Мир Гаора

Главное, тут не думать, тогда не ошибёшься. "А оружие... это бы конечно, хорошо, и я бы с тобой штыковым боем занялся с полным моим удовольствием, но...",- думал на бегу Гаор. Холодный воздух обжигает разгорячённое тело, но это лучше стойки на выдержку, становится тяжело дышать, а охранник только во вкус вошёл... Вот сволочь неугомонная. На гауптвахте так гоняли по несколько периодов, но оставляли хотя бы подштанники, а не совсем нагишом, и дело было не в декабре и на снегу, и гоняли покамерно, а там всегда на кого-то сволочь отвлечётся, и хоть дыхание переведёшь, а тут...

– По-пластунски! Марш!

Вот это хреново, голым телом по заснеженному бетону тяжело, а сволочь заходит, чтоб как положено по ногам и между ног врезать, подбодрить и скорости добавить. Вот сволочь, как бьёт умело. Как ни крепился, а здесь закричал.

– Ага, - удовлетворённо кивнул охранник, - подал голос всё-таки, ну давай бегом теперь. Марш!

Гаор старался держаться, но чувствовал, что надолго его не хватит, и если сейчас удар придётся по голове, то вырубится. Опять отжимания, и ударом приклада между лопаток его заставляют плотнее прижиматься к бетону, а ударом уже ногой снизу по животу выпрямиться на полную высоту. Мокрые от пота волосы смерзаются сосульками, вот сволочь, и плюнуть на всё и пойти выпить, что ли сволочи не хочется, раздухарился "губешник"...

– Эй, - прозвучало вдруг от двери, - тебе заняться, что ли, больше нечем?

Та-ак, вторая сволочь выползла, сменятся или пить пойдут?

– Ладно, - с явным сожалением в голосе сказал охранник, - погонял бы ещё, да выпить охота. Стой, смирно!
– и напарнику: - А есть что? Или вы всё выжрали?

Второй охранник рассмеялся.

– Найдём. Гони вниз эту падаль, праздник ведь, а ты всё на работе.

– Эт-то ты правильно, - согласился охранник.
– Так, волосатик. Подобрал своё шмотьё . Живо! Бего-ом марш!

Одеться Гаору так и не дали. Бегом прогнали по двору, пинком вбросили в холл, вниз по лестнице, и последним самым сильным ударом втолкнули в коридор так, что он не удержался на ногах и упал. Сзади лязгнула запором дверь.

Гаор встал на четвереньки и потряс головой, приходя в себя. В коридоре было восхитительно тепло. Свет горел по-ночному, в спальнях темно, и решётки не задвинуты. Совсем хорошо. Надо же, кажется, и впрямь обошлось. Теперь одежду на место и быстро в душ, прогреться. А то воспаление лёгких подхватить сейчас ничего не стоит.

Он встал, сгрёб одежду и ботинки в охапку и вошёл в ещё более тёплую, наполненную живыми запахами и звуками спальню. Кто спит один, кто не один, кто не спит совсем... его какое дело? Он быстро разложил и развесил одежду, взял мыло, мочалку и полотенце и побежал в душевую. Там было пусто, но в воздухе ещё держался остаток тёплого пара, значит, опять баньку делали. Гаор прошёл в угол, быстро вывернул настенные краны с кипятком на полную мощность - достоинства горячего водяного пара он уже давно оценил, как и прелесть мытья в шайке и взаимного натирания спин, вполне заменявшего массаж, - и сделал себе горячий душ. Ох, и хорошо-о!!

Чья-то рука за волосы выдернула его из душа. Гаор как раз мыл голову, лицо у него было залито мыльной пеной, и он вслепую попытался отбиться, но тут же схлопотал оплеуху, по которой узнал напавшего.

– Старший? Ты чего?

– Битому неймётся, - констатирующим тоном сказал рядом Ворон.
– Задница давно целая? Или по "ящику" затосковал?

Гаор кое-как мокрыми ладонями протёр лицо и открыл глаза. Так и есть. Старший и Ворон, в одних подштанниках оба.

– Да вы что, мужики?

– Ты где был?
– спросил Старший.

Но прежде чем Гаор открыл рот, Ворон ядовито сказал такое, что Гаор кинулся на него.

– Не видишь? Охрану развлекал.

Ударить Ворона ему не дал Старший, неожиданно ловко сбив его с ног на мокрый и ставший вдруг очень скользким пол. Он попытался вскочить, и был сбит вторично. Третьей попытки он предпринимать не стал.

– Очунелся?
– сурово спросил Старший.
– Куда тебя носило?

– Что ты голым вернулся, - продолжил Ворон, - а охрана ржёт там в своё удовольствие. Чем это ты их так порадовал?

Гаор понял, что или он рассказывает всю правду или остаётся в подозрении в совершении поступков, за которые и в училище, и в армии, а про "губу" и говорить нечего, кровью умыться - самое малое.

– Я к ёлке ходил, - стал он объяснять, предусмотрительно сидя на полу, чтобы не схлопотать от Старшего ещё раз, - ну а на обратном пути меня охранник заловил и гонял голым по-строевому. Вот и всё.

Старший недоумённо посмотрел на Ворона.

– Ворон, ты хоть чо понимашь?

Ворон задумчиво кивнул и сказал.

– Дурак ты, Рыжий, видал дураков, сам... бывает... но до такого. Зачем тебе ёлка понадобилась?

Гаор решил, что может встать. Удара не последовало, и он выпрямился.

– Ну... понимаешь, Старший, обычай такой есть. Если в новогоднюю ночь под ёлкой посидеть и загадать, загаданное исполнится.

– И ты в это веришь?
– вполне искренне удивился Ворон и даже руками развёл.
– Это ты и охране так сказал? Тогда понятно, чего они до сих пор ржут.

– Нет, - улыбнулся Гаор, - меня уже у самых дверей прищучили. Ну, я и прикинулся, что покурить вышел.

– И поверили?
– недоверчиво спросил Старший.

– Он один был, - Гаор пожал плечами, - поверил не поверил... Сигареты отобрал, всю пачку, заставил раздеться и гонял меня по-строевому, ну там бегом, ползком и ещё по всякому. А потом его другие пить позвали, и меня вниз вбили. Всё, мужики, честно, ни хрена больше не было.

Старший вопросительно посмотрел на Ворона.

– Чо скажешь?

– Здорово они перепились, если так обошлось, - задумчиво сказал Ворон.
– За "горячими" велено прийти?

Гаор молча мотнул головой. Старший с Вороном переглянулись.

– Ладно, - сказал, наконец, Ворон, - может и обойдётся, пусть греется, - и ушёл.

– Давай, - Старший сурово посмотрел на Гаора, - ложись, разотру тебя.

Гаор без звука прошлёпал к скамье и лёг на живот. Растирание Старший начал с лёгкого и вполне, как понял Гаор, "братского" подзатыльника, на который обижаться было просто глупо.