Мир на грани

Из его совсем свежих воспоминаний всплыло то, как Карина изящно потягивалась, затем — все её повадки, включая редкий долгий взгляд в глаза и движения, сочетающие грацию и пластику… И он вдруг понял:

«Так Алисия тем вечером про неё говорила? Это Карина — кошка, которая гуляет сама по себе? Ну да, похожа…»

Перед мысленным взором Натана возник смутный образ девчонки, чьего лица он почти не помнил. Но даже спустя семь лет не забыл её светящиеся в полумраке глаза и похожие на рысьи уши.

Этот образ был частью пережитого им в Визамскую войну.

Натан многое помнил из того периода жизни, но только до определённого момента, а после — чистый лист. Следующее отчётливое воспоминание было уже о госпитале в предгорьях Визама. Именно это — те самые таинственные провалы в памяти, о которых Натан рассказывал Бернарду.

«Сколько бы я сам ни пытался отрицать, каким бы невероятным оно ни казалось… — Натан опустил взгляд на руку, между пальцами которой начали виться нити молний. — Семь лет назад в тех горах я действительно повстречал Хранителя и каким-то образом получил от неё Камень души дракона. А эти мои способности — живое тому подтверждение. Это ведь не заклятья, они получаются совсем не как у искусников».

Бросив окурок в пепельницу, которой служила банка от консервов, Натан забрал со столика пустую кружку.

«Я хочу вспомнить всё, что забыл, — подумал он и только теперь заметил, что лишился одной из кружек. — Так, а моя? Мою-то она с собой унесла?! И к чему тогда все эти разговоры о разрешении войти?..»

Даже не осознавая, что улыбается, Натан направился ко входу в дом. Но уже у двери остановился, внимательно смотря на стену, и включил светильник.

На досках фасада на уровне выше головы Натана, куда не смогло бы дотянуться ни одно здешнее животное, кроме, возможно, той самой визамской рыси, виднелись глубокие следы от когтей. Он даже мог бы поверить в то, что, встав на задние лапы, оставила их именно забредшая сюда дикая горная кошка. Но была проблема…

«Это что за рысь с настолько широко расставленными пальцами? Словно кто-то приделал когти к человеческой руке… — подумал Натан и обратил задумчивый взгляд через прихожую на кухню. — Карина ведь именно на этом месте стояла, когда… потягивалась? Не могла же она оставить такое ногтями?!»

***

Карина прошла до конца улицы, плавно огибающей склон холма. На перекрёстке свернула на другую, ведущую к побережью. Карина не обращала ни малейшего внимания на жителей, наслаждающихся прохладой позднего вечера. Она лишь медленно, но уверенно вышагивала, держа в руках уже пустую кружку.

Со стороны казалось, что анхальтка просто гуляла, погрузившись в мысли.

Карина остановилась у едва различимой тропы, ведущей вглубь рощи, через которую Натан возвращался домой, и пристально вгляделась в темноту. Свернув здесь, можно было добраться до нужного места, не проходя через спортивную площадку напротив дома друга.

Карина не хотела, чтобы Натан увидел, как она пошла в рощу; это был единственный оставшийся для неё путь.

Убедившись, что рядом никого нет, Карина целеустремлённо направилась в заросли, где лишь лунный свет разгонял мрак. Вскоре она оказалась на нужной тропе, совершенно одна. Карина прислушалась к окружающим звукам, принюхалась к витающим в воздухе ароматам. Она прошла по тропе ещё метров пятнадцать в сторону побережья, прежде чем отчётливо почуяла то, что ускользнёт от любого другого человека.

Запах крови…

Карина замедлила шаг. Наконец она разглядела примятую траву, которую могли оставить сцепившиеся в схватке животные. Направившись по следу, свернула с тропы и за очередным кустом обнаружила самца рыси.

Зверь лежал почти неподвижно, лишь слабо подёргивая лапами, уже даже не реагируя на появление человека. На боку рыси виднелась страшная рваная рана, оставить которую могла только пасть с частоколом острейших, похожих на иглы зубов.

Карина сразу же опознала то животное, а скорее — существо, которое могло нанести такие увечья, и с её губ сорвалось:

— Блэйзор!..

Самец рыси умирал. Он тяжело дышал, издавая похожие на стоны звуки.

Опустившись на колени и поставив кружку в траву, Карина присмотрелась к ране животного. Даже в тени деревьев, загораживающих ночные светила, она разглядела что-то вьющееся, похожее на дымку. Тьма не позволяла увидеть цвет хлещущей крови, но та была неестественно вязкой. Тогда Карина кончиками пальцев аккуратно нащупала под шерстью рыси сосуды: они вздулись и пульсировали, словно внутри растекалось уже что-то другое.

Зверя ожидала участь страшнее смерти…

Сверхъестественный, чуждый этому миру яд изменит, извратит самца рыси ещё до того, как тот умрёт…

Карина тяжело вздохнула. Она обхватила голову животного, коленом прижала тело к земле… В следующее мгновение одним резким движением рук, в которых, казалось, не могло быть столько силы, она свернула зверю шею, избавляя от страданий.

— Прости…

Так и не заметив ни единого следа того, кто напал на рысь, Карина подняла кружку и направилась обратно на тропу.

По пути Карина не отрывала взгляда от сосуда, который бережно сжимала в руках: казалось, тот успокаивал её. Затем она посмотрела на две луны, из ночи в ночь проходящие всё ближе друг к другу, и едва слышно выдохнула:

— У меня осталось слишком мало времени!

Глава 6. В город каналов и мостов

Наступило одиннадцатое июля — пятница, когда в Ариман должны были прибыть кронпринц Аарон Кайзе и канцлер Отто фон Циммер. Этот же день предшествовал началу Фестиваля в Империи, который обычно длился неделю, хотя бывали и исключения.

Натан почти всю ночь не спал из-за аномальной даже по меркам Аримана жары. Уже под утро он решил выйти из дома. Оказавшись на террасе, Натан вздохнул полной грудью, наслаждаясь воздухом, который в любой другой момент показался бы даже слишком тёплым для этого часа. Затем, раз уж всё равно мучила бессонница, направился на спортивную площадку на другой стороне дороги.

Прошло всего несколько дней со стычки в Большом театре, а ожог на левой руке Натана уже полностью зажил, не оставив и следа. Совершенно не беспокоили и полученные ушибы.

«И так постоянно после той войны, — вспомнил Натан, примеряясь к турнику. — Всё на мне заживает быстрее, чем на остальных».

Выполнив норму подтягиваний, Натан прислонился к отдающей прохладой металлической стойке. Его взор блуждал по окутанному предрассветным мраком городку, в котором ещё накануне появились первые имперские солдаты. Они носили столь знакомую Натану чёрную боевую форму, ткань которой, казалось, состояла не из нитей, а из плотно подогнанных маленьких чешуек. Грудь и плечи солдат защищали ламинарные жилеты из узких горизонтальных пластин, ноги прикрывали щитки, а на головах красовались закрытые шлемы, боковые грани которых спереди сходились клином.