Мир Гаора

– Эй, волосатики, принимайте паёк.

Да, правильно, обед им привозят прямо сюда, и он как старший должен принять паёк. Седой встал и подошёл к двери.

– Сколько вас, обалдуев?

– Пятеро, господин надзиратель.

– Правильно. Принимай.

Чтобы не тратить время на обыски, разносчики прямо через порог передали ему пять двойных мисок с супом и кашей, пять кружек с дымящимся чаем и две с половиной буханки, уже разломанных на четвёртки.

– Всё, лопайте, - надзиратель захлопнул дверь.

Парни с привычной ловкостью сдвинули и сложили чертежи, освободив стол для еды.

– Седой, а её куда?

Папка мешала Гире поставить кружки.

– Сейчас.

Седой быстро сложил вырезки, закрыл папку, переложил её на стеллаж, и они сели обедать. Обеденный период - время законного отдыха и громких разговоров.

– Чего там, Седой?
– спросил Чеграш после первых ложек.

– Или я сошёл с ума, - серьёзно ответил Седой, - или весь мир.

– Ты нормальный, - убеждённо сказал Чалый, - мы тоже...

– Значит, рехнулся Главный, - закончил его мысль Зима.

Седой невольно улыбнулся.

– Он тоже нормальный. Как я надеюсь. Но это... это вырезки из газет, помните, я про газеты вам рассказывал?

– Помним, конечно, - кивнул Чалый.

– И про что тама?
– спросил Зима.
– Про мины?

– И про них тоже, - кивнул Седой.
– Нет, парни, я сейчас ещё как ушибленный, дайте дочитать.

– А чо ж нет, - пожал плечами Чеграш.
– С сегодняшним успеется.

– Ну да, - сразу понял его Гиря, - велели ж ознакомиться, мы и знакомимся.

– Верно, - Чалый протёр миску из-под каши остатком корки и кинул его в рот, - Главный важнее, его приказ последний, так что...

– Так что, болтуны, - Седой допил чай и встал, - заканчивайте, а меня не трогайте пока.

– Как скажешь.

Парни доели и составили опустевшие миски и кружки к двери, чтобы, когда надзиратель за посудой придёт, подать сразу, извлекли из-под чертежей свои самодельные тетради и занялись уроками. Хорошо, здесь черновики подлежат уничтожению, а бумагу выдают без счёта, а что через уничтожитель лишние листы пропущены, никто в бумажном мусоре и не заметит. Они уже так по три тетради израсходовали.

Седой читал теперь, стоя у стеллажа, чтобы не мешать им. Уже по второму разу. Да, он был прав, плотина прорвана. Нет, в самых злых и смелых мечтах он не желал Крайнтиру такого. Его не просто смешали с грязью, его уничтожили. И всё логично, следуя законам, научной логике, этике... Похоже, на этом дураке отыгрываются за все начальственные плагиаты. Но... но кто же спустил лавину, проковырял плотину? Неужели... Седой вернулся к самой первой вырезке. Да, началось с неё. Никто, он же Некто. Укрывшийся за псевдонимом или... лишённый имени. Ну, это могло сохраниться в деле, но это... эти подробности откуда? Неужели... Нет, не стыкуется, по резьбе не подходит. Если это тот парень, обращённый бастард, то... во-первых, сейчас он раб и связи с редакцией иметь не может, во-вторых, доступа в архив Ведомства Юстиции тоже, опять же как раб. А с другой стороны, эти подробности больше никому не известны, об этом он сам рассказывал только ему, имена тогдашней команды в той же последовательности и другие детали, это во-первых, а во-вторых, он помнит, парень называл ему свою газету, именно эту - "Эхо. Свободная газета". Два на два, пятьдесят на пятьдесят, вероятность... в пределах допустимого. И, в-третьих, псевдоним. Никто. Только человек, насильственно лишённый имени, мог сказать такое. Три против двух. Значит, он. Но как? Газета выкупила его и сделала редакционным рабом? Но откуда тогда данные из архива? Хотя это тогда объяснимо, кто-то ещё из редакции. Но тогда и под статьёй стояло бы имя второго, свободного и имеющего доступ. Вот рыжий чёрт, правильно, Рыжий, его так прозвали в камере, и он сразу, даже с готовностью принял это прозвище. И упоминания в статье о фронтовом опыте автора, а парень был фронтовиком, кажется, сержантом...

Седой закрыл папку и обернулся к парням.

– Сделали? Давайте, проверю.

Чалый отдал ему свою тетрадь и пошёл к стеллажу.

– А посуда где?
– вдруг вспомнил Седой.

– Когда уже сдали, - ответил Зима, ревниво следивший за проверкой, - ты читал как раз.

– Мы сразу подали, - сказал Чеграш, дописывая своё.
– Сволочуга и заглянуть не успел.

Седой проверил их тетради, исправив ошибки.

– А мне чо ж?
– обиженно надул губы Гиря.
– Я ж правильно решил.

– Правильно, - кивнул Седой, - но можно было короче. Подумай, как сделать, чтоб не на двух листах, а в три строчки.

Написав им задания на завтра, он отпустил их выполнять приказ Главного: знакомиться с папкой. Читали парни уже хорошо, но медленно, и пока они читали, передавая друг другу вырезки, Седой вернулся к чертежам, но не думалось, и он пошёл доделывать модель за парней. Не так по необходимости - уже ясно, что вариант провальный - а чтобы чем-то занять руки и успокоить голову.

Парни читали, негромко переговариваясь и не мешая ему думать. Хотя и мыслей у него сейчас никаких не было, сплошной хаос и неразбериха, мыслительный бардак. Злая радость, благодарность рыжему бастарду, обращение к погибшим друзьям: "Видите?! Огонь справедлив!" и... Нет, надо успокоиться, разумеется, время необратимо, ошейник не снимается, но... но эта завистливая сволочь, амбициозный дурак оказался у всех на виду как есть, голеньким, во всей своей красе. Спасибо тебе, Рыжий, даже имени твоего не знаю, своего ты мне так и не назвал. Статья за прошлый октябрь, а встретились мы... да, уже четыре года прошло, значит, ты выжил, первый год самый тяжёлый, ну, удачи тебе, парень, Огонь тебе в помощь. Не знаю, как ты это сделал, но ты молодец. И газета твоя молодцы, что не побоялись напечатать. С хорошими друзьями тебя, парень.

– Седой, - подошёл к нему Чалый.
– Я прочитал.

– И что скажешь?
– спросил, не отрываясь от работы, Седой.

– Это тот парень, помнишь, в Большом Отстойнике, новик, рыжий, звезда на пять лучей, ты ему ещё о себе рассказывал.

– Помню, - кивнул Седой.

– Это он написал, ну, самую первую, больше некому, - убеждённо сказал Чалый.

– Точно, - подошёл к ним Чеграш.
– Как он это сделал? Он же раб.

– Не знаю, - честно ответил Седой, - сам ума не приложу.

Подошли закончившие чтение Зима и Гиря. Теперь они все впятером стояли у токарного станка, будто рассматривали получившуюся деталь.

– Мы сложили всё, как было, - сказал Зима.

– Седой, а чо ж теперь будет?
– спросил Гиря.

– А что должно измениться?
– ответил вопросом Седой.

Он не хотел осадить или ещё как-то возразить Гире, самому ему этот вопрос даже не пришёл в голову. Слишком многое всколыхнули эти вырезки.

– Ну, освободят тебя, - неуверенно предположил Чеграш.

– Да, - кивнул Чалый, - выкупишь тогда нас?

– Да вы что, парни?
– оторопел Седой, - ошалели? Ошейник не снимается.

Парни переглянулись и погрустнели.

– А мы уж подумали...
– вздохнул Зима.

– Седой, а если не для этого, то зачем тогда всё?
– не очень внятно спросил Чалый.

Но Седой понял его.

– Нет ничего тайного, что бы не стало явным, понимаешь? Он просто решил рассказать правду, а что дальше... для нас, не думаю, что изменится что-то, а вот для, - он помимо воли зло улыбнулся, - вот для Крайнтира Таррогайна изменится многое, если не всё.