Мир Гаора

Сторрам удивлённо посмотрел на него.

– Что, Рыжий? О чём это ты?

– В гараже в рундуке телефонного кабеля кусок, дозвольте его в казарму пронести, - выпалил он, забыв от волнения вставить положенное обращение.

Сказал и застыл, готовый ко всему: от "горячих" до "ящика". Ведь не бывало такого, чтобы хозяина о чём-то просили, не слышал он про такое, ни один ни разу не обмолвился. Краем глаза он видел, с каким изумлением, даже ужасом смотрит на него, не на Сторрама, Салага. Но сказано, значит, сказано. К его изумлению, Сторрам захохотал. И хохотал долго с искренним удовольствием. Он покорно ждал.

– Зачем тебе этот кабель, Рыжий?
– наконец с трудом выговорил Сторрам.
– Решил телефонную связь с бабской спальней наладить? Или ещё что?
– и снова залился хохотом.

Салага, на всякий случай, тихонько хихикнул. Он ждал.

Отсмеявшись Сторрам вытер выступившие на глазах слёзы и махнул рукой.

– Разрешаю, бери этот кабель и что хочешь с ним делай.
– И вдруг, оборвав смех, пристально и внимательно посмотрел на него.
– Я хотел дать тебе и подсобнику сигарет. Не передумаешь?

Он осторожно покачал головой.

– Приказ как закон, - и вовремя спохватился, - хозяин, обратной силы не имеет.

Сторрам кивнул.

– Да, это ты должен хорошо знать, - и повторил уже тоном приказа.
– Бери этот кабель и можешь пронести его в казарму, - повернулся и ушёл.

– Спасибо, хозяин, - выдохнул он ему в спину.

– Рыжий, на хрена он тебе?
– шепнул Салага.

Он промолчал, потрясённый свалившейся на него удачей.

Распоряжения Сторрама выполнялись мгновенно и неукоснительно. И он успел сбегать в гараж, там открыто залез в рундук и взял кабель, и так же открыто, свернув только для удобства в кольцо, побежал на обеденное построение. И вставая на обыск ,так и держал его в руке. И никто, ни одна сволочь надзирательская слова ему не сказала. В спальне он положил кабель на свою тумбочку и побежал умываться. И там на него вдруг набросился с руганью всегда тихий Клювач.

– Я ж тебя...!

– Ты что?
– оттолкнул он Клювача, - спятил?

Но тут Клювач так его обругал, что он, не поняв и половины слов, больше догадавшись, что обвиняют его ни много, ни мало, как в палачестве, ударил Клювача уже всерьёз. Конечно, их тут же растащили, и Старший вмазал им обоим так, что за обедом он жевал с трудом, а Клювач вообще, похоже, не жуя, глотал. И они оба, и все понимали, что дело не кончено, так что вечером предстоял если не суд, то очень серьёзный разговор в умывалке...

...Гаор въехал на рабочий двор и остановил трейлер. Гархема не видно, но он и сам знает, на какой склад привезённое и кому сдавать накладные. Надзиратель прохаживается, помахивая дубинкой и не вмешиваясь в работу бригад. Вот уж кто захребетник, даже охранники худо-бедно при деле, а эти... ну и накласть ему на них на всех... Груз сдан, теперь в гараж, вот дурак вольный как свою бандуру шестиосную воткнул, не развернёшься теперь из-за него... И Гархем как из-под земли.

– Рыжий!

Гаор одним броском, не глуша мотор, выкинул себя из кабины и встал "смирно".

– Да, господин управляющий.

Хрясь! Значит, сейчас последует приказ.

– Поставишь трейлер на место и придёшь убрать эту машину.

– Да, господин управляющий.

Красный от злобы шофёр пытается что-то сказать, но с Гархемом не поспоришь. Гаор уже давно не сочувствовал свободным, получавшим выговоры и вычеты от Гархема, а тот всеми командовал, только что свободных не бил, но и злорадства у Гаора не было. У него свой мир, а у тех свой. Ему это только лишняя работа, потому что если главный механик не отпустит Махотку на трейлер, то до обеда ему со всем не управиться, а значит, неминуемо огребёт "по мягкому" или "горячих".

Но на его счастье, Махотку отпустили, и, сбросив на него трейлер, Гаор побежал обратно. Бандура была на месте, и шофёр ругался с охранником. Из-за чего? А вон оно что, охраннику теперь третий пандус не просматривается. А там кто? Чтоб не подставить ненароком, когда он эту бандуру сдвинет. Нет, чисто, можно спокойно работать.

– Рыжий!

– Да, господин.

– А ну убирай эту хреновину отсюда, а то я тебя самого живо уберу!

"Пошёл ты со своими приказами!" - забираясь в высокую кабину, Гаор мысленно подробно обрисовал, куда надо отправиться охраннику. Ключи обалдуй свободный оставил в замке, уже легче. Ну, давай, родимая, ты хоть и пустая, а сама по себе ох и увесистая. Как бронированная. Тебя по шажку надо, ласково и помалу, Плешак говорил: как девку нетронутую. Интересно, а какие они, нетронутые? У него за всю его жизнь ни одной такой не было. Всё как-то попадались уже вполне знавшие что, зачем и почём.

Охранник самодовольно курил, наблюдая, как намертво закупорившая проезд сразу на оба пандуса и к трём складам длинная серебристо-серая громадина плавно и даже изящно сдвигается на выездной пандус, одновременно разворачиваясь к воротам тупым носом, блестящим от обилия фар. Шофёр тихо бубнил, что после дикаря ему дезинфекцию в кабине делать надо, что он бы и сам всё сделал, если бы эти волосатики под колёса не лезли, но все понимали, что это так... для сотрясения воздуха.

Развернув машину на выезд, Гаор выпрыгнул из кабины и побежал в гараж. Пока ему Гархем ещё чего не придумал.

– А ты здорово!
– встретил его Махотка.
– Голозадый тыр-пыр и ни хрена, а ты враз в ясность привел.

– Мг, - согласился Гаор, вылезая из выездного комбеза и вешая его рядом с шофёрской курткой, - масло проверил?

– А то!
– гордо ответил Махотка.

– Тогда айда, верещит уже.

И бегом к своему корпусу на построение. Ведь пока все не встанут, запуска не начнут. А на работу вовремя выгонят.

Пересчёт, обыск, запуск. И кубарем вниз в коридор, к еде и недолгому дневному отдыху.

– Рыжий, дневалишь завтра.

Гаор удивлённо посмотрел на Старшего. Нет, он не против, но почему не в черёд, его дежурство было как раз... две выдачи назад, прошло хорошо, с чего это опять?

– С тобой Махотка и Губоня с Векшей, - продолжал озабоченно Старший.
– Мамушка, троих на дневальство оставь, велено всё как языком вылизать.

Гаор удовлетворённо кивнул.

– Понятно, Старший, сделаем.

– Это чего такое тебе понятно?
– немедленно влез Булдырь.