Миллионер под прикрытием

«Сынок, мне и самой неловко... Веду себя, как школьница. Я ничего никогда не крала, а тут... да и не по душе мне ее цветастые юбки и топы, больше смахивающие на веревки!»

«Вот и не надо. Мамуль, а Адель уважает тебя. Она сама мне только что сказала об этом.

Ты не думай - я для нее по-прежнему Яша... Фриковатый дурачок».

«Ты у меня красавчик, сынок. Даже в сандалиях деда Федора и его затрапезной футболке с олимпийским мишкой. Завтра на работу можешь не выходить. Хватит тебе страданий».

Не вижу маму, но почти уверен, что сейчас она тоскливо вздыхает. Жмет на кнопку переговорного устройства и просит секретаря приготовить кофе покрепче.

— Идем, Яш. Заедем домой, а потом...
– Адель бросает на меня полный огня взгляд.

— А потом видно будет, - бурчу я.

В штанах тесно становится от предвкушения. Воздух в салоне такси насквозь пропитывается ароматом ее духов... Я жадно его глотаю, позволяю ее яду впитаться в меня...

Вся она - искушение. Полный огня взгляд, шелк волос, мягкость и нежность кожи, голос, жесты...

На нее хочется смотреть... Наверное, за красоту ей многое можно простить...

Айдар вон готов это делать каждый день.

Адель торопливо распахивает дверь, не дожидаясь, пока это сделаю я. Коротко оглядывается, убеждаясь, что ее верный пес Яша идет следом.

Между нами миллион препятствий... Социальное неравенство, разность интересов, целей, ожиданий... Бешено летящий трафик... Небоскребы или пропасти, реки, горы...

Однако, стоит нам оказаться в прихожей, я притягиваю к себе Адель, как безвольную, лишенную ниточек марионетку. А она падает в мои объятия, судорожно сжимая ладони на моей шее.

Кажется, препятствия отступают, стоит нам коснуться друг друга... Растворяются в пространстве.

— Остановись, дурак... Что ты делаешь?
– шепчет она, не переставая меня целовать...

А как мне оторваться? Как перестать трогать ее кожу, волосы, чувствовать тепло тела?

Завтра меня не будет. Уеду. Сбегу навсегда.. Она вспомнит обо мне, но... Гордость не позволит ей позвонить и о чем-то меня попросить...

Я не познакомлю ее с родителями и не приведу в дом. У нас нет ничего - чувств, истории, общих воспоминаний...

Мы - чужие близкие...

Ее стоны звучат оглушительно. Ежусь и вжимаю Адель в себя. Так сильно ее чувствую.

Ощущение ее хрупкого, дрожащего тела сбивает с ног. Адель смелеет, гладит мое лицо ладонями, торопливо целует в ответ, скользит по губам языком.. Кажется, мы оба задохнемся от неистовой, охватившей нас страсти.

Подталкиваю Адель к дивану, на котором недавно дремала ее мама... Она тянет за края моей футболки, помогает мне от нее избавиться.

Целует мою грудь, гладит плечи, цепляется пальцами за ремень брюк, пытаясь его, расстегнуть...

— Погоди, Адель, я сам...

— Яша... Пожалуйста...

— Глупая, о чем ты просишь? Сначала просишь, а потом...
– прикусываю язык, не желая разрушать магию момента.

— Прошу. И нет никакого потом, - почти всхлипывает она.

Сажусь на диван и широко развожу бедра. Не перестаю ее целовать.. Адель не знает, что я прощаюсь... Пожираю ее - вкус поцелуев, кожи, аромат и жар ее тела. Всю ее готов сожрать на прощание... Ее бедра влажные от проступившей смазки.

Адель насаживается на меня и выгибается в пояснице.. Двигается, как опытная наездница -

эффектно, завораживающе, сексуально до чертиков...

Хватаю заострившиеся вершинки сосков губами и слегка их прикусываю. Сжимаю ее бедра и толкаюсь навстречу...

Глажу ее влажную спину, перебираю пальцами волосы, едва справляясь с охвативший меня яростью... Не будет ничего - будущего, семейных ужинов, встреч... И секса больше не будет.

— Яша-а... Мне больно, милый. Не надо так сильно, - скулит Адель.

Выплываю из отравляющей душу злости и замираю, встретившись с испуганным взглядом Адель...

— Прости, Адель... Извини, я... увлекся.

— Ничего, — шепчет она, наращивая темп и подаваясь вперед.

Ласкаю ее тело, не думая о себе... Не концентрируясь на нашем грядущем расставании...

Адель замирает на мгновение, а затем ее тело сотрясает дрожь удовольствия. Она стонет, прикусывая нижнюю губу. Ерзает, пока я вжимаюсь в ее бедра, возвращая подаренное удовольствие. Выстреливаю, запоздало понимая, что не воспользовался защитой.

— Ты на таблетках? — сиплю, коротко целуя ее в висок.

— Да, то есть.. Да, на таблетках, - неуверенно произносит она.

Торопливо слезает с меня и, обернувшись валяющимся возле дивана пледом, убегает в ванную.

Поднимаю свои вещи и устремляюсь в гостевой душ. Смываю с себя ее запах и следы нашего безумия... Не смогу смотреть ей в глаза. Что говорить? Как все это, блять, объяснить?

— Яша...

Адель распахивает дверь и подозрительно прищуривается. Боялась, что я свалю быстрее, чем она помоется?

— Поеду я, Адель.

— Почему? Почему ты все время бежишь? Яш, ты до сих пор на меня злишься? Я не хотела тебя обижать, я...

Нежная, беззащитная, маленькая в этом большущем, неуклюжем халате... Какого черта она его надела?

— Нет, не злюсь. Ты моя начальница, Адель. Это неправильно. Мы не должны больше этого делать.

— Да плевать на все, - пылко произносит она.
– Завтра же я назначу тебя моим замом.

— Хватит, Адель. Ты сама знаешь, что мы не подходим друг другу. Спустись на землю, малышка, ладно?

17.

Адель.

— Одевайтесь, - вздыхает врач.
– Сохранять беременность будете? Еще есть время ее...

— Буду, - отвечаю чуть слышно, всматриваясь в черно-белое, размытое пятно на экране.

Зажмуриваюсь, впитывая тихий шум бьющегося сердечка.

— И правильно, Адель Александровна, - ободряюще улыбается врач.
– У вас непростая ситуация.

Повторной беременности может и не быть.

— Знаю. Спасибо вам. Что нужно делать дальше?

– Наблюдаться, хорошо питаться, окружать себя положительными эмоциями.

Следующий прием через неделю.

Заправляю выбившуюся из хвоста, неопрятную прядь за ухо и прощаюсь с Анной Олеговной.