Миллионер под прикрытием

Хорошо, что она задержалась. Теперь я все знаю. Пялюсь в экран своего - а на деле старенького смартфона деда Фёдора, демонстрируя полное безразличие к ее разговорам о салате.

— Ничего страшного, Адель. Я могу переночевать у тебя? Мама написала, что квартиру затопило.

Я понимаю, что не должен обращаться к тебе с такими просьбами, но…

— Конечно, - не скрывая облегчения, произносит она.

Да-да, продолжай прикидываться, что ты безумно рада мне. А я сделаю все, чтобы на всю жизнь тебя проучить!

4.

Яков (он же Лев).

Нас у мамы трое, и каждому она внушает при встрече, что именно он - ее «самый любимый сыночек». Игнат довольно быстро спалил контору, а вот я пребывал в счастливом неведении до совершеннолетия.

Мнил себя единственным, несравненным и горячо любимым сыном... Почему-то вспоминаю об этом сейчас, когда наглая и беспринципная девка пользуется мной.

Я позволяю ей делать это... Что бы сказала на все это мама?

– Поможешь откупорить бутылку?
– невинно хлопает она длиннющими, темными ресницами.

Как бы невзначай поправляет струящиеся волосы, наполняя и без того пьяный воздух ароматом своего парфюма.

Пялюсь на тонкие ножки с красными ноготками и спешно отвожу взгляд. Да к черту ее!

Трахну и забуду через час! Может, и хорошо, что она поспорила с подругой, а я оказался рядом? Я

ничего не теряю... Ничего, кроме собственного достоинства. А, может, его теряет она?

Интересно, на что они играют? Речь ведь о чем-то стоящем, так? Не может Адель торговать своим телом из-за безделушки.

— Давай.

— Я переложу еду в красивые тарелки, раз уж ты мой гость.

— Хм.

Она гремит посудой, достает бокалы с верхней полки и сервирует стол. Присаживается на край стула и разливает коньяк.

— За тебя, Яша, - вымученно произносит Адель.
– Ты сегодня проявил себя, как настоящий мужчина. Спас меня от мерзавцев и... Вселенная тебя послала, не иначе.

Боже, какие высокопарные слова.. Лицемерка в обличии скромницы. Наглая, развращенная выскочка, которая пожалеет о каждом сделанном поступке. Я заставлю ее жалеть...

— Да я... Любой поступил бы на моем месте так же, — сконфуженно бормочу я, стараясь соответствовать образу милого, доброго недотепы.

Алкоголь обжигает пустой желудок, мгновенно всасывается в кровь и разносит по венам тепло.

Ковыряюсь в тарелке и через силу ем.

— Не вкусно?
– улыбается Адель, с аппетитом уплетая листья салата.

— В моей любимой столовой возле Московского вокзала вкуснее. Ну, да ладно...

Она не терзает меня расспросами, глотает коньяк и пялится в экран. Улыбается, потом хмурится, осторожно приподнимает айфон, очевидно, настраивая камеру.

Видели бы вы сейчас мое лицо! Дедушка Федор точно похвалил бы меня за изобретательность -

набиваю рот едой так, чтобы лист салата свисал до подбородка. Дую щеки в тот момент, когда

Адель незаметно (на ее взгляд) фотографирует меня.

Пусть посмеются с подругой над глупым дурачком, пускай... Потом я буду смеяться над, ней...

Наслаждаться полным негодования и бессилия взглядом...

Я явлюсь на бизнес-форум успешных предпринимателей области и представлю «Лав Лав».

Нарочито устало вздохну в микрофон и окину облитую голубоватым светом прожекторов толпу в зале. В отражении моих лаковых туфель увижу себя, небрежно поправлю полы черного, бархатного пиджака и медленно, почти по слогам произнесу: «Я заслужил победу. Мы заслужили.

Потому что, мы - лучшие».

Толпа будет рукоплескать, а мама - театрально охать и бросать красные розы на сцену.

Ведущий объявит нас победителями, а Адель... Даже со сцены я замечу, как засверкают ползущие по ее щекам слезы. Она... Она просто сбежит, не выдержав унижения.

— Яша, ты не подавился?
– взволнованно спрашивает меня она.
– Если тебе мало еды, то я...

— Нет, все нормально.

Она возвращает взгляд к экрану и тихонько хихикает. Меня обсуждают, не иначе...

— Давай, я посуду помою? В моей большой семье так положено, - поднимаюсь со стула я. От выпитого немного штормит, но я быстро прихожу в чувства.

— Дау меня посудомойка есть. Яша, а чем твои родители занимаются?

— Мама - уборщица в столовой, папа - дальнобойщик. Возит топливо. А мы с братьями перебиваемся случайными заработками.

Господи, ну и где я так изобретательно научился врать? Я же ходил в учениках у деда Федора, точно!

— Наверное, здорово иметь много родственников? Я одна у родителей. И общаемся мы редко. А

почему ты не учился? Прости, если вопрос кажется неуместным, - тушуется она.

— Способностей к учебе не имею. Адель, я могу принять душ?
– вытираю руки полотенцем.
– Не хочу пачкать твою красивую квартиру. Кстати.. Я могу утром парочку фоток сделать? Буду родным показывать и хвастаться. Скорее всего, таких восхитительных интерьеров я больше не увижу.

Она ошеломленно раскрывает губы и качает головой... А потом входит в образ добросердечной женщины, дающей приют сырым и убогим, и произносит:

— Конечно. И фотки сделай, я не против.

Интересно, сколько еще всякой ереси я должен сказать, чтобы она передумала? Она куда циничнее и беспринципнее, чем я воображал... Я бы сам себя сейчас выгнал, ей-богу...

Ну, какому идиоту придет в голову фотографировать чужое жилище?

Но Адель терпеливо ждет, когда я вытру посуду и расставлю ее по полкам. Я и дома так делаю.

— Я тогда пойду в свой душ, ладно? А ты можешь помыться во-от здесь, - певуче произносит она, распахивая дверь в просторную, голубовато-серую ванную комнату. – Вот зубная щетка, гель для душа, полотенце.

Спорим, что она ворвется ко мне? Тянусь к щеколде, а потом решаюсь оставить дверь незапертой.

Полотенце маленькое, таким не вытрешься толком... Интересно, она специально так сделала?

Настраиваю душ и зажмуриваюсь, позволяя горячей воде смыть прилипшее намертво чувство унижения...