Мир Гаора
Шрифт:
– Никак вишнёвка?!
– Ну, Старшая Мать, уважила!
– зашумели мужчины.
– За-ради праздника можно, - важно кивнула Нянька.
– Старшая Мать, - Тумак тряхнул расчёсанными тёмно-русыми, почти чёрными кудрями.
– Так вишнёвка сладка больно, горькой бы нам, а?
Мужчины выжидающе притихли.
– А, прах вас возьми!
– махнула рукой Нянька.
– Большуха, достань там у меня, пущай уж.
Большуха выбежала из кухни и тут же вернулась с большой на полторы мерки бутылкой водки. Восторженный вопль был тут же пресечён.
– А ну
На столе, как из воздуха, возникли стаканы, и Нянька кивнула Тумаку.
– Разливай. Лутошке вишнёвки стопарик налей.
– А как же, Старшая Мать, - ответил Тумак, бережно берясь за бутылку.
– А нам-то по стакаше. Рыжему вон это вообще, как слону дробина.
– А ты откуль знашь, какой из него питух?
– подозрительно спросила Нянька.
– Я фронтовик, Старшая Мать, - улыбнулся Гаор, - мне и бутылка не доза.
– Чо?!
– изумился Лузга, - цельну бутыль могёшь?
– Не одним глотком, но могу, - ответил Гаор, принимая от Тумака свой стакан.
С ума сойти, это когда ж он в последний раз водку пил? Да... да, как раз накануне того утра в редакции, встретил парней из седьмого полка и надрызгался с ними, и с того утра... как бы, и в самом деле, не осрамиться.
Мужчинам налили по неполному стакану водки, женщинам и Лутошке по половинке вишнёвки, Малуше ничего.
– Отпить дам, - сказала ей Большуха.
– Для цельной мала еще.
– Ну, - Тумак оглядел сидящих за столом и встал.
– Давайте разом, чтоб тот год не хуже этого был.
Все дружно встали и сдвинули над столом стаканы, стукнув ими друг о друга. Для Гаора это тоже было новостью. Обычно просто поднимали стаканы или во что там налито, приветствуя собутыльника или присоединяясь к тосту, но это... это же здорово!
По старой привычке Гаор выпил свой стакан по-армейски, залпом, и в первый момент даже не ощутил вкуса, только будто холодом обожгло рот и горло. Но в следующее мгновение горячая волна словно ударила его изнутри, разливаясь по телу, он ощутил, как загорелось лицо, и набросился на еду, зная, что если сразу заесть жирным и острым, то ещё пять долей жара, и он будет в порядке.
– А в сам-деле ничо, - сказал ему сидящий напротив Сизарь, - могёшь.
– Джадд, вон тоже залпом пьет, - кивнула Балуша.
– Это чо, на фронте так учат?
– спросил Чубарь.
– Точно, - улыбнулся Гаор, - пить надо быстро, пока не отобрали или не убили. Знаешь, как обидно, когда налил, а выпить не успел.
Джадд кивнул.
– Да, это так.
От выпитого и съеденного все раскраснелись, хотелось движения, действий. И песня возникла естественно, сама по себе. Пели уже знакомым Гаору сложным многоголосием, совсем не похожим на новогоднее поздравление. "Потому что там чужое, - с обжигающей ясностью понял Гаор, - а здесь своё". Но ему и те фронтовые, армейские, компанейские - свои, и эти. Как же ему? А просто. Сейчас со всеми, а в рейсе...
– Рыжий, а ты каки ещё песни знашь?
– спросили его после третьей общей песни.
– Знаю, - уверенно ответил он.
– Ну, так спой.
"Вечерний звон"?
А хотя бы. У Сторрама она понравилась всем, он даже дрался из-за неё, так ему не верили, что она не нашенская. Грустна только, не под праздник.– Ну, чо ж ты, Рыжий?
– Грустные не хочется, а весёлые больно солёные, - честно ответил он.
– Давай солёную, - засмеялись мужчины.
– А ну, не дурите, - сразу вмешалась Нянька, - эк вас со стакаши развезло сразу.
– Это меня развезло?!
– возмутился Гаор.
– Да я по черте зажмуркой пройду.
– Это как?!
– А просто!
Гаор вылез из-за стола.
– А вот, половицы две, черта между ними, всем видно?
– Ну-у!?
– полезли из-за стола остальные.
Гаор встал по стойке смирно, закинул руки за голову, сцепив пальцы на затылке, и закрыл глаза. Здесь главное, сразу носок точно на черту поставить, а потом идти, плотно приставляя каблук к носку, тогда не собьёшься. Дойдя до стены, Гаор развернулся на каблуках и пошёл обратно. Судя по восторженно-удивлённому рёву, он не сбился.
– Ну?
– остановился он и открыл глаза.
– Сбился? Шатнуло меня? То-то!
Его обнимали и целовали, хлопали по спине и плечам. Лузга, а за ним Лутошка попробовали так же пройтись, но Лузгу сразу зашатало, и он сошёл с черты, а Лутошка так и вовсе сел на пол под общий смех.
И началась такая весёлая круговерть, что Гаор потом даже толком не мог вспомнить, что за чем было. Но пели уже весёлые, быстрые плясовые песни и танцевали под них невиданные им танцы, и он учился, на ходу перенимая коленца и выходки. И пили чай с вареньем, подаренными конфетами и печеньем. И Малуша ластилась к нему, выпрашивая блестящие обёртки от конфет. И он, разойдясь по-настоящему, бил чечётку под собственное пение, подхваченное остальными. И играли в новые, ещё неизвестные ему игры, и мужчины боролись на руках: кто чей кулак на какой счёт к столу прижмёт. И такого Нового Года у него ещё не было!
* * *
16.06. - 4.07.2002; 18.09.2010
СОН ШЕСТОЙ
окончание
...на следующий год и там же...
День за днём, день за днём. И от безумия спасает только работа. Да ещё люди вокруг. Которые верят тебе и зависят от тебя. Потому что если ты сдашься, сломаешься, то у них ничего не останется в этой жизни. Когда тебе самому жить уже незачем, то живи ради других. Хотя бы ради парней, что смотрят на тебя, как - Седой невольно усмехнулся - на отца. Так что же делать с этим узлом? И вот ещё причина и цель. Неведомые потребители этой "продукции", которым придётся справляться со всеми техническими проблемами под огнём, в окопе, и им все твои технические изыски будут по фигу и по хрену. Им нужна надёжность и простота в эксплуатации. И чтобы их оружие было хоть на чуть-чуть, но дальнобойнее и скорострельнее оружия противника, потому что это чуть-чуть сохранит им жизнь. И всё-таки, всё-таки... И всё-таки надёжность приоритетнее. Всё сразу невозможно. Значит, выбираем надёжность. А здесь проблем больше, чем решений.