Милый друг - английский и русский параллельные тексты

He thought: "What shall I do now?" And he decided to go to his office, take his month's salary, and tender his resignation.	"Чем бы мне теперь заняться?" - подумал Дюруа и решил пойти в свою канцелярию получить жалованье за месяц и заявить об уходе.
He felt a thrill of anticipatory pleasure at the thought of the faces that would be pulled up by the chief of his room and his colleagues.	Он затрепетал от восторга, представив себе, как вытянутся лица у начальника и сослуживцев.
The notion of the bewilderment of the chief above all charmed him.	Особенно радовала его мысль ошарашить начальника.
He walked slowly, so as not to get there too early, the cashier's office not opening before ten o'clock.	Он шел медленно; касса открывалась в десять, раньше половины десятого не имело смысла являться.
His office was a large, gloomy room, in which gas had to be kept burning almost all day long in winter.	Канцелярия занимала большую темную комнату, -зимой здесь целый день горел газ.
It looked into a narrow court-yard, with other offices on the further side of it.	Окна ее выходили на узкий двор и упирались в окна других канцелярий.
There were eight clerks there, besides a sub-chief hidden behind a screen in one corner.	В одной этой комнате помещалось восемь служащих, а в углу, за ширмой, сидел помощник начальника.
Duroy first went to get the hundred and eighteen francs twenty-five centimes enclosed in a yellow envelope, and placed in the drawer of the clerk entrusted with such payments, and then, with a conquering air, entered the large room in which he had already spent so many days.	Дюруа сперва получил свои сто восемнадцать франков двадцать пять сантимов, вложенные в желтый конверт, хранившийся в ящике у кассира, а затем с победоносным видом вошел в просторную канцелярию, в которой провел столько дней.
As soon as he came in the sub-chief, Monsieur Potel, called out to him:	Помощник начальника, господин Потель, крикнул ему из-за ширмы:
"Ah! it is you, Monsieur Duroy?	– А, это вы, господин Дюруа?
The chief has already asked for you several times.	Начальник уже несколько раз о вас справлялся.
You know that he will not allow anyone to plead illness two days running without a doctor's certificate."	Вы знаете, что он не разрешает болеть два дня подряд без удостоверения от врача.
Duroy, who was standing in the middle of the room preparing his sensational effect, replied in a loud voice:	Дюруа для пущего эффекта остановился посреди комнаты.
"I don't care a damn whether he does or not."	– Мне, собственно, на это наплевать! – заявил он во всеуслышание.
There was a movement of stupefaction among the clerks, and Monsieur Potel's features showed affrightedly over the screen which shut him up as in a box.	Чиновники обмерли; из-за ширмы выглянула испуганная физиономия господина Потеля.
He barricaded himself behind it for fear of draughts, for he was rheumatic, but had pierced a couple of holes through the paper to keep an eye on his staff.	В этой своей коробке он спасался от сквозняков; он страдал ревматизмом. А чтобы следить за подчиненными, он проделал в бумаге две дырочки.
A pin might have been heard to fall.	Было слышно, как пролетит муха.

At length the sub-chief said, hesitatingly: "You said?"	– Что вы сказали? – нерешительно спросил наконец помощник начальника.
"I said that I don't care a damn about it.	– Я сказал, что мне, собственно, наплевать.
I have only called to-day to tender my resignation.	Я пришел только для того, чтобы заявить об уходе.
I am engaged on the staff of the _Vie Francaise_ at five hundred francs a month, and extra pay for all I write.	Я поступил сотрудником в редакцию "Французской жизни" на пятьсот франков в месяц, не считая построчных.
Indeed, I made my _d?but_ this morning."	В сегодняшнем номере уже напечатана моя статья.
He had promised himself to spin out his enjoyment, but had not been able to resist the temptation of letting it all out at once.	Он хотел продлить удовольствие, но не удержался и выпалил все сразу.
The effect, too, was overwhelming.	Эффект, впрочем, был полный.
No one stirred.	Все окаменели.
Duroy went on: "I will go and inform Monsieur Perthuis, and then come and wish you good-bye."	– Я сейчас скажу об этом господину Пертюи, -добавил Дюруа, - а потом зайду попрощаться с вами.
And he went out in search of the chief, who exclaimed, on seeing him:	Не успел он войти к начальнику, как тот обрушился на него с криком:
"Ah, here you are.	– А, изволили явиться?
You know that I won't have--"	Вам известно, что я терпеть не могу...
His late subordinate cut him short with: "It's not worth while yelling like that."	– Нечего горло-то драть, - прервал своего начальника подчиненный.
Monsieur Perthuis, a stout man, as red as a turkey cock, was choked with bewilderment.	Г осподин Пертюи, толстый, красный, как петуший гребень, поперхнулся от изумления.
Duroy continued: "I have had enough of this crib.	– Мне осточертела ваша лавочка, - продолжал ^Дюру^а.
I made my _d?but_ this morning in journalism, where I am assured of a very good position.	– Сегодня я впервые выступил на поприще журналистики, мне дали прекрасное место.
I have the honor to bid you good-day."	Честь имею кланяться.
And he went out.	С этими словами он удалился.
He was avenged.	Он отомстил.
As he promised, he went and shook hands with his old colleagues, who scarcely dared to speak to him, for fear of compromising themselves, for they had overheard his conversation with the chief, the door having remained open.	Он вернулся в канцелярию, как обещал, и пожал руку бывшим своим сослуживцам, но они, боясь скомпрометировать себя, не сказали с ним и двух слов, - через отворенную дверь им слышен был его разговор с начальником.
He found himself in the street again, with his salary in his pocket.	С жалованьем в кармане Дюруа вышел на улицу.

He stood himself a substantial breakfast at a good but cheap restaurant he was acquainted with, and having again purchased the _Vie Francaise_, and left it on the table, went into several shops, where he bought some trifles, solely for the sake of ordering them to be sent home, and giving his name:	Плотно и вкусно позавтракав в уже знакомом ему хорошем и недорогом ресторане, купив еще один номер "Французской жизни"и оставив его на столике, он обошел несколько магазинов и накупил всякой всячины; безделушки эти были ему совсем не нужны, но он испытывал особое удовольствие, приказывая доставить их к себе на квартиру и называя свое имя:
"George Duroy," with the addition,	"Жорж Дюруа". При этом он добавлял:
"I am the editor of the _Vie Francaise_."	"Сотрудник "Французской жизни".
Then he gave the name of the street and the number, taking care to add:	Однако, указав улицу и номер дома, он не забывал предупредить:
"Leave it with the doorkeeper."	– Покупки оставьте у швейцара.
As he had still some time to spare he went into the shop of a lithographer, who executed visiting cards at a moment's notice before the eyes of passers-by, and had a hundred, bearing his new occupation under his name, printed off while he waited.	Время у него еще оставалось, и, зайдя в моментальную литографию, где в присутствии клиента изготовлялись визитные карточки, он заказал себе сотню, велев обозначить под фамилией свое новое звание.
Then he went to the office of the paper.	Затем отправился в редакцию.
Forestier received him loftily, as one receives a subordinate.	Форестье встретил его высокомерно, как встречают подчиненных.
"Ah! here you are.	– А, ты уже пришел?
Good.	Отлично.
I have several things for you to attend to.	У меня как раз есть для тебя несколько поручений.
Just wait ten minutes.	Подожди минут десять.
I will just finish what I am about."	Мне надо кончить свои дела.
And he went on with a letter he was writing.	И он стал дописывать письмо.
At the other end of the large table a fat, bald little man, with a very pale, puffy face, and a white and shining head, was writing, with his nose on the paper owing to extreme shortsightedness.	На другом конце большого стола сидел маленький человечек, бледный, рыхлый, одутловатый, с совершенно лысым, белым, лоснящимся черепом, и что-то писал, по причине крайней близорукости уткнув нос в бумагу.
Forestier said to him: "I say, Saint-Potin, when are you going to interview those people?"	– Скажи, Сен-Потен, - спросил его Форестье, - в котором часу ты пойдешь брать интервью?
"At four o'clock."	– В четыре.
"Will you take young Duroy here with you, and let him into the way of doing it?"	– Возьми с собой Дюруа, вот этого молодого человека, что стоит перед тобой, и открой ему тайну своего ремесла.
"All right."	– Будет сделано.
Then turning to his friend, Forestier added: "Have you brought the continuation of the Algerian article?	– Принес продолжение статьи об Алжире? – обратился к своему приятелю Форестье.
The opening this morning was very successful."	– Начало имело большой успех.

Duroy, taken aback, stammered: "No. I thought I should have time this afternoon. I had heaps of things to do. I was not able."	– Нет, - сконфуженно пробормотал Дюруа, - я думал засесть за нее после завтрака... но у меня было столько дел, что я никак не мог...
The other shrugged his shoulders with a dissatisfied air.	Форестье недовольно пожал плечами.
"If you are not more exact than that you will spoil your future.	– Неаккуратностью ты можешь испортить себе карьеру.
Daddy Walter was reckoning on your copy.	Старик Вальтер рассчитывал на твой материал.
I will tell him it will be ready to-morrow.	Я ему скажу, что он будет готов завтра.
If you think you are to be paid for doing nothing you are mistaken."	Если ты воображаешь, что можно ничего не делать и получать деньги, то ты ошибаешься.
Then, after a short silence, he added:	Помолчав, он прибавил:
"One must strike the iron while it is hot, or the deuce is in it."	– Надо ковать железо, пока горячо, черт возьми!
Saint-Potin rose, saying:	Сен-Потен встал.
"I am ready."	– Я готов, - сказал он.
Then Forestier, leaning back in his chair, assumed a serious attitude in order to give his instructions, and turning to Duroy, said: "This is what it is.	Форестье, прежде чем дать распоряжения, откинулся на спинку кресла и принял почти торжественную позу. – Так вот, - начал он, устремив взгляд на Дюруа.
Within the last two days the Chinese General, Li Theng Fao, has arrived at the Hotel Continental, and the Rajah Taposahib Ramaderao Pali at the Hotel Bristol.	– Два дня тому назад к нам в Париж прибыли китайский генерал Ли Чэн-фу и раджа Тапосахиб Рамадерао Пали, - генерал остановился в "Континентале", раджа - в отеле "Бристоль".
You will go and interview them."	Вам следует взять у них интервью.
Turning to Saint-Potin, he continued:	Тут он повернулся лицом к Сен-Потену:
"Don't forget the main points I told you of.	– Не забудь главных пунктов, на которые я тебе указывал.
Ask the General and the Rajah their opinion upon the action of England in the East, their ideas upon her system of colonization and domination, and their hopes respecting the intervention of Europe, and especially of France."	Спроси у генерала и у раджи, что они думают о происках Англии на Дальнем Востоке, о ее методах колонизации, об установленном ею образе правления, и питают ли они надежду на вмешательство Европы и, в частности, Франции.
He was silent for a moment, and then added in a theatrical aside: "It will be most interesting to our readers to learn at the same time what is thought in China and India upon these matters which so forcibly occupy public attention at this moment."	– Наших читателей крайне интересует отношение Индии и Китая к тем вопросам, которые так волнуют в настоящее время общественное мнение, - после некоторого молчания проговорил он, не обращаясь ни к кому в отдельности.
He continued, for the benefit of Duroy:	И, снова уставившись на Дюруа, добавил:
"Watch how Saint-Potin sets to work; he is a capital reporter; and try to learn the trick of pumping a man in five minutes."	– Понаблюдай за тем, как будет действовать Сен-Потен, - это великолепный репортер, он тебе в пять минут выпотрошит кого угодно.

Then he gravely resumed his writing, with the evident intention of defining their relative positions, and putting his old comrade and present colleague in his proper place.	Затем он опять с важным видом взялся за перо, -он явно хотел поставить своего бывшего однополчанина и нынешнего сослуживца в известные рамки, указать ему надлежащее место.
As soon as they had crossed the threshold Saint-Potin began to laugh, and said to Duroy:	Как только они вышли за порог, Сен-Потен со смехом сказал Дюруа:
"There's a fluffer for you.	– Вот кривляка!
He tried to fluff even us.	Ломается даже перед нами.
One would really think he took us for his readers."	Можно подумать, что он принимает нас за своих читателей.
They reached the boulevard, and the reporter observed: "Will you have a drink?"	Они пошли по бульвару. – Выпьем чего-нибудь? – предложил репортер.
"Certainly.	– С удовольствием.
It is awfully hot."	Такая жара!
They turned into a _caf?_ and ordered cooling drinks.	Они зашли в кафе и спросили прохладительного.
Saint-Potin began to talk.	И тут Сен-Потен разговорился.
He talked about the paper and everyone connected with it with an abundance of astonishing details.	Толкуя о редакционных делах и обо всем на свете, он выказывал поразительную осведомленность:
"The governor?	– Патрон?
A regular Jew?	Типичный еврей!
And you know, nothing can alter a Jew.	А еврея, знаете, не переделаешь.
What a breed!"	Уж и народ!
And he instanced some astounding traits of avariciousness peculiar to the children of Israel, economies of ten centimes, petty bargaining, shameful reductions asked for and obtained, all the ways of a usurer and pawnbroker.	Сен-Потен привел несколько ярких примеров скупости Вальтера, столь характерной для сынов Израиля, грошовой экономии, мелкого торгашества, унизительного выклянчивания скидок, описал все его ростовщические ухватки.
"And yet with all this, a good fellow who believes in nothing and does everyone.	– И при всем том славный малый, который ни во что не верит и всех водит за нос.
His paper, which is Governmental, Catholic, Liberal, Republican, Orleanist, pay your money and take your choice, was only started to help him in his speculations on the Bourse, and bolster up his other schemes.	Его газета, официозная, католическая, либеральная, республиканская, орлеанистская, этот слоеный пирог, эта мелочная лавчонка нужна ему только как вспомогательное средство для биржевых операций и всякого рода иных предприятий.
At that game he is very clever, and nets millions through companies without four sous of genuine capital."	По этой части он не промах: зарабатывает миллионы на акционерных обществах, у которых ни гроша за душой...
He went on, addressing Duroy as "My dear fellow."	Сен-Потен болтал без умолку, величая Дюруа "дорогим другом".
"And he says things worthy of Balzac, the old shark.	– Между прочим, у этого сквалыги подчас срываются с языка чисто бальзаковские словечки.

Fancy, the other day I was in his room with that old tub Norbert, and that Don Quixote Rival, when Montelin, our business manager, came in with his morocco bill-case, that bill-case that everyone in Paris knows, under his arm.	На днях был такой случай: я, старая песочница Норбер и новоявленный Дон Кихот - Риваль сидим, понимаете ли, у него в кабинете, и вдруг входит наш управляющий Монтлен с известным всему Парижу сафьяновым портфелем под мышкой.
Walter raised his head and asked:	Вальтер воззрился на него и спрашивает:
'What news?' Montelin answered simply:	"Что нового?", Монтлен простодушно отвечает:
'I have just paid the sixteen thousand francs we owed the paper maker.'	"Я только что уплатил долг за бумагу -шестнадцать тысяч франков".
The governor gave a jump, an astonishing jump.	Патрон подскочил на месте от ужаса.
'What do you mean?' said he.	"Что вы сказали?" -
' I have just paid Monsieur Privas,' replied Montelin.	"Я уплатил господину Прива". –
' But you are mad.'	"Вы с ума сошли!" -
'Why?'	"Почему?" -
'Why--why--why--' he took off his spectacles and wiped them. Then he smiled with that queer smile that flits across his fat cheeks whenever he is going to say something deep or smart, and went on in a mocking and derisive tone,	"Почему... почему... почему..." Вальтер снял очки, протер стекла, улыбнулся той плутоватой улыбкой, которая раздвигает его толстые щеки, когда он собирается сказать что-нибудь ядовитое или остроумное, и насмешливым, не допускающим возражений тоном сказал:
'Why?	"Почему?
Because we could have obtained a reduction of from four to five thousand francs.'	Потому что на этом деле мы могли получить скидку в четыре, а то и в пять тысяч франков".
Montelin replied, in astonishment:	Монтлен удивился:
'But, sir, all the accounts were correct, checked by me and passed by yourself.' Then the governor, quite serious again, observed:	"Да как же, господин Вальтер, ведь счета были в порядке, я их проверял, а вы принимали..." Тут патрон, на этот раз уже серьезно, заметил:
'What a fool you are.	"Нельзя быть таким простаком.
Don't you know, Monsieur Montelin, that one should always let one's debts mount up, in order to offer a composition?'"	Запомните, господин Монтлен, что сперва надо накапливать долги, а потом заключать полюбовные сделки".
And Saint-Potin added, with a knowing shake of his head,	– Вскинув голову, Сен-Потен с видом знатока добавил: - Ну что?
"Eh! isn't that worthy of Balzac?"	Разве это не Бальзак?
Duroy had not read Balzac, but he replied,	Дюруа хотя и не читал Бальзака, тем не менее уверенно подтвердил:
"By Jove! yes."	– Да, черт возьми!
Then the reporter spoke of Madame Walter, an old goose; of Norbert de Varenne, an old failure; of Rival, a copy of Fervacques.	Госпожу Вальтер репортер назвал жирной индюшкой, Норбера де Варена - старым неудачником, Риваля - бледной копией Фервака[4].
Next he came to Forestier.	Затем снова заговорил о Форестье.

"As to him, he has been lucky in marrying his wife, that is all."	– Этому просто повезло с женитьбой - только и всего.
Duroy asked: "What is his wife, really?"	– А что, в сущности, представляет собой его жена?
Saint-Potin rubbed his hands. "Oh! a deep one, a smart woman.	– О, это бестия, тонкая штучка! – потирая руки, ответил Сен-Потен.
She was the mistress of an old rake named Vaudrec, the Count de Vaudrec, who gave her a dowry and married her off."	– Любовница мышиного жеребчика Водрека, графа де Водрека, - это он дал ей приданое и выдал замуж...
Duroy suddenly felt a cold shiver run through him, a tingling of the nerves, a longing to smack this gabbler on the face.	Дюруа вдруг ощутил озноб, какую-то нервную дрожь, ему хотелось выругать этого болтуна, закатить ему пощечину.
But he merely interrupted him by asking:	Но он лишь остановил его вопросом:
"And your name is Saint-Potin?"	– Сен-Потен - это ваша настоящая фамилия?
The other replied, simply enough: "No, my name is Thomas.	– Нет, меня зовут Тома, - с наивным видом ответил тот.
It is in the office that they have nicknamed me Saint-Potin."	– Сен-Потеном[5] меня окрестили в редакции.
Duroy, as he paid for the drinks, observed: "But it seems to me that time is getting on, and that we have two noble foreigners to call on."	– Сейчас, наверно, уже много времени, - заплатив за напитки, сказал Дюруа, - а ведь нам еще предстоит посетить двух важных особ.
Saint-Potin began to laugh.	Сен-Потен расхохотался.
"You are still green.	– Сразу видно, что вы человек неискушенный!
So you fancy I am going to ask the Chinese and the Hindoo what they think of England?	Значит, вы полагаете, что я в самом деле пойду спрашивать у индуса и китайца, что они думают об Англии?
As if I did not know better than themselves what they ought to think in order to please the readers of the _Vie Francaise_.	Да я лучше их знаю, что они должны думать, чтобы угодить читателям "Французской жизни".
I have already interviewed five hundred of these Chinese, Persians, Hindoos, Chilians, Japanese, and others.	Я проинтервьюировал на своем веку пятьсот таких китайцев, персов, индусов, чилийцев, японцев.
They all reply the same, according to me.	По-моему, все они говорят одно и то же.
I have only to take my article on the last comer and copy it word for word.	Следовательно, я должен взять свою статью о последнем из наших гостей и переписать ее слово в слово.
What has to be changed, though, is their appearance, their name, their title, their age, and their suite.	Придется только изменить заголовок, имя, титул, возраст, состав свиты.
Oh! on that point it does not do to make a mistake, for I should be snapped up sharp by the _Figaro_ or the _Gaulois_.	Вот тут надо держать ухо востро, не то "Фигаро" и "Голуа" живо уличат во вранье.
But on these matters the hall porters at the Hotel Bristol and the Hotel Continental will put me right in five minutes.	Но у швейцаров "Бристоля" и "Континенталя" я в пять минут получу об этом самые точные сведения.

We will smoke a cigar as we walk there.	Мы пройдем туда пешком и дорогой выкурим по сигаре.
Five francs cab hire to charge to the paper.	А с редакции стребуем пять франков разъездных.
That is how one sets about it, my dear fellow, when one is practically inclined."	Вот, дорогой мой, как поступают люди практичные.
"It must be worth something decent to be a reporter under these circumstances," said Duroy.	– При таких условиях быть репортером как будто бы выгодно? – спросил Дюруа.
The journalist replied mysteriously: "Yes, but nothing pays so well as paragraphs, on account of the veiled advertisements."	– Да, но выгоднее всего хроника, это -замаскированная реклама, - с загадочным видом ответил Сен-Потен.
They had got up and were passing down the boulevards towards the Madeleine.	Они встали и пошли бульваром по направлению к церкви Мадлен.
Saint-Potin suddenly observed to his companion: "You know if you have anything else to do, I shall not need you in any way."	– Знаете что, - вдруг сказал Сен-Потен, - если у вас есть какие-нибудь дела, то я вас не держу.
Duroy shook hands and left him.	Пожав ему руку, Дюруа удалился.
The notion of the article to be written that evening worried him, and he began to think.	Статья, которую он должен был написать вечером, не давала ему покою, и он тут же, дорогой, принялся обдумывать ее.
He stored his mind with ideas, reflections, opinions, and anecdotes as he walked along, and went as far as the end of the Avenue des Champs Elys?es, where only a few strollers were to be seen, the heat having caused Paris to be evacuated.	Он попытался припомнить несколько анекдотов, привести в порядок свои наблюдения, мысли, сделать некоторые выводы - и так незаметно дошел до конца Елисейских полей, где ему лишь изредка попадались навстречу гуляющие, ибо в жаркие дни Париж становится безлюдным.
Having dined at a wine shop near the Arc de Triomphe, he walked slowly home along the outer boulevards and sat down at his table to work.	Пообедав в винном погребке на площади Этуаль, возле Триумфальной арки, он медленным шагом двинулся по кольцу внешних бульваров и, придя домой, сел за работу.
But as soon as he had the sheet of blank paper before his eyes, all the materials that he had accumulated fled from his mind as though his brain had evaporated.	Но едва он увидел перед собой большой лист белой бумаги, как все, что он успел накопить, улетучилось, самый мозг его словно испарился.
He tried to seize on fragments of his recollections and to retain them, but they escaped him as fast as he laid hold of them, or else they rushed on him altogether pell-mell, and he did not know how to clothe and present them, nor which one to begin with.	Он ловил обрывки воспоминаний, силился их удержать, но стоило ему ухватиться за них, и они ускользали или же мелькали перед ним с головокружительной быстротой, и он не знал, как их подать, что с ними делать, с чего начать.
After an hour of attempts and five sheets of paper blackened by opening phrases that had no continuation, he said to himself:	Просидев битый час и заполнив пять страниц вариантами первой фразы, он сказал себе:
"I am not yet well enough up in the business.	"Я еще не наловчился.
I must have another lesson."	Придется взять еще один урок".
And all at once the prospect of another morning's work with Madame Forestier, the hope of another long and intimate _t?te-?-t?te_ so cordial and so pleasant, made him quiver with desire.	И при одной мысли о совместной работе с г-жой Форестье, о продолжительной задушевной, интимной, столь приятной беседе с нею наедине его охватила дрожь нетерпения.

He went to bed in a hurry, almost afraid now of setting to work again and succeeding all at once.	Боясь, что если он вновь примется за статью, то дело неожиданно может пойти на лад, Дюруа поспешил лечь.
He did not get up the next day till somewhat late, putting off and tasting in advance the pleasure of this visit.	Утром он долго лежал в постели, предвкушая сладость предстоящего свидания с г-жой Форестье и намеренно отдаляя его.
It was past ten when he rang his friend's bell.	Был уже одиннадцатый час, когда он, подойдя к знакомой двери, нажал кнопку звонка.
The man-servant replied: "Master is engaged at his work."	– Господин Форестье занят, - объявил слуга.
Duroy had not thought that the husband might be at home.	Дюруа упустил из виду, что супруг может оказаться дома.
He insisted, however, saying:	Тем не менее он продолжал настаивать:
"Tell him that I have called on a matter requiring immediate attention."	– Скажите, что я к нему по срочному делу.
After waiting five minutes he was shown into the study in which he had passed such a pleasant morning.	Через пять минут он вошел в тот самый кабинет, где провел накануне такое чудесное утро.
In the chair he had occupied Forestier was now seated writing, in a dressing-gown and slippers and with a little Scotch bonnet on his head, while his wife in the same white gown leant against the mantelpiece and dictated, cigarette in mouth.	Журналист, в халате, в туфлях, в маленькой английской шапочке, что-то писал, сидя в кресле, в котором вчера сидел Дюруа, а г-жа Форестье, в том же белом пеньюаре, стояла, облокотившись на камин, и, с папиросой в зубах, диктовала.
Duroy, halting on the threshold, murmured:	Дюруа остановился на пороге.
"I really beg your pardon; I am afraid I am disturbing you."	– Прошу прощения, я помешал вам?
His friend, turning his face towards him--an angry face, too--growled: "What is it you want now?	Форестье злобно уставился на него. – Что еще? – проворчал он.
Be quick; we are pressed for time."	– Говори скорей, нам некогда.
The intruder, taken back, stammered: "It is nothing; I beg your pardon."	– Нет, ничего, извини, - сконфуженно мямлил ^Дюру^а.
But Forestier, growing angry, exclaimed:	Форестье рассвирепел.
"Come, hang it all, don't waste time about it; you have not forced your way in just for the sake of wishing us good-morning, I suppose?"	– Да ну же, черт побери! Что ты тянешь? Ведь ты, надо полагать, вломился ко мне не для того, чтобы иметь удовольствие сказать нам: "С добрым утром"?
Then Duroy, greatly perturbed, made up his mind. "No--you see--the fact is—I can't quite manage my article--and you were--so--so kind last time--that I hoped--that I ventured to come--"	– Да нет... – преодолевая смущение, заговорил Дюруа. – Видишь ли, дело в том, что у меня опять ничего не вышло со статьей... а ты... вы оба были так добры прошлый раз... что я надеялся... я осмелился прийти...
Forestier cut him short. "You have a pretty cheek.	– Ты просто издеваешься над людьми! – перебил его Форестье.

So you think I am going to do your work, and that all you have to do is to call on the cashier at the end of the month to draw your screw?	– Ты, очевидно, вообразил, что я буду за тебя работать, а ты будешь каждый месяц получать денежки.
No, that is too good."	Ловко придумано, что и говорить!
The young woman went on smoking without saying a word, smiling with a vague smile, which seemed like an amiable mask, concealing the irony of her thoughts.	Госпожа Форестье продолжала молча курить и все улыбалась загадочной улыбкой, похожей на маску любезности, за которой таится ирония.
Duroy, colored up, stammered: "Excuse me--I fancied--I thought--" then suddenly, and in a clear voice, he went on: "I beg your pardon a thousand times, Madame, while again thanking you most sincerely for the charming article you produced for me yesterday."	– Простите... я думал... я полагал... – вспыхнув, пролепетал Дюруа и вдруг отчетливо произнес: -Приношу вам тысячу извинений, сударыня, и еще раз горячо благодарю за прелестный фельетон, который вы за меня написали вчера.
He bowed, remarked to Charles:	Он поклонился, сказал Шарлю:
"I shall be at the office at three," and went out.	– В три часа я буду в редакции.
He walked home rapidly, grumbling:	И вышел. Быстрым шагом идя домой, он ворчал себе под нос:
"Well, I will do it all alone, and they shall see--"	"Ладно, сами сейчас напишем, вот увидите..."
Scarcely had he got in than, excited by anger, he began to write.	Вдохновляемый злобой, Дюруа вошел к себе в комнату и тут же сел за работу.
He continued the adventure began by Madame Forestier, heaping up details of catch-penny romance, surprising incidents, and inflated descriptions, with the style of a schoolboy and the phraseology of the barrack-room.	Он развивал сюжет, намеченный г-жой Форестье, нагромождая детали, заимствованные из бульварных романов, невероятные происшествия, вычурные описания, мешая дубовый язык школьника с унтер-офицерским жаргоном.
Within an hour he had finished an article which was a chaos of nonsense, and took it with every assurance to the _Vie Francaise_.	За час он успел написать статью и, довольный собою, понес этот ералаш в редакцию.
The first person he met was Saint-Potin, who, grasping his hand with the energy of an accomplice, said:	Сен-Потен, первый, кого он там встретил, с видом заговорщика крепко пожал ему руку.
"You have read my interview with the Chinese and the Hindoo?	– Читали мою беседу с индусом и китайцем? – спросил он.
Isn't it funny?	– Не правда ли, забавно?
It has amused everyone.	Париж от нее в восторге.
And I did not even get a glimpse of them."	А ведь я их и в глаза не видел.
Duroy, who had not read anything, at once took up the paper and ran his eye over a long article headed:	Дюруа еще ничего не читал; он тотчас же взял газету и стал просматривать длинную статью под заглавием
"India and China," while the reporter pointed out the most interesting passages.	"Индия и Китай", а Сен-Потен в это время показывал ему и подчеркивал наиболее интересные места.
Forestier came in puffing, in a hurry, with a busy air, saying:	С деловым, озабоченным видом, отдуваясь, вошел Форестье.

"Good; I want both of you."	– Вы уже здесь? Весьма кстати. Вы мне оба нужны.
And he mentioned a number of items of political information that would have to be obtained that very afternoon.	И он дал им указания насчет того, какие именно сведения политического характера они должны раздобыть к вечеру.
Duroy held out his article.	Дюруа протянул ему свою рукопись.
"Here is the continuation about Algeria."	– Вот продолжение статьи об Алжире.
"Very good; hand it over; and I will give it to the governor."	– Очень хорошо, давай, давай, я покажу патрону.
That was all.	На этом разговор кончился.
Saint-Potin led away his new colleague, and when they were in the passage, he said to him:	Сен-Потен увел своего нового коллегу и, когда они были уже в коридоре, спросил:
"Have you seen the cashier?"	– Вы заходили в кассу?
"No; why?"	– Нет. Зачем?
"Why?	– Зачем?
To draw your money.	Получить деньги.
You see you should always draw a month in advance.	Жалованье, знаете ли, всегда нужно забирать за месяц вперед.
One never knows what may happen."	Мало ли что может случиться.
"But--I ask for nothing better."	– Что ж... Я ничего не имею против.
"I will introduce you to the cashier.	– Я вас познакомлю с кассиром.
He will make no difficulty about it.	Он не станет чинить препятствия.
They pay up well here."	Платят здесь хорошо.
Duroy went and drew his two hundred francs, with twenty-eight more for his article of the day before, which, added to what remained of his salary from the railway company, gave him three hundred and forty francs in his pocket.	Дюруа получил свои двести франков и, сверх того, двадцать восемь франков за вчерашнюю статью; вместе с остатком жалованья, которое ему выдали в канцелярии, это составляло триста сорок франков.
He had never owned such a sum, and thought himself possessed of wealth for an indefinite period.	Никогда еще не держал он в руках такой суммы, и ему казалось, что этого богатства должно хватить бог знает на сколько.
Saint-Potin then took him to have a gossip in the offices of four or five rival papers, hoping that the news he was entrusted to obtain had already been gleaned by others, and that he should be able to draw it out of them--thanks to the flow and artfulness of his conversation.	Сен-Потен, в расчете на то, что другие уже успели раздобыть нужные ему сведения и что при его словоохотливости и уменье выспрашивать ему ничего не будет стоить выпытать их, предложил Дюруа походить с ним по редакциям конкурирующих между собою газет.
When evening had come, Duroy, who had nothing more to do, thought of going again to the Folies Berg?res, and putting a bold face on, he went up to the box office.	Вечером Дюруа освободился и решил махнуть в Фоли-Бержер. Задумав пройти наудачу, он отрекомендовался контролю:
"I am George Duroy, on the staff of the _Vie Francaise_.	– Я Жорж Дюруа, сотрудник "Французской жизни".