Миг и вечность. История одной жизни и наблюдения за жизнью всего человечества. Том 3. Часть 5. За Великой Китайской стеной

– Лучше Германии, но хуже Соединенных Штатов.

– А СССР?

– СССР как Китай. Страна отсталая. Даже у Китая уже чему-то могла бы поучиться. В СССР – застой, страна нуждается в реформах.

Однажды прямо на стоянке машин у парка завязывается беседа на тему автомобилестроения.

– Что за машина у вас? – интересуется простецкого вида молодой человек.

– «Мерседес», – в шутку отвечаю я.

– «Мерседес»?! – недоверчиво восклицает парень. – Нет, это не «Мерседес». «Мерседес» – лучшая марка в мире, а у вас какая-то допотопная колымага.

Из собравшейся тем временем толпы любопытных кто-то выкрикивает:

– Да это «Фуэрци» («Волга»), советская машина. Большое барахло.

– А китайские машины, – вспыхиваю я, – что, хорошие?

– Такое же барахло, как советские! – успокаивает меня человек из толпы.

– А какие же хорошие марки? – не унимаюсь я.

– «Мерседес», «тойота», «хонда», – следует разъяснение.

Не раз расспрашивали мы молодых пекинцев в парках относительно их интереса к русскому языку. Ответ звучал стандартно: русскому языку нельзя найти применение, с ним не сделаешь карьеры, он не нужен для овладения передовыми научно-техническими знаниями.

Иное восприятие Советского Союза было характерно для простых работяг и люмпенов, особенно в провинции, где о загранице имелось весьма смутное представление. СССР помещался в их сознании в категорию богатых государств, уже хотя бы по расовому признаку: мы выглядели по-западному. Мелкие лавочники, служащие, водители, официанты и другой подобный люд раз за разом с завистью изливали нам душу: в СССР, мол, наверное, все имеется в изобилии, вы живете там припеваючи, китайцы же прозябают в бедности и нужде.

Пока Наташа занималась покупками у уличных торговцев, я отбивался от приставаний фарцовщиков.

– Продай валюту, – требовал у меня уйгур в тюбетейке из Синьцзяна.

– Откуда у меня валюта? – Притворно сетовал я. – Я же из СССР.

– СССР? – Навострил уши уйгур. – Так вы там все богатеи, денег полные карманы.

– Да что ты! – Продолжал кокетничать я. – Я же рабочий! Откуда у меня деньги?

– Рабочий? – Недоверчиво переспрашивала «тюбетейка». – А почему же у тебя такое пузо большое? У рабочих такого пуза не бывает.

– Пузо – это не валюта, а валюты у меня нет.

– Тогда возьми у нее, – уйгур кивал в сторону моей жены.

– У нее тоже нет. Она крестьянка.

– Ничего себе крестьянка! Такая красивая, да еще в шубе!

– Крестьяне разные бывают.

– Вот и возьми у нее валюту.

– Она не даст. Всю, которая у меня была, отняла. У тебя ведь жена тоже, небось, заработок отнимает?

Под смех собравшейся толпы человек в тюбетейке отрицательно качает головой и задает риторический вопрос:

– Так как же быть?

Тут я замечаю «мерседес», из которого высаживаются два африканских дипломата, и предлагаю:

– Попроси у них!

– Еще чего! – Обижается фарцовщик, – буду я унижаться, что-то просить у людей соевого соуса!

– Почему соевого соуса? – Прикидываюсь я непонятливым.

– Потому что они черные, как соевый соус! – Победоносно докладывает уйгур. Толпа заходится от хохота.

Во время визита президента США Р. Рейгана в Китай (апрель 1984) на вещевом рынке ко мне обращается парень:

– Эй, хэлло, у меня есть доллары, помоги купить на них хороший магнитофон.

Отказываюсь: не могу, это противозаконно.

– А ты откуда?

– Из СССР.

– О, старший брат! Купи!

– Нет. Ты лучше попроси Президента США Рейгана, он сейчас в Пекине, может быть, посетит этот рынок.

– Просить Рейгана невозможно, он – американец, а американцы не знают китайского языка.

– Рейган уже выучил, он умный и уже два дня как в Китае!

– Нет, американцы тупые и страшные, Америка – это плохо, а советские умные и красивые, СССР – это хорошо. Я вот приобрел холодильник «Бирюса». Он самый лучший в мире!

Расовые предрассудки проявлялись порой и в отношении нас самих. Школьник в городе Сямэнь на вопрос, что он знает о советских людях, ответил: «Все вы – заморские черти». При входе в пекинский парк я в порядке эксперимента пытался приобрести льготный билет. Кассирша отодвинула от себя мою монетку в 10 фэней со словами:

– Иностранцы должны платить за входной билет 2 юаня!

– Но я не иностранец!

– А кто же ты? – вытаращила глаза кассирша.

– Я – китаец!

– Китаец? Какой ж ты китаец с таким длинным носом? – расхохоталась кассирша.

– Нос у меня обычный, и я – китаец.

Кассирша перестала смеяться, сморщила лоб, призадумалась, а затем куда-то исчезла. Вернулась в сопровождении человека во френче. Тот стал разъяснять правила: иностранцам не полагаются льготные билеты, они должны оплачивать пользование парком по полному тарифу.

Я заверил, что знаю правила, но они касаются только иностранцев, а я – китаец.

– Товарищ, – с очень серьезным видом возразил человек во френче. – Вы – не китаец, посмотрите на свой нос. У китайцев другие носы.

Должен похвастаться, что в конце концов я своего добился, меня в парк пропустили за 10 фэней. Правда, вслед из будки кассирши еще долго несся хохот и раздавались восклицания: «Какой странный длинноносик! Наверное, давно в зеркало не смотрелся!».

Аналогичный эксперимент я устроил на юге, в провинции Гуандун. Местные пионеры полюбопытствовали на улице, откуда буду родом. Услышав, что перед ними китаец, ребята на мгновение остолбенели. Потом один, видимо, более смышленый, шепнул на ухо другому: «Это – представитель нацменьшинства с севера. Поэтому-то у него такой длиннющий носище!».

В компании молодых европейцев, немца и итальянца я забрел на жемчужную фабрику на о. Хайнань. Мы беспрепятственно миновали пустую проходную и стали заглядывать в цеха. На столах валялись жемчужины, серебряные оправы, инструменты, а персонал отсутствовал. Мы подошли к двери с табличкой «директор фабрики». Постучали – тишина. Толкнули дверь, она поддалась, и мы оказались в длинном помещении со столом в центре. На нем мирно храпел мужчина. Над ним крутился большой вентилятор, прикрепленный к потолку. Разбудили храпевшего. Он представился директором. Полюбопытствовал, откуда мы. Получив разъяснения, стал громко хохотать.