Миллионер под прикрытием

Нас с Тоней никто толком не замечает... Оно и к лучшему. Мы проходим вслед за Адель.

Я громко смеюсь и будто случайно толкаю Альфио по плечу. Оборачиваюсь, чтобы извиниться, и встречаюсь с ней взглядом.

И, правда, боль.. Или удивление, тоска, радость встречи.. Все в ее взгляде – все чувства. Внутри свербит что-то... Наверное, наскоро залатанное сердце снова рвется на кусочки?

— Привет, - произношу, сжимая ладошку Тони. Не хочу, чтобы она чувствовала себя униженной.

— Здравствуй. Ну... Мы пойдем. Еще увидимся, - отводит она глаза и хватает руку Альфио.

— Успокойся, Лева. Дыши глубже, все будет хорошо, - тоном экстрасенса произносит Тонька. Ну, такая смешная... Неужели я выгляжу как бледное полотно?

— Мелкая, я спокоен. Что мне делать с тобой? Если мы с Адель...

— Не маленькая. Доберусь домой на такси. Все в порядке.

Я вижу затылок Адель. Изгиб ее шеи и профиль.. Вселенная, видимо, специально, наколдовала так, чтобы меня посадили на третий ряд. Адель с Альфио восседают на первом.

Ведущий объявляет начало вечера. Играет музыка, по подиуму шествуют модели в нарядах от-кутюр. Тонька восхищенно наблюдает за происходящим на сцене действом. Я же ни на минуту не отвожу взгляда от Адель... Она ежится, потирает плечи и... оборачивается.

Наверное, мой взгляд вполне ощутим... Он ранит, как лазерный луч или тонкая, раскаленная игла.

Подхватывает легкий, ажурный кардиган и поднимается с места.

— Лева... Твоя зазноба уходит. Беги следом, - шепчет Тоня.

— Что? Я думал, ты смотришь на сцену.

— Не болтай. Иди уже... Я тут буду. Если что, позвоню или напишу, окей?

— Тонька, ты человечище...

Альфио Моретти одет в клубный пиджак из бархатистой ткани и строгие черные брюки.

На нем лаковые лоферы, на запястье вызывающе блестят часы с бриллиантами...

А я как бомжара, если честно... Приперся с дачи, да еще и Тоньку притащил. Наверняка костром пропах или мамиными пирогами...

Тоска сжимает грудную клетку. Я бреду по коридору, боясь выпустить Адель из вида.

Выхватываю взглядом из темноты ее силуэт и отблески серебристого платья.

Слышу стук каблучков и, кажется, ее тихое дыхание...

— Адель, - зову ее, ускоряя шаг.

Она не останавливается... Как я тогда... Продолжает идти, пока я не настигаю.

Подхватываю ее на руки и тащу по коридору в неизвестном направлении.

— Ты сумасшедший! Оставь меня, я упаду, упаду... Мне нельзя, я...

— Беременная?
– спускаю ее с рук и ищу взгляда.

Как я скучал по мерзавке... Безумно просто... По запаху волос и теплу тела... По взгляду —острому, пренебрежительному и одновременно нежному..

— Нет. Аборт сделала. Не нужен мне ребенок. Это все? Или ты...

— Или я...

Наощупь толкаю какую-то дверь. Заперто. Другую, идущую следом по коридору... Опять неудача.

Сжимаю ладонь Адель в тисках напряженных пальцев и тащу за собой.

— Лев, куда ты меня тащишь?
– пищит она, стуча каблучками.

— Мы поговорим. Потом ты уйдешь к своему альфа-самцу.

Бинго! Кладовка с реквизитом оказывается незапертой. Впускаю Адель, вхожу за ней следом.

Двери предусмотрительно запираю...

Включаю настенный бра и оглядываюсь. В углу стол, шкаф с париками и бальными платьями, куча сваленных коробок. Пахнет пылью и нафталином. Грустью, забытьём, разрухой... Когда-то все эти вещи были кому-то нужны... Наряды, превратившиеся в тряпки, грим и аксессуары из органзы. Так ли это важно? Так ли важна внешность человека, его стиль, одежда?

Манеры, умение нравиться, говорить, улыбаться в нужный момент?

Чему верить? Мы слишком хорошо научились облачаться в хорошее - одежду, улыбки и манеры...

Быть хорошими, казаться ими. А что внутри? У нас. У других...

— Лев, ребенка нет. Я его не сохранила, - шепчет Адель.

Забилась в угол, дрожит, плечи свои трет.

— Ну нет, так нет. Значит, мы можем...

Провоцирую ее, загоняю в угол еще больше, наступаю... Обнимаю плечи и зарываюсь пальцами в волосы. Напрягаю ноздри и жадно вдыхаю ее аромат - сирени... Прямо наваждение какое-то.

— Сирень.

— Что?

— Пахнешь сиренью, Адель. Я скучал.

— Ну и...
– беспомощно разводит руками она.
– Твои проблемы, Любимов. Вернее, Лев Яшин.

— Острячка.

— Обманщик и...

— Мерзавка — циничная, беспринципная и...

— Лгуни...

— Уже было.

— Сволочь, гад и...

— Истеричка.

Адель не выдерживает - всхлипывает и закрывает лицо ладонями. Такая маленькая...

Обиженная. Моя...

Притягиваю ее к груди и ищу губы...

— Не надо, Лев... Зачем? Я и правда такая, как ты сказал. Никудышная и...

— Любимая, Адель. Я спать не могу, слышишь? Есть не могу, думать о чем-то, кроме тебя.

Мне плевать, от кого ребенок. Будь со мной. Просто... будь со мной. Пожалуйста...

Она ошеломленно моргает и обнимает в ответ.

24.

Адель.

Я ошеломленно моргаю, хватаю воздух ртом, облизываю вмиг пересохшие губы.

Наверное, моя беспомощность его провоцирует? Невозможно не коснуться... Подавить меня мужской силой, подмять под себя... Лев трогает мои губы своими - едва ощутимо, нежно, невесомо. Словно давая мне шанс отстраниться. Но я не делаю этого...

Внутри восторг взрывается. Мне орать хочется, обнимать его, вдыхать запах, но я молчу, продолжая играть в обиженку.

— Аделечка моя... Милая...

Говори еще, еще... Пожалуйста... Я так ждала. Мечтала, что скажешь... Вернешь меня.

Замираю на мгновение и расслабляюсь в его руках. Мои губы становятся мягче и податливее, а

Лев тотчас завладевает моим ртом. Пьет мое дыхание, посасывает губы, толкается в рот языком.

Не знаю, от чего я дрожу? Наверное, от накатившего предвкушения.

вкуса, тепла тела? Захлебываюсь им... Так сильно люблю.

Или его запаха.

Чувства обостряются. От касаний Льва мне больно становится. Кожу печет, губы, веки...

Слезы текут беспрестанно, он их едва успевает слизывать.

— Аделечка... Родная моя... Ну чего ты плачешь?

— Не знаю...

Не буду я ему в любви признаваться. Хочу дуть губы и слушать его признания. Неужели, правда скучал? И с чего он взял, что я сиренью пахну? Дурак этот Яша... Дурак и есть.

Мне мало поцелуев. Его мало... Вокруг странные чужие вещи, да и деревянный стол наверняка пыльный, но разве возможно оторваться от его сильных плеч и шеи? Перестать, трогать кудрявые, шелковистые волосы? Нет, конечно...