуганные русские будут делаться все уступчивее по мере продвижения
522
См. Трошин Н. Н. Континентальная блокада и Россия (к вопросу об экономических причинах Отечественной войны 1812 года) // Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы. Материалы XVI Международной научной конференции, 6–7 сентября 2010 г., Можайск, 2011, C. 278–297. С выводом: «континентальная блокада была для Александра скорее поводом, чем действительной причиной для разрыва с Наполеоном». Русские (и не только) монахи того времени вообще не интересовались проблемами экономики и низкого торгово-купеческого сословия. И экономика России была вполне закрыто-натуральной.
Или, может, стоило сжигать Москву и класть сотни тысяч русских жизней ради удержания сдуру проглоченной Польши (вместе с миллионом ее евреев)?
Или ради герцога Ольденбургского? [523] Или ради свободной торговли с Англией?
Может, Бонапарт угрожал русской вере?
Но разве были хоть какие-то претензии у Наполеона к православной церкви?
Времена его церковноборчества уже давно прошли. В 1802 году он восстановил религию в правах, подписав конкордат с римским папой. Впрочем, остатки республиканского видения религии очень сильно ожили с началом испанской войны, где «монахи, священники, инквизиторы стали не просто пропагандистами священной войны против Наполеоновских войск, но и вдохновителями ужасающих зверств по отношению к пленным французам или союзникам. Ответом на это армии был новый виток антирелигиозности. В бою под Брагой в Португалии ополченческая рота испанцев состояла из молодых монахов. Пощады им не давали» [524] .
523
В Проекте манифеста о войне с Наполеоном в 1812 году больше всего места было уделено именно ему: «Французскій императоръ декретомъ присоединилъ Ганзеатическіе города и герцогство Ольденбургское къ своей имперіи. Мы не могли молчать безъ потери достоинства и правъ нашихъ при семъ новомъ похищеніи, т?мъ паче, что герцогство Ольденбургское принадлежало царствующему въ ономъ принцу Голштейнъ-Готторпскому, по уступленію въ Боз? почивающихъ предм?стниковъ нашихъ, любезной сердцу нашему, бабки императрицы Екатерины II-й и любезнаго родителя нашего императора Павла I, коихъ благод?яніе, оказанное близкому дома нашего родственнику, симъ насильствомъ уничтожилось; что август?йшіе предшественники наши на Россійскомъ престол? приобр?ли упомянутое герцогство въ зам?ну отрицанія отъ правъ своихъ на Шлезвигъ-Голштейнскія влад?нія, и что наконецъ самими нами въ Тильзитскомъ договор? съ Французскимъ императоромъ нарочною статьею утверждено спокойное влад?ніе герцога Ольденбургскаго. Кром? государственной обиды, Имперіи нашей нанесенной, въ внезапномъ и неожиданномъ нами присоединеніи Ганзеатическихъ городовъ и всего берега отъ Эльбы до Голландіи, Мы съ горестію усмотр?ли въ семъ поступк? какъ пренебреженіе нашихъ собственныхъ неоспоримыхъ правъ, такъ и въ изгнаніи Ольденбургскаго дома, съ коимъ мы н?сколько времени прежде сего умножили связи родства нашего бракосочетаніемъ сына царствующаго Герцога съ любезною нашею сестрою, нам?реніе нанести личное императорской особ? нашей оскорбленіе» (Русская Старина. 1870, т. I). Как видим, с российской стороны тут повод к войне был сформулирован по принципу «США вмешивается во внутренние дела СССР по всему миру».
524
Соколов О. Армия Наполеона. С. 444.
И все же «каждое воскресенье после мессы проводился парад, где ему (Наполеону) представлял вновь сформированные части» [525] . Если даже сам император «не нуждался в гипотезе Бога», он прекрасно понимали значимость религии в политике, и потому не вел против нее войну. Как сказал Меттерних, —
«Наполеон не был нерелигиозным в обычном смысле этого слова. Он не допускал, чтобы мог существовать искренний и убежденный атеист; он осуждал деизм, как плод необоснованного умозрения. Христианин и католик, он лишь за положительной религией признавал право управлять человеческими обществами. В христианстве он видел основу всякой истинной цивилизации, в католицизме — культ наиболее благоприятный для поддержания устоев нравственности, в протестантизме — источник смуты и раздоров. Не соблюдая церковных обрядов в отношении к себе самому, он, однако, слишком уважал последние, чтобы позволить себе насмешки над теми, кто придерживался их. Возможно, что его отношение к религии являлось не делом чувства, а результатом дальновидной политики, но это — тайна его души, которой он никогда не выдавал» [526] .
525
Там же. С 448.
526
http://www.museum.ru/museum/1812/Library/metternih/napoleon.html
Православные епископы Западной Руси встретили его колокольным звоном. Могилёв был занят корпусом маршала Даву. 13 июля французы приказали архиепископу вместе с духовенством принести присягу новым властям. Обсудив ситуацию с членами консистории и секретарем, архиеп. Варлаам Шишацкий 14 июля в кафедральном соборе присягнул Наполеону. Консистория предписала духовенству сделать то же самое, и две трети духовенства епархии принесли присягу по формуле: «Я, нижеподписавшийся, клянусь всемогущим Богом в том, что установленному правительству от его императорского величества французского императора и италийского короля Наполеона имею быть верным и все повеления его исполнять, и дабы
исполнены были — стараться буду».Вслед за этим архиепископ Варлаам получил отношение от могилевского полицеймейстера о праздновании 3-го августа (по старому стилю) дня тезоименитства Императора Наполеона, и о вечернем освещении (иллюминации), в знак особого торжества, церквей и домов города. Вследствие резолюции архиепископа Варлаама, консистория определила дать знать духовенству всей епархии о торжественном праздновании 3-го августа и назначила для наблюдения за выполнением этого распоряжения особых надзирателей: могилевского благочинного, протоиерея Вонсевича, и состоящего при архиерейском доме иеромонаха Ореста.
Кафедральный протоиерей в своем показании говорит, что 3 и 13 августа, т. е. в день рождения Императора Наполеона и Императрицы Жозефины во время архиерейского служения в кафедральном соборе, он произнес две проповеди по приказанию могилевского архипастыря. Содержание проповеди, сказанной 3 августа, было общее о промысле Божием, но в конце проповеди, сколько он, протоиерей, помнит, было им сказано обращение к Императору французов в таких словах:
«На ком же более всего виден промысел Всевышнего, как не на великом Императоре французов: его предприятия и подвиги велики, дела его преславные; его намерения приводят в удивление всю вселенную».
Позже архиеп. Варлаам сказал, что он велел поспешно списать проповедь с печатных книг, с изменением некоторых слов и с включением имени Наполеона и его супруги.
11 августа, вследствие требования временной комиссии, архиепископ Варлаам издал распоряжение, чтобы в могилевских церквах не звонили в колокола от захода до восхода солнца, а к литургии звонили бы тихо и непродолжительно [527] .
Архиепископ Витебский и Могилевский Варлаам повелел всей епархии называть «впредь… в благодарственных молебствиях вместо Александра французского императора и италийского короля великого Наполеона» [528] . Синод констатировал, что «две трети духовенства по могилевской епархии учинили присягу на верность врагу отечества» [529] .
527
Сергеев А. Н. Присяга Наполеону и моление за него в Могилевской епархии в 1812 г. // «Русская старина», 1908, т. 136, с. 577–588.Соловьев Ю. П. Коллаборационизм 1812 года. Сословный аспект // Диалог со временем. 2017. Вып. 58. сс. 201–223.
528
Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 г. Под ред. К. А. Военского. Т.3, СПб., 1912, с. 170.
529
Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 г. Под ред. К. А. Военского. Т.3, СПб., 1912, с. 236.
В Минске католический епископ служил торжественную обедню в честь нового правителя, причем на этой службе присутствовали местные православные священники:
«В 11 часов все офицеры, военные и гражданские чиновники собрались к генерал-губернатору и принесли искренние поздравления нашему Великому Воскресителю. Затем во главе с генерал-губернатором отправились к обедне в Кафедральный собор. Обедню служил Его Преосвященство Минский епископ; этот ревностный пастырь, со дня вступления в город наших славных избавителей, возбуждал в нашем уважаемом духовенстве, при каждом удобном случае, патриотические чувства. Его окружали члены Консистории и монашеские ордена. Во время богослужения присутствовали даже греко-российские священники, оставшиеся в нашем городе» [530] .
530
Празднование дня рождения Наполеона 15-го августа 1812 г. // Временная минской газеты («Tymcz. Gaz. Minska»). 1812, № 10. Републикация: Акты, документы и материалы для политической и бытовой истории 1812 г. Под ред. К. А. Военского. СПб., 1912, т.1, с. 361,
Православные священники Смоленска встречали Наполеона с крестом в знак покорности. 27 октября 1812 г.
«французский губернатор Смоленска потребовал, чтобы наличное духовенство городское встретило бежавшего из Москвы Наполеона. Напрасно отговаривался Мурзакевич… В конце концов, опасаясь гнева Наполеона и разрушения собора и храмов и не видя особого преступления в вынужденной встрече побежденного врага, Мурзакевич с Зверевым и Соколовым пошли к Днепровским воротам» [531] .
531
Мурзакевич Н.А., свящ. История города Смоленска. Смоленск, 1903.с.11
Далее отец Никифор пишет в своем дневнике:
«Утром пришли о. Поликарп и о. Яков, чтоб идти встречать Наполеона. Зайдя в Собор, взяв ризы, крест, пошли к Днепровским воротам, где городское начальство ожидало. Часовые у ворот за нами присматривали. Продрогнув на холоде, с разрешения, мы разошлись. О. Поликарп сказал: Наполеона не будет»… 28 октября. Идя к больному мещанину Ив. Короткому, что у Днепровских ворот возле дома Ив. Ковшарова, с черствою просвирою, нечаянно попавшийся мне губернатор Жомини сказал мне по латыни: Вот Наполеон идет! — Я, не знавши его, посторонился, но Наполеон у меня спросил: «pope? (поп?)» Я ответствовал: так. И когда ближе он подошел, я, в недоумении и страхе, вынул просвиру, которую он велел взять одному генералу. Всего этого никто не видел» [532] .
532
Дневник священника Никифора Адриановича Мурзакевича 1776–1834 г. Смоленск, 1903. С.66.
В декабре 1812 г. протопоп смоленской Никольской церкви отец Алексей Васильев донес духовному начальству о том, как трое батюшек ходили встречать Наполеона. В Смоленск для дознания прибыл в сопровождении местного епископа Иринея (Фальковского) рязанский архиепископ Феофилакт (Русанов), который расследовал от имени Святейшего Синода дела духовенства, остававшегося на оккупированной французами территории (позже владыка Феофилакт потрудился на этот счет и в Минской, и в Могилевской епархиях). 20 декабря рязанский архиерей допрашивал отца Мурзакевича: «Зачем встречал Наполеона?» Отец Никифор отвечал: «Чтобы спасти храмы Божии: первосвященник иудейский Иоддай встречал язычника Александра Македонского, а папа Лев святый Аттилу, у врат Рима, угрожавшего граду разорением!».