Милые обманщицы

Они хлопнули дверцами «Вольво» и пошли по мощенной камнем дорожке к дому. Особняк Филдсов в колониальном стиле, построенный три десятка лет назад, был не таким огромным и броским, как большинство домов Роузвуда. Голубая кровля уже слегка облезла, да и каменная дорожка зияла пустотами. Садовая мебель на веранде выглядела несколько старомодно.

Мама встретила их в дверях, держа в руке беспроводной телефон.

– Эмили, мне нужно поговорить с тобой.

Эмили посмотрела на Кэролайн, но та опустила голову и побежала к себе наверх. Ох-хо-хо.

– Что случилось?

Мама разгладила ладонями свои серые широкие брюки со стрелками.

– Я говорила по телефону с тренером Лорен. Она сказала, что ты витаешь в облаках и думаешь о чем угодно, только не о плавании. И… ты пропустила тренировку в среду.

Эмили тяжело сглотнула.

– Я подтягивала ребят по испанскому.

– Так мне сказала и Кэролайн. Поэтому я позвонила мисс Эрнандес.

Эмили опустила глаза и уставилась на свои зеленые кеды «Ванс». Мисс Эрнандес была педагогом по испанскому и отвечала за репетиторство.

– Не лги мне, Эмили. – Миссис Филдс нахмурилась. – Где ты была?

Эмили прошла на кухню и плюхнулась на стул. Ее мама была очень рациональным человеком. С ней можно объясниться начистоту.

Она потеребила серебряную петельку в верхней части уха. Несколько лет назад Эли попросила Эмили сходить с ней в салон пирсинга, где она собиралась проколоть пупок, и все кончилось тем, что они вышли из салона с одинаковым пирсингом на ушах. Эмили до сих пор носила эту маленькую серебряную сережку. Потом Эли подарила Эмили наушники с леопардовым принтом, чтобы скрыть пирсинг. Эмили по-прежнему носила их в самые холодные дни зимы.

– Послушай, – сказала она наконец. – Я просто гуляла с этой новенькой, Майей. Она очень хорошая. Мы подружились.

Мама пришла в замешательство.

– Почему это нельзя было сделать после тренировки или в субботу?

– Я не вижу, в чем здесь проблема, – сказала Эмили. – Я пропустила всего одну тренировку. В эти выходные потренируюсь два раза, обещаю.

Мать поджала свои тонкие губы, так что они вытянулись в ниточку, и села.

– Но, Эмили… я просто не понимаю. Когда ты записалась на плавание в этом году, ты взяла на себя обязательство. Ты не можешь бегать с подругами, в то время как должна заниматься плаванием.

Эмили остановила ее.

– Записалась на плавание? Как будто у меня был выбор!

– Что с тобой происходит? Откуда этот странный тон? И почему ты стала обманывать? – Мама покачала головой. – Ты никогда раньше не обманывала.

– Мам… – Эмили помолчала, чувствуя себя очень усталой. Ее так и подмывало сказать: да, я обманывала тебя, и не раз. Даже при том, что она была паинькой среди своих подруг-семиклассниц, вместе с ними она участвовала во многих проделках, о которых мама даже не догадывалась.

Сразу после исчезновения Эли в ее душе поселилось беспокойство. Эмили казалось, что это, возможно, наказание свыше – за непослушание, за то, что она лгала родителям. За этот злосчастный пирсинг. За Дженну. С тех пор она старалась быть идеальной, выполнять все родительские просьбы. Она заставила себя стать образцовой дочерью, как внешне, так и внутренне.

– Я просто хочу знать, что с тобой происходит, – повторила мать.

Эмили положила руки на салфетку, вспоминая, как она стала другой, ненастоящей Эмили. Эли исчезла не потому, что Эмили не слушалась своих родителей – до нее это дошло только теперь. Мало того что она больше не хотела сидеть на скрипучем диване Бена, чувствовать липкое прикосновение его языка к своей шее, ей была невыносима мысль о том, чтобы провести ближайшие два года в старшей школе, а потом еще четыре года в колледже, изматывая себя ежедневными тренировками в бассейне. Почему Эмили не могла быть просто… Эмили? Неужели она не могла посвятить себя учебе или – прости, Господи – позволить себе хоть иногда развлечься?

– Если ты хочешь знать, что со мной происходит, – начала Эмили и, откинув волосы с лица, сделала глубокий вдох. – Я не думаю, что хочу и дальше заниматься плаванием.

У миссис Филдс дернулся правый глаз. Ее губы слегка раскрылись. Она резко повернулась лицом к холодильнику и уставилась на магнитики с цыплятами. Она молчала, но ее плечи сотрясались. Наконец она повернулась к дочери. Ее глаза слегка покраснели, лицо обвисло, словно она мигом состарилась лет на десять.

– Я звоню отцу. Он быстро вправит тебе мозги.

– Я уже приняла решение. – И, как только эти слова слетели с ее губ, она поняла, что это правда.

– Нет, еще ничего не решено. Ты сама не знаешь, что для тебя лучше.

– Мама! – Эмили вдруг почувствовала, что ее глаза наполняются слезами. Ей совсем не хотелось ссориться с матерью. Но теперь, когда она приняла решение, у нее было такое чувство, будто она сняла с себя тяжелую пуховую куртку в разгар невыносимой жары.

У мамы задрожали губы.

– Это все из-за твоей новой подружки?

Эмили поморщилась и вытерла нос.

– Что? Из-за кого?

Миссис Филдс вздохнула.

– Из-за той девушки, что въехала в дом ДиЛаурентисов. Это ведь с ней ты прогуливала тренировку, да? Чем вы с ней занимались?

– Мы… мы просто ходили по тропе, – прошептала Эмили. – Разговаривали.

Ее мать опустила глаза.

– Я не очень-то доверяю… таким девушкам.

Постой-ка. Что такое? Эмили уставилась на мать. Выходит, она… знала? Но откуда? Ее мама даже не успела толком познакомиться с Майей. Если только она не догадалась, едва взглянув?

– Но Майя действительно очень милая, – выдавила из себя Эмили. – Я забыла тебе передать, но она сказала, что пирожные были чудо как хороши. Она просила поблагодарить тебя.

Мама снова поджала губы.

– Я заходила к ним. По-соседски. Но это… это чересчур. Она будет плохо влиять на тебя.

– Я не…

– Пожалуйста, Эмили, – прервала ее мама.

Слова застряли в горле.

Мама вздохнула.

– Слишком много культурных различий… между вами… и я просто не понимаю, что у тебя может быть общего с этой Майей. Да и кто знает, что это за семья? Что у них на уме?

– Подожди, что ты сказала? – Эмили уставилась на мать. Семья? Насколько Эмили знала, отец Майи был гражданским инженером, мама работала медсестрой. Ее брат учился в старшей школе Роузвуда и был подающим надежды теннисистом; они даже строили для него теннисный корт на заднем дворе. При чем здесь ее семья?

– Я просто не доверяю таким людям, – сказала мать. – Я знаю, это звучит несколько предвзято, но не доверяю, и все.

У Эмили голова шла кругом. Ее семья. Культурные различия. Такие люди? Она перебрала все, что сказала мама. О. Мой. Бог.