Мир Гаора

– Давай выпьем, - весело предложил Фрегор.
– Ну, каков мой Рыжий? Умотал бригаду!

– Точно, - согласился Венн, выбирая подходящую к смеси из бальзама и водки закуску.

– Стоит он своих денег?
– вопросил потолок Фрегор, обращаясь к притаившимся в углах объективам, и сам себе ответил.
– Стоит!

Венн с улыбкой кивнул, допивая жгучую густую жидкость, от которой сразу приятно зашумело в голове.

– И бригада молодцы!
– Фрегор старался быть справедливым.
– Заметил, как они его? Ведь только от электродов ожоги, и то чуть-чуть.

Гаор плыл в белой обжигающей холодной боли, его крутило и выворачивало, а раз больно, значит, жив, значит, сейчас опять все сначала. Раба допрашивают трижды, пока трижды сказанное им не повторится слово в слово. Раба без пытки не допрашивают. Что он наговорил? Ничего не помнит. Стиг... его спрашивали о Стиге... почему? Что он сказал? Почему его отпустили? Что он сказал?

Гаор попробовал шевельнуться, но так и не понял: не пустили ремни - сквозь боль смутно помнилось, как его привязывали, - или не подчинилось тело. Что с ним было? Его привязали, прикрепили электроды и пропускали через него ток. И спрашивали. Он отвечал... правду, врать не мог, мешала боль. Спрашивали о Стиге. Что он сказал про Стига? Почему прекратили допрос? Он выдал Стига?! Нет! Не хочу, нет! Он закричал и рванулся. И, наконец, потерял сознание.

Дверь не заперта, но рискнуть выйти... нет, лучше не рисковать. Венн отвернулся от окна, за которым бригада оформляла протокол допроса, и вернулся к столу с выпивкой. Отдохнём и мы. Выпить и закусить - приятный отдых. Почти удовольствие.

Фрегор пил и ел с неприятно удивившей Венна жадностью. Куда он так спешит? Никто не отбирает, и голодать психу в жизни не приходилось. Венн впервые так уверенно назвал старого друга психом. Со странностями в Доме-на-Холме многие, вернее, нормальные в безусловном меньшинстве. Но Фрегор... вырожденец, крыша набекрень, садист, а теперь, значит, от испытанного... удовольствия в степени восторга крыша съехала. Если Рыжий выживет, надо будет его у Фрегора забрать, но... но это потом, пусть Рыжий сначала выживет и не выдаст нас, а там посмотрим и что-нибудь придумаем.

Жадно жуя бутерброд с деликатесной ветчиной, Фрегор посмотрел на Венна:

– Ну, как тебе? В целом, ничего, даже, - он, икнув, проглотил бутерброд и отхлебнул водки, - даже волнующе. Рыжий как держится, а?! И кричит, и дёргается, а не врёт.
– Фрегор захихикал.
– Понимает, что ври, не ври, а ток не отключат. Знаешь, я и в Амроксе видел, и в училище для спецуры, но там прямо в мозг. И на мелюзге, конечно, не так эффектно. Это мой дядюшка грёбаный любит, чтоб малявок корежило, а я люблю, когда порог высокий, чтоб не сразу вырубался. Жаль, конечно, что Рыжий мне ещё нужен, придётся только током, чтоб кожа была целой, а то бы можно было...

Он сгрёб с тарелки ломтики мясного ассорти, засунул их в рот и стал, давясь, чавкая и брызгая слюной и полупрожёванными ошмётками, рассказывать Венну, чего бы ещё такого можно было сделать с Рыжим. Венн спокойно слушал, лениво прихлёбывая коньяк. Решение принято, но его исполнение придётся пока отложить, так что нечего и беспокоиться. А пока... пока можно отдохнуть.

И когда в их комнату вошёл начальник пятого отделения, Венн и Фрегор встретили его спокойно. Начальник - как и его коллеги соответствующего уровня, он звался просто Пятым - приветливо поздоровался с младшими по званию и возрасту соратниками и присел к столу. Фрегор сразу стал изысканно любезным и радушным хозяином, угощая и развлекая гостя. Неслышно и незаметно появившиеся официанты в белых куртках поверх серых форменных рубашек обновили напитки и закуски и освежили приборы. Лёгкий необременительно приятный разговор из светских сплетен и анекдотов, приличных, даже невинных по форме при сугубо непристойном содержании. Венн с видимым и вполне искренним удовольствием принял в беседе самое активное участие, не забывая, впрочем, что как потомок бастарда он не может и не должен быть столь же изысканным, как его собеседники - младшие сыновья глав своих родов.

С появлением Пятого звук отключили, и теперь за окном шла бесшумная подготовка к следующей фазе разбора дела об утечке информации, повлёкшей провал агентов и стационарных точек. Венн отметил это и, переглянувшись с Фрегором, понял, что они думают одинаково: с них подозрение снято, и теперь основной удар по Файрону. Откуда тот взял списки?

Смеясь над очередным анекдотом, Венн подумал, что если Адвокат сообразит назвать имя какого-нибудь уже ликвидированного агента, то у Рыжего будет шанс уцелеть. Но на допросах соображают плохо и или выкладывают всё, даже заведомо лишнее, или бездарно и глупо врут, что зачастую ещё хуже.

– Ну, приступим, - мельком посмотрев на окно, предложил им Пятый и улыбнулся.
– А хотите непосредственный контакт?

– Да, - сразу откликнулся Фрегор.
– Это интересно!

– Не откажусь, - кивнул Венн.

Его это устраивало настолько, что даже насторожило: с чего это Пятый решил ему подыгрывать? Ведь непосредственный контакт - это возможность вмешаться в допрос, а значит, и возможность вовремя заткнуть рот допрашиваемому приказом усилить воздействие. Но тут же сообразил, что радоваться не стоит: непосредственное участие Фрегора может привести к смерти Рыжего, а это уже нежелательно.

Под внимательным взглядом Пятого они допили свои бокалы и встали, чтобы перейти в рабочую камеру.

Боль была далёкой и тягучей, но Гаор чувствовал, что она в любой момент может стать снова острой и нестерпимой, и потому лежал неподвижно, даже не пытаясь шевельнуться и проверить: привязан ли он по-прежнему или... Он не додумал, потому что в нос ударил резкий запах аммиака. Он непроизвольно дёрнулся и сразу ощутил впившиеся в тело привязные ремни, но сумел удержаться от стона.

– Открыть глаза, - с равнодушной властностью скомандовал над ним бесцветный незнакомый голос.

Не подчиниться он побоялся и выполнил приказ. Пронзительно-белый, враждебно-белый потолок, яркий, слепящий глаза свет. Что им ещё от него надо? Он всё сказал... Он всё сказал?! Нет!

– Сюда смотри.

Чужая рука, властно и больно ухватив его за волосы, приподнимает ему голову. Глаза слезятся и болят, и всё смутно и расплывчато, но он узнаёт. Та же комната, но люди... тех троих нет. Вместо них... другие, но в таких же серых костюмах. Ещё один, в штатском, похоже, начальник. Венн, Фрегор, весёлые и, похоже, чуть пьяные, а напротив... напротив ещё одна такая же "кобыла" и к ней привязан... окровавленный, худой... без ошейника... "Нет, нет, не-ет!"- беззвучно кричит он, не желая узнавать, но уже узнав Стига.

– Огляделся, - не спрашивает, а констатирует держащий его за волосы.
– Тогда приступим.

– Стоп, - говорит "серый", сующий под нос Стигу пузырёк, - второй не готов.

– Доктор, - позвал пространство Пятый.

И тут же, как из стены или из-под пола, возник врач в белом халате, сделал Стигу укол и исчез.

Гаор увидел, как медленно с натугой приподнялись веки Стига. Огонь великий, что делать?! Крикнуть: "Вали на меня! Мне всё равно конец!" И тут же понял, что это бессмысленно, что их все равно убьют, обоих, что Стиг уже умирает.

– Знаешь его?

Кого это спрашивают? Но острая боль пронзает тело, не давая отмолчаться. И он кричит, что да, возил, и слышит свой крик и крик Стига, что... Стиг просто кричит, без слов, и замолкает, потеряв сознание. Снова появляется врач, а его спрашивают.

– Кого с ним видел?

– Я... никого... не... видел...

Врач отходит, и Гаор видит потускневшие, как присыпанные пеплом, глаза Стига на неузнаваемом распухшем окровавленном лице. И понимает: Стиг уже за смертной чертой, и... и вдруг эти глаза становятся ясными, прежними внимательными и всё понимающими глазами его друга.