Миллионер

– Зачем?

– Поговорить.

– О чем?

– Не хами.

Вечная борьба противоположностей: принцесса и нищий. Но почему принцесса мечтает о встрече с голодранцем? Какие на то причины? Покувыркаться на панцирной кровати? Нет. Поговорить по душам? Нет. Поведать некую страшную тайну? Вот это возможно.

– Хорошо, - говорю я, - приезжай ко мне.

– Лучше встретимся в ресторане "Метрополя", - говорит так, будто приглашает кушать пирожки с тушканчиками на углу Тверской и Ямской.

– Прости, - говорю не без пафоса, - у меня серьезные причины, чтобы сегодня быть дома.

– Какие причины?
– голос, где звенит на морозе ультрамариновая сталь.

Я отвечаю на этот вопрос - и девушка после коматозной заминки интересуется адресом.

– К нам в гости прибудет принцесса, - сообщаю новость Илюше.
– Веди себя хорошо. Договорились?

Тот увлечен пазлами и не обращает на меня внимания. Я топаю на кухню, где хозяйничает сосед Павлов: рубит колбасу на колесики и режет на куски черный хлеб:

– Лидия, вправду, померла?

– Павлиныч, этим не шутят, - открываю бутылку водки.
– Давай, помянем рабу Божью, - наполняю стаканы.
– Хорошая она была.

– Господи, вот дела какие, - морщится сосед.
– А как же Илья теперь?

– Спроси, что полегче, батя, - и заглатываю водку - и пью её, как воду.

Как ответить на вопросы, которые пока не имеют ответа? Остается только жить и верить, что жизнь сама найдет идеальное решение.

Скоро знакомое мне спортивно-буржуазное авто закатывает в наш пролетарский дворик. Я же сижу на балконе и по телефону обзваниваю всех, кто знал Лидию.

– Какое несчастье, - говорят люди, - такая молодая. Как же так? Почему?

Я отвечаю дежурными фразами и чувствую раздражение от общей бестолковости и слезливости. Такое впечатление: живые от дум, что тоже когда-нибудь падут питательными брикетами в землю, приходят в ужас и теряют последний ум.

Тем временем из авто выходит девушка Мая - она легка и модна. Осматривается, как звездолетчица, попавшая на незнакомую и опасную планету. Беспардонным окриком привлекаю её внимание - указываю рукой на подъезд. Чувствую: во мне корежится скверненький тушинский люмпен с множеством комплексов, да ничего не могу с собой поделать.

– Привет, - открываю дверь аристократической особе.
– Проходи и знакомься - Павиан... э-э-э... Павлин Павлинович, а это Илюша. Так мы живем, - говорю вызывающе.
– И так живет большинство граждан России.

– Прекрати, гражданин России, - морщит носик.
– И что в этом хорошего?

Я не успеваю ответить - на авансцену выступает Илья Шепотинник, артист театра имени себя. Осмыслив, что перед ним новый незнакомый человек, он принимается гримасничать, как обезьянка на плече укротителя, и городить зоофилософскую белиберду:

– Птица страус бежит быстрее, чем самая быстрая лошадь, но и она тяжело прячет голову в тяжелую землю; так и человек, который ещё не может летать. Тяжелой называется у него земля и жизнь: так хочет дух тяжести! Но кто хочет сделаться легким и птицей, тот должен любить самого себя.

– Не обращай внимания, - сказал я на это.
– Это младший брат Лидии. Аутист. Видела фильм "Человек дождя"? Псих, но с выдающимися способностями. Пазлы, например, собирает за раз.

– Молодец, - похвалила Мая, правда, глядя на того сострадательно.

– Ничего, привыкнешь, - успокоил и указал на кухню.
– Мы тут с Павианом... э-э-э... Павлинычем... Конечно, не ресторан "Метрополя", но прошу: чем богаты, тем рады.

Неглупый сосед понял, что он лишний на этом празднике жизни и удалился домой отдыхать на тахте из бывшего ГДР.

Я и Мая сели за столик под абажур и уставились друг на друга, будто принимали участие в ТВ-программе для крайних дебилов "Моя семья".

– Я хочу поговорить с тобой, Слава, - наконец сказала девушка.
– И наша беседа строго конфиденциальна. Если, конечно, хочешь мне зла...

– Не говори загадками, - потребовал.
– Что случилось?

Первое мое желание после того, как выслушал девушку, было самое экстремистское: приобрести пуд тротила и взорвать ВБ к чертовой матери. Второе - напиться и забыться. Третье - напиться, а после застрелиться. В чем же дело? Все просто - как я и догадывался, игра на бирже шла нечестная. Во всяком случае, меня сделали на пятнадцать тысяч долларов. Кто? Тот, кто контролирует всю работу валютной биржи. Конкретных имен Мая не знала.

– Разузнаем у твоего деда, - горячился.
– Он-то, наверняка, имеет сведения?

– Слава, я же просила, - укоризненно качала головой.
– Это не игры в бирюльки. Дед - официальный директор и ведет "белую" кассу.

– Следовательно, имеется неофициальный директор, - сделал вывод, - и "черная" касса?

– Есть, да не про нашу честь, - и открыла дамскую сумочку.
– Давай рассуждать трезво, - покосилась на бутылку водки.
– Предположим, в том, что случилось, моя вина наполовину, - вытащила твердую пачку банкнот.
– А за все надо платить. Здесь семь с половиной тысяч долларов.

– А была раньше тысяча?
– вредно заметил.
– Почему?

– По кочану. Бери, пока дают.

Я наполнил стакан водкой, залил её в свой запальчивый организм, хрумкнул малосольным огурчиком и гордо сообщил, что не нуждаюсь в подачках.

– Ну, нахал, - возмущаясь, всплеснула руками.
– Сколько тебе надо?

– Миллион, - икнул я.

Увы, вечеринка не удалась - Мая вздохнула, молча покрутила пальцем у своего виска, затолкала денежную пачечку в сумочку и удалилась, как дама высшего света из грязного борделя. И правильно сделала - таких дураков на свете всего двое: я и мой друг детства.

Оба мы живем иллюзиями и вполне счастливы, плутая в своих заблуждениях, как в зарослях цепкого терновника, веточки которого, помнится, кроваво впивались в лоб сына Божьего, распятого за грехи человеческие.

ОН терпел - почему бы и нам не потерпеть? Вера дает свободу, ибо верить значит быть правым.

Утром я решал единственный вопрос: брать на кладбище аутиста или нет? С одной стороны - надо, с другой - поймет ли Илья то, что будет происходить? Какое ему дело до смерти старшей сестры, коль живет в придуманном мирке? Потом решил: надо таки взять с собой, чтобы все было по-людски.