Миллионер под прикрытием

Уйдет, а я умру... Нельзя жить с расколовшимся сердцем... Я этому идиоту частичку себя подарила... Подушку, впитавшую его запах, нюхала. Господи... Ну, как же стыдно.

— Не уйду. Я упрямый, Адель. И я не мудак, оставляющий детей.

— Да, Яша! Ты мудак, обманывающий невинных девушек. Проклинаю тот день, когда позвала тебя в дом. Ты... Обманщик, мошенник, ты...

— Это ты - невинная девушка, Адель?
– хмурится он.

— Ах, я забыла про твое обо мне мнение, извини, Яков Райский. Я давно не девушка, да...

Разгульная, беспринципная, циничная особа и...

— Да, ты забыла добавить, что ты - хитрая и идущая по головам особа. На что вы спорили? Я

мучился догадками. Я...

— Не твое дело. Уходи... Мне ничего от тебя не нужно. Жениться не нужно... Воспитывать моего ребёнка тоже... Он мой, ясно? Он Айдара, он...

— Я не верю тебе на слово после всего... Не уйду, пока не проверю. Можешь орать и строить из себя обиженку. Да, я мудак, враль, мошенник, но от своего малыша я не откажусь.

Родители научили меня отвечать за свои поступки.

— Интересно, это твоя мама придумала план? И... Мои эскизы помогли вам, так? Как же это...

мерзко... Не понимаю, как так можно? Как?

— Адель, не говори глупостей.

— раздраженно произносит Лев.
– Ты видела, что наши модели...

— Ты утомил меня, Лев Яшин. Мне плевать, ясно? И на конкурс было плевать. Я все равно уехала бы из Питера. Уеду после выписки.

— Никуда ты не уедешь с моим ребенком в животе, — рычит он, нависая надо мной.

— Это не твой ребенок. Его отец - Айдар.

— Точно, Адель?
– прищуривается Лев.

— Конечно, - без тени сомнения отвечаю я.

— Тогда я позвоню ему и поздравлю.

— Ты не сделаешь этого, мерзавец!

— Сделаю. Мне нужна правда. Или ты хочешь, чтобы Айдар заточил тебя в своем каменном доме? И проводил над тобой опыты, и.

— Ты... Ты ничтожество, Яша. Ты...

Вскакиваю с кровати, намереваясь позвать охрану. Попросить, чтобы этого гада вывели отсюда.

Но живот, вдруг, наливается неестественной тяжестью. Малышу плохо, когда мама кричит...

Волнуется, душу рвет... И не может отвести взгляд от наглой, белобрысой морды.

Так обидно... Больно, мучительно. Он никогда мне не поверит — шлюхе, способной переспать с первым встречным, той, кто готов рискнуть своей совестью и поспорить на живого человека.. И

той, кто всем сердцем его полюбил. Да, смешного, вечно улыбающегося, хмыкающего, как тот старик - Федор, кажется...

— Адель...

Лев бросается за мной следом, подхватывает на руки и бежит в коридор.

— Врача! Быстро! Моей жене плохо! Адель, что болит, скажи? Живот? Что-то еще? —шелестит он бескровными губами.

— Живот... И затылок...

— Кладите ее на кушетку и... Подождите в коридоре, - приказывает дежурный врач по имени Яков

Николаевич. Наверное, Вселенная смеется надо мной? И тут Яков... Только он должен меня спасать, а не доводить до белого каления.

— Я не уйду.

— Маша, у нее сердцебиение учащенное, - бросает он медсестре.
– Чем вы в палате занимались?

Вы..
– хмурится он, устанавливая на моем плече аппарат для измерения давления.

— Нет, доктор. Вы что?
– выпаливаем синхронно.

— Сто семьдесят на сто! Успокойтесь, Адель Александровна, дышите глубже. Сейчас я сделаю вам капельницу с седативными препаратами и антагонистами кальция. Это поможет нормализовать давление. Вам нужно поспать. А вам, - переводит он хмурый взгляд на Льва.
– Вам лучше уйти.

Думаете, персонал не слышал, как вы там орали?

— Простите, я...
– смущается Лев.
– Извините за недопустимое поведение.

— Он мне не муж, Яков Николаевич.

— Детский сад какой-то. Тьфу.

— Я просто хотел узнать, являюсь ли отцом ребенка?

— Женщину никто не вправе заставить делать тест ДНК. Тем более что сейчас его производить рано...

– Я. Я против теста. И ничего от этого гражданина не прошу, не требую... – шепчу надтреснуто.

Губы дрожат, руки... Затылок болит. Кажется, голова на кусочки расколется.

— Вам все понятно?
– хлопает глазами умница-доктор.

— Нет, не все, - холодно говорит Лев.
– Значит, придется обращаться в суд. Иного, выхода я не вижу. По моим данным, суд всегда удовлетворяет требования инициатора проведения теста.

— Послушайте, - вздыхает Яков Николаевич.
– Вам ее не жаль? После таких наездов никакого ребенка может не быть. Вы это понимаете?

— Хорошо, - сипит Лев. Бледный, растерянный, словно неживой...
– Я уйду. Ты слышала, Адель? Я

дам тебе возможность доносить ребенка. А уж потом... Только не вздумай бежать из города.

22.

Лев.

— Тонечка, еще салатика положить?
– улыбается мама.

— Да, Илона Андреевна, спасибо. Ужин потрясающий, - широко улыбается она.

Пора бы мне перестать удивляться поступкам мамы, но она каждый раз превосходит себя в изобретательности...

«Левушка не может быть отцом ее ребенка».

«Эта девочка гулящая, Володя! О какой помощи ты говоришь? Посмотри, что пишут СМИ — Адель замечена на званом ужине в компании молодого, итальянского дизайнера Альфио Моретти!

Разве беременные девушки так себя ведут? Она давно избавилась от ребенка...

Забудьте уже о ней».

Все делали вид, что ничего эдакого не случилось. Дед Федор вздыхал, стараясь не лезть в дебаты, братья не решались советовать или вмешиваться в ситуацию...

— Левушка, ты покажешь Тоне веранду?
– хлопает глазами мама.

Антонине незачем смотреть веранду. Возможно, ей, вообще, не хочется уходить, но я послушно поднимаюсь и подаю руку дочери Антона Хмельницкого — друга и коллеги отца.

Мы бредем по каменной дорожке к заднему двору. В ноздри ударяет аромат цветущих пионов, растопыренные ветки низкорослых, молоденьких яблонь царапают одежду, а лучи закатного, оттенка малинового варенья солнца заставляют зажмуриться...

— Лев, ты такой задумчивый. Хмурый и... Что-то случилось?
– смущенно произносит Тоня.