Мир Гаора

И проснулся опять от шума, в котором не сразу, но узнал шум вечерней спальни, и попытался приподняться на локтях, почему-то он лежал уже на животе, хотя не мог вспомнить, когда и зачем повернулся.

– Чего тебе?
– спросил над ним озабоченный голос Ворона.

– Уже что, вечер?
– спросил Гаор, с трудом ворочая языком.

– Правильно вечер. Ну, как ты?

– Нормально, - он медленно, уж очень плохо его слушалось тело, повернулся и попытался сесть.

Ему помогли.

– Очунелся?
– спросил голос Старшего.

– Да, а как же...?

– Три дня тебе на поправку дали, - весело сказал Старший.
– А потом в гараж выйдешь.

Вокруг радостно заржали.

– Так что, Рыжий, лежи не хочу!

Гаор попробовал улыбнуться.

– Належался вроде. Голова только тяжёлая. И глаза...

– Голова тяжёлая от таблетки, - сказал Ворон.
– Не помнишь, как тебя снотворным поили?

– Помню, - не очень уверенно ответил Гаор.
– А... зачем?

– Воевал громко, - усмехнулся Ворон.

– Понятно, - вздохнул Гаор.

Неужели кого-то отметелили за него? Хреново. И откуда снотворное взялось? Но думать об этом и тем более спрашивать было тяжело. Он почему-то от этого короткого разговора устал. И попросил .

– Глаза развяжите.

– Ворон, как?

– Может, и впрямь, а?

– Очунелся вроде...

– Попробуем, - озабоченно сказал Ворон.
– Давай так. Ложись на живот, лицо с двух сторон руками заслони.

Несколько рук помогли Гаору выполнить указания Ворона и сняли повязку.

– Открой глаза, что видишь?

Зыбкий расплывающийся свет, нет что это? Серое, непонятное... А, понял!

– Подушку вижу.

– А теперь опусти ладони, подними голову. Ну?

Глаза слезились, болели, но он видел... Видел!

– Вижу!
– вырвалось у него.

Ворон засмеялся.

– Ну и ладноть, - сказал Старший.

Гаор попытался повернуться к ним, чтобы увидеть их, а не стену, но Ворон остановил его.

– Не спеши. Теперь закрой глаза и ляг на спину, и полежи так, чтобы свет сквозь веки шёл. Потом посмотришь и снова закроешь. И на лампы не смотри. Постепенно привыкай.

– Ага, - согласился Гаор.

Тогда из того завала его достали ночью, и он помнит, как резал глаза свет слабого притемнённого фонарика. Так что всё правильно. Но откуда Ворон всё это знает? И почему все его слушают?

Гаор сделал всё, как ему сказали, и успел увидеть столпившихся вокруг, когда вдруг глаза сами по себе закрылись, и он опять рухнул в сон.

– Крепкий парень, - Ворон поправил ему одеяло и встал.
– Всё, Старший, дальше он сам справится.

Старший порывисто обнял его.

– Спасибо, кабы не ты...

– Ладно тебе, - Ворон усмехнулся, - нашёл, чем считаться, - и пошёл к своей койке, став опять прежним, молчаливым и отстранённым.

Оставив Рыжего спать - седни он уж похоже буянить не будет - все разбрелись по койкам. В прошлую ночь многие не выспались и сегодня улеглись на боковую, не дожидаясь отбоя.

Посреди ночи Гаор проснулся, сразу, как от толчка, и несколько мгновений полежал, соображая, где он, что с ним и что его разбудило. Так, всё правильно, и теперь ему надо добраться до уборной и обратно, не упав и никого не потревожив. Сложно, но возможно. Ну... шаг за шагом, не спеша, за стояки сильно не цепляться, а то тряхну койку и разбужу, ну, сержант, вдох-выдох и вперёд...

Сумрак в спальне позволял видеть и не резал глаз. Пошатываясь, стараясь не хвататься за стояки, Гаор добрался до уборной. Здесь свет был ярче, но всё же терпимо, боли нет, крови в моче нет, значит, почки целы, не отбили, и не застудил, уже хорошо, а теперь так же назад. Чёрт, как не его тело, завтра же надо начать разрабатывать, два дня у него на восстановление, а там работать, а интересно, почему говорят то так, то этак, то работать, то работать, это не просто так... серьёзная эта штука "ящик" и впрямь больше суток выдержать тяжело. Кто только до такой пакости додумался, поговорить бы с этим умником, чтоб думал, прежде чем изобретать.

Добравшись до своей койки, почему-то она теперь нижняя, похоже, его с Полошей местами поменяли, интересно, зачем, но хорошо, что поменяли, на верхнюю ему сейчас не залезть, Гаор посидел, переводя дыхание и рассматривая ночной сумрак спальни, потом лёг и натянул на себя одеяло.

Старший, следивший за ним со своей койки, успокоено опустил голову на подушку. Всё - и очунелся, и оклемался, ну силён парень, ну крепок, нашенского рода, мы живучие, нам иначе нельзя. С этим и заснул.

Проснулся Гаор вместе со всеми, но ему сказали.

– Лежи, не путайся под ногами.

И он согласился с этим. Быстро ходить он ещё не может, а поесть он и потом поест, не забудут про него. Так что он переждал суматоху и суету, а когда в коридоре затопали надзиратели, лёг под одеяло и закрыл глаза. А то ещё... глазеешь, так пошёл в строй! Знает он эти штуки. Но пронесло. Если даже и заглянули в спальню, то его не тронули, и когда всё затихло и хлопнула дверь надзирательской, он откинул одеяло и сел.

Сегодняшний поход в уборную прошёл куда легче, его только раз повело в сторону, но он успел ухватиться за стояк и переждать головокружение, и даже смог зайти в умывалку и умыться. Глаза, если не смотреть на лампы, совсем не болели и почти не слезились. Он успел вернуться и сесть, когда в спальню вошла Матуха. Гаор улыбнулся ей.

– Я в порядке.

– Вижу, - засмеялась она.
– Сейчас тебе поесть дадим, а на обед уже со всеми сядешь.

– Я и сейчас дойду, - попробовал он возразить.