Мир Гаора

Хозяин вернулся довольный, раскрасневшийся и с лёгким, но вполне ощутимым запахом спиртного.

– Поехали.

– Да, хозяин, - занял Гаор своё место за рулем.

К его удивлению, хозяин положил на заднее сиденье какой-то сверток, а сам сел рядом с ним.

– Держи, чтоб не оголодал.

Гаор взял ещё тёплый мягкий пирожок.

– Спасибо, хозяин.

Пирожок был тёплый, с мясом, сочный... Не обед, конечно, но и на том спасибо.

– А теперь в Светлый Ключ.

– Да, хозяин, Светлый Ключ.

Светлый Ключ значился на карте также посёлком. "Интересно, у хозяина только в Дамхаре бастарды или придётся в Аргат ехать?" - мысленно пошутил Гаор, стараясь этим себя успокоить. Конечно, ни Ридург Коррант, ни эта женщина, ни тем более радостно визжащий при виде подарков мальчишка никак не виноваты в произошедшем тогда в том оставшемся для него безымянном посёлке. Но... но обидно. Что именно ему в отцы досталась эта холодная сволочь, змеюка, гад ползучий. Да, никак отомстить он не может сейчас и не сможет никогда, и утешаться можно только одним: у Огня встретимся. Так никто не знает, что там и как там, у Огня будет, и на чьей стороне окажется Огонь, гад-то чистокровный дуггур, а он - полукровка. Да, матери набольшие за него, а там... нет, чёрт, куда-то не туда мысли едут.

Гаор недовольно тряхнул головой, отгоняя ненужные мысли, покосился на хозяина. Сыт, вполпьяна, доволен собой и жизнью, ну и... ну и хрен с ним!

Светлый Ключ оказался маленьким городком или большим посёлком. К нужному дому подъехали уже в сумерках. И снова Гаор забрал из багажника указанные пакеты и коробки и вслед за хозяином поднялся на крыльцо.

Детей здесь не было, а хозяина встретила в гостиной женщина, очень похожая на Гарда. Объятия, поцелуи, вручение подарков. "Надо же, - удивился Гаор, подавая хозяину пакет с платьем, - бастарду сколько лет, а он все ещё его матери подарки привозит". Неужели любит? Или ещё одного бастарда решил с ней заделать?

– Спасибо, милый, ты как всегда неподражаем, - женщина поцеловала довольно улыбающегося Ридурга.
– От ужина ты не откажешься.

– И тоже как всегда, - рассмеялся Ридург.

– Тогда я распоряжусь. Пушинка, - позвала она, не повышая голоса, но уже совершенно другим, властным, "хозяйским" тоном.

– Да, хозяйка, - откликнулся молодой женский голос.

Гаор невольно насторожился: похоже, и ему сейчас отломится.

В гостиную вошла молодая миловидная черноглазая женщина в "господском" платье. Светлые волосы подобраны и уложены красивым пучком, открывая лоб с синим кружком клейма, глубокий вырез нарядного платья не скрывает ошейника.

– Пушинка, стол готов?

– Да, хозяйка.

– Хорошо. Тогда возьми его, - госпожа небрежным, но не обидным кивком показала на Гаора, - накорми там, ну и...
– она улыбнулась.

– Сделаю, хозяйка, - Пушинка ласково посмотрела на Гаора.

– Ну, здесь он не растеряется, - хмыкнул Ридург.
– Ступай, Рыжий. Машину только закрой от греха. Я позову.

– Да, хозяин, - с искренней радостью от предвкушения обеда и небольшого отдыха гаркнул Гаор.

– Пошли, - поманила его за собой Пушинка.

И Гаор не удержался от маленького невинного озорства: щелкнув каблуками, чётко развернулся по-строевому и вышел почти церемониальным шагом.

В прихожей Пушинка сразу обняла его. Гаор благодарно прижал её к себе, но тут же отпустил со словами.

– Я машину только закрою.

– Я подожду, - кивнула Пушинка.

Гаор пулей вылетел за дверь, скатился с крыльца и подбежал к машине. Окна, багажник, двери, ключи с собой. И бегом обратно. И сколько б ни было - это его.

Пушинка, как и обещала, ждала его в прихожей, расправляя на вешалке хозяйкину шубу.

Из-за закрытой двери смутно доносилась музыка. Радио или проигрыватель - понял Гаор, обнимая Пушинку. Она тихо засмеялась, прижимаясь к нему высокой упругой грудью.

– А есть не хочешь?
– тихо спросила она.

– А я всего хочу, - ответно также тихо засмеялся Гаор.

– Ну, так всё тебе и будет, пошли.

Она привела его на кухню, где у большой плиты хозяйничала немолодая рабыня в скрывавшем волосы белом платке, тёмном платье и глухом белом фартуке.

– Ай да молодец, - встретила она Гаора, - ты откуда ж такой рыжий будешь?

– Я и есть Рыжий, - засмеялся Гаор, - мир дому и всем в доме, Мать.

– И тебе мир. Ну, раз ты такой уважительный, то и накормим тебя со всем уважением. Милка, подай полотенце чистое, чего зеваешь. А куртку, молодец, ты сними, тепло у нас.

Семилетняя Милка, черноглазая и черноволосая, неуловимо схожая с Пушинкой и одетая по-нарядному, но в фартуке, подала ему белоснежное полотенце и забрала его куртку.

Так вкусно и обильно его ещё нигде не кормили. Да на фарфоровой "господской" посуде. А Мать, Милка и Пушинка втроём ухаживали за ним, как за дорогим и долгожданным гостем. И как заведено, как в сказках сказывают, приступили с расспросами, поставив перед ним тяжёлую стеклянную пепельницу, только когда он поел и закурил. Его хозяина они называли попросту капитаном, а по нескольким обмолвкам Гаор понял, что Мать жила вместе с хозяйкой в капитанском доме, когда ждали рождения сына-наследника. Узнав, что Гаор обращённый, сначала даже не поверили.

– Это ж как так? Ты же совсем нашенский.

Гаор приподнял волосы надо лбом, показав в доказательство своих слов клеймо.

– И за что ж тебе такое?
– ужаснулась Мать.

Гаор невольно помрачнел.

– Я бастард. Меня отец продал, - с привычной угрюмостью ответил он.
– Наследник в карты проигрался, вот меня и...
– он оборвал фразу.

– Матери-владычицы, - Пушинка смотрела на него с ужасом и жалостью.
– Как же так?

– Это чтоб отец за-ради денег и кровь свою не пожалел, - покачала головой Мать.
– Да разве ж бывает такое?

– Значит, бывает, - заставил себя усмехнуться Гаор.

– А мать-то твоя, она-то что...

– Меня как в пять лет забрали у неё, так я её больше и не видел, - Гаор раздавил в пепельнице окурок.
– И помнить запретили. Я даже имени её не знаю.

Вроде он к таким разговорам уже должен был привыкнуть, а всё равно каждый раз как заново его прямо по сердцу било. И почувствовав это, Мать и Пушинка повели разговор уже о другом. В каких посёлках он бывал, да кого видел, может, о знакомых или родичах узнать придётся. Гаор успокоился, даже забалагурил. Пушинка и Мать охотно смеялись его шуткам. А потом Пушинка посмотрела на слушавшую его, раскрыв рот, Милку.