Мир Гаора

Окончательно заинтригованный таким оборотом, Гаор почти как прежде спрыгнул к ним с койки.

– Да расскажите вы толком!

– Ну и тёмный же ты, - покачала головой Чалуша, рассыпая из небрежно закрученного узла тёмные с отдельными светлыми, но не седыми прядками, волосы.
– И на галчонка никак не тянешь. Хотя... грят, им память отбивают. Ты-то, посёлок свой помнишь?

Гаор насторожился и покачал головой.

– Нет. Меня в пять лет у матери забрали. Я ни названия, ни чего ещё не знаю. Но... это был посёлок полукровок, это я помню.

– А кто забирал?
– спросила Чалуша.
– Много вас увезли?

– Меня одного, - настороженно ответил Гаор, чувствуя, что опять подбирается к чему-то, что... все знают, и никто не говорит, и, боясь неосторожным вопросом или неправильным ответом спугнуть Чалушу. Потому что Голубь хмуро отвернулся и рассказывать явно не хочет.

– Военные приехали на машине.

– Военные?
– удивилась Чалуша.
– Тады и в сам-деле не то. И сразу работать заставили?

– Нет, - по-прежнему настороженно ответил Гаор.
– Я два года жил в доме, меня... готовили в училище. А в семь туда.

– В домашние тебя готовили, - хмуро сказал Голубь, - чего уж там. А может, и на подстилку.

Гаор резко развернулся к нему, но ударить не успел: на его правом кулаке повисла Чалуша.

– Да ты чо, Рыжий, ошалел?! А ты, думай, как вякать, пошто парня срамотишь, над ним и так голозадые намудровали, что по ночам кричит, - зачастила Чалуша.
– Где ты такое видал, чтоб таким галчонок был? Нашенский он, а что память ему отбили, так то не страшно. Найдёт он род свой. Только вернулся, а ты...

Хлопнула дверь надзирательской, и послышался топот на лестнице.

– Обед никак, - ахнула Чалуша, - а ну миритесь по-быстрому, и чтоб ни-ни.

Она решительно подтолкнула их друг к другу так, что они соприкоснулись грудь о грудь, и выбежала в коридор.

– Ладноть, - нехотя сказал Голубь, - и впрямь ведь, не мы себе выбираем.

– Да, - вполне искренно ответил Гаор, - не мы.

В спальню шумно вваливались пришедшие на обед. И разговор о "галчатах" пришлось отложить на неопределённый срок. Но Гаор, разговаривая, смеясь, хлебая необыкновенно вкусный густой картофельный суп - в жизни такого не ел - напряжённо думал об услышанном. И главное: его считают "вернувшимся", своим, над которым голозадые "мудровали". А "галчата", которым отбивают память... Он в "галчата" не годится, потому что рыжий и не те глаза, кажется... кажется, он догадывается, но спешить ни с догадками, ни с вопросами нельзя. Но ведь он говорил, в самый первый день сказал, что его продал отец, почему же Чалуша сказала, что он ещё найдёт свой род? Род-то по отцу считается, и по отцу он Юрденал. Что-то здесь не так.

Обеденное построение Гаор опять переждал в умывалке, и когда все ушли, а Голубь взялся мыть пол в спальне - на дворе, оказывается, шёл дождь, и потому нанесли много грязи - стал помогать ему. Вернее, нашёл второе ведро и тряпку, закатал до колен штанины и пошёл мыть коридор, пока там не засохло.

– Ловко ты, - выглянул в коридор Голубь, - и чо, там же выучился?

– Мг, - ответил Гаор, выкручивая тряпку.

Дверь надзирательской была полуоткрыта, и хотя вроде за ней никто не стоял, он показал глазами на неё Голубю. Тот понял, кивнул и ушёл мыть спальню дальше. Выглянула так же мывшая в женской спальне пол Чалуша. Гаор предупредил и её. Она кивнула и быстро пробежала мимо него в столовую, мимоходом хлопнув его по плечу.

– Рыжий, Голубь, где вы тама?
– вышла в коридор Маманя, - идите, с котлами помогите. Потом домоете.

Они оба, тут же, бросив всё, как есть, побежали в столовую. Мыть кастрюли, а значит, получить добавку - право и привилегия дневальных. В училище и в армии, тоже так же было, кто помогает на кухне, тот сегодня уж точно сыт.

После дополнительного обеда очень хотелось лечь и поспать, но Гаор заставил себя закончить работу. Напросился, так давай, а на полдороге дело не бросают. Налил, так пей до дна. Да и... ему завтра уже на работу выходить, скорее всего, в гараж, а там не отлежаться и не отсидеться за чужой спиной, в гараже он один. Даже если Махотку с ним пошлют, на Махотку он свою работу не скинет. Так что и расходиться, и разработаться ему надо сегодня, чтобы завтра быть в форме. И потому закончив с полом, пошёл в душ. Мылся долго, с удивлением на ощупь обнаружив, что похудел за эти дни, будто после полной изнурительной смены в Чёрном Ущелье, когда продуктов им дали на неделю, а они уже там узнали, что подвоза не будет и раньше чем через две недели их не сменят. Правда, часть роты быстро погибла, и они поделили их пайки, но всё равно... а это он уже третий день лопает от пуза, каким же его из "ящика" вынули? И неужели три дня голодовки могут так ухайдакать? Хотя, ведь без воды... Обезвоживание - всплыло памятное по училищному курсу выживания слово. Он и сейчас мылся так, будто воду через кожу впитывал, всем телом пил.

После ужина Старший ему напомнил, что Махотку поспрошать надоть, а заодно и проверить, чему того Ворон научил. Пришлось ему на пару с Вороном устроить Махотке настоящий экзамен. Махотка сопел, потел, но всё ответил. Слушатели и болельщики шумно радовались и били ученика и учителей по спинам и плечам. Гаора, правда, еле-еле, так, для видимости, всё ж таки только-только оклемался. Старший решил.

– И дальше вместях тады давайте. Чтоб Махотка по-всякому работать мог.

Гаор испытующе поглядел на Ворона. Хватит ли у того духу отказаться? Но Ворон, к его удивлению, отказываться не стал. Сразу и договорились, что грамоте, а главное машинам учит Рыжий, а Ворон счёту. Махотку отпустили, и он удрал в коридор к девчонкам, а Гаор пошёл готовить себе всё на завтра.

– Мне куда завтра?
– уточнил он у Старшего.
– В гараж?

– Велено в гараж, - кивнул Старший.
– Махотка с тобой пойдёт. Сказано, малый трейлер делать. Знаешь что это?

Гаор кивнул. Малого трейлера он в гараже не видел, но за время его лежания в "ящике" и поправки, многое могло и измениться.

Сигареты его так и лежали в тумбочке, и он рискнул пойти покурить. Ничего, голова не кружилась, ноги его держали крепко, разговор, правда, на заинтересовавшую его тему "галчат" повернуть не удалось, но ему спешить некуда, успеет. А пока он только, лёжа уже в темноте на койке, достал лист с заметками об отстойнике и прочем, вписал "галчата" и поставил вопросительный знак.

Утром он встал со всеми в общий строй. В гараже его ждал малый трейлер - новенький двухосный грузовик-фургон с эмблемой Сторрама на обоих бортах. Машина прямо с завода, и работы с ней оказалось много. Махотка помогал и очень старался, но Махотке не хватало знаний, а ему сил, и сделать всё до обеда он, конечно, не успел. Вырисовывалась перспектива "горячих". Но... обошлось.

– Завтра закончишь, - отпустил его Гархем, припёршийся как раз перед обедом.

Глядя вслед резво улепётывающим на обеденное построение рабам, Гархем даже покачал головой. Надо же, какое чутьё у полковника, никогда не думал, что за три дня можно так восстановиться. Интересно, это парень такой уникально живучий, или рабы владеют особой методикой выведения из комплексно-травматического стресса? Но почему-то раньше они её не применяли.

И только за обедом Гаор понял смысл сказанного ему Гархемом. Сегодня же выдача! Ну, фишки ему не светят, он всю неделю не работал, но вот можно будет на дворе погулять, это главное.

Сначала он даже не думал идти на выдачу. Сигарет не будет, а фишки ему получать не за что. Но Старший велел идти.

– Давай, а то придерутся. Только с Махоткой иди. Он-то работал, а при тебе числится.

Как всегда два надзирателя и Гархем. И стол для "по мягкому" и "горячих" наготове. Обычно Гаор получал первым, а Махотка, как подсобник, за ним. Но сегодня сначала Махотке дали пять белых фишек, и пять "по мягкому" за какую-то тележку. Что там была за история, Гаор не знал: это событие явно произошло когда он чуть ли не в "ящике" ещё лежал. Махотка послушно лёг, получил предписанное и встал. Стиснув зубы, Гаор шагнул вперёд.