Миракулум 2

– Троим? Ты что ли тре?..

Его вопрос оборвался криком. Я набросилась на одного из мужчин со спины и вонзила кинжал в бедро. Как бы ни было опасно, но решиться нанести удар человеку в бок или под ребра, не могла. Другой, не успев опомниться, получил удар под дых от лекаря, а согнувшись пополам, еще и по лицу. От раненого мной потек поток брани вместе с потоком крови. Пока остальные не пришли в себя, лекарь бросился на меня:

– Ты кто такой?
– Он, нахрапом схватив меня за грудки, оттащил от свалки.
– Говори быстро!

– Рыс...

– Учти, я всяким бредням не верю! Все эти комедии с внезапными помощниками, с ярыми единомышленниками... кто послал?!

– Он встряхнул посильнее.
– Не подосланный удрал бы!

– Ры... я...

– Говори внятно.

– Пусти, Сомм. Пусти.

– Что? Женщина?

Он, все еще силой, заставил меня пройти несколько ближе к середине мостового пятачка, где было побольше света, и развернул лицом к луне.

– И имя, значит, уже зна...
– лекарь осекся.
– Не может быть...

– Это я, Соммнианс.

Его пальцы разжались, и я смогла нормально, не на кончиках пальцев, встать ровно. Изумление было настолько сильным, что он застыл на месте, да и я не знала, - чего ждать дальше. Он собирался прийти утром, чтобы увидеть, "она" это или "не она". Увидел сейчас, узнал...

– Ты хотел убить меня, да? Я слышала там, в "Пролитом чане", как ты говорил с хозяином.

– Как? О чем ты? Ты постоялица в "Чане"?!

– Да.

У лекаря вырвался какой-то странный смешок из горла, то ли разочарования, то ли радости.

– Давай убираться отсюда, пока наемники не доорались до своих помощников... поверить не могу, что это ты!

– Так что же?..

– Я принял тебя за другого человека, Рыс. Твоей смерти я не желаю.

Спешно покинув улицу, Сомм увел и меня и коня туда, где было у лекаря тайное укрытие. Варт так и не согласился с тем, чтобы Сомм ехал на нем вторым седоком, но уже не противился тому, что тот шел рядом.

Мы добрались до противоположной окраины к маленькому домику возле полуразрушенной башни.

– Сильно я тебя?
– Спросил Сомм, памятуя о том, как попинал меня, приняв за наемника.

– Пройдет, полежу и пройдет.

Спина болела, пинок, пришедшийся на грудину, теперь заставлял меня стискивать зубы при боли от слишком глубокого вздоха.

– Покажи, я должен знать, что ничего не сломал.

– Нет. Будь ты хоть десять раз лекарем, я не смогу сейчас перед тобой раздеться.

Сомм пожал плечами, зажег несколько свечей, засунутых вместо подсвечника в горлышки бутылок.

– Ляг на мою кровать, а я принесу пока воды.

Сняв плащ и сапоги, я легла поверх мягкого покрывала и попыталась подтянуться повыше. Когда Сомм вернулся с водой и тряпкой, я только-только заметила, что у него была разбита губа и ссажена скула.

– Рассказывай, откуда ты вдруг взялась? Столько лет от тебя ни слуха, ни весточки, а тут вдруг преградила мне путь на темной улице... Острая боль или тупая?
– Он увидел, как я поморщилась.

– Тупая.

Соммнианс дал глотнуть горькой липкой патоки зеленого цвета, и терпеть стало легче. Сам попил, смыл водой кровь с лица, с озадаченным видом тронул за щекой несколько зубов.

– Жизни не лишился, а потерю зуба можно пережить...
– лекарь ругнулся в полслова.
– Чего молчишь, рассказывай.

– Смотрю и не верю, что это действительно ты... Ты на самом деле не держишь на меня зла?

– За что?

– За карты, за удар...

– Старые дела! Вспомнила! Война была бы проиграна, только с твоей помощью это случилось на пару лет раньше... А за мою пострадавшую спину ты сегодня получила сдачи. Оружейник с тобой в городе?

– Нет...

– А с кем ты?

– Одна.

– Он умер?

– Нет...
– я невольно вздрогнула.
– Не знаю.

– То есть, как не знаешь?

– Я позже тебе расскажу, Сомм. Лучше ты объясни мне все, - кого ты хочешь убить, и кто хочет убить тебя?

– А-а...
– протянул лекарь.
– Это не простая история...

Сомм рассказал мне, что однажды он оказался в плену у цаттов, почти под самый конец войны, в котором успел пробыть три месяца, бежал, и затаился сначала в одном городе. Именно тогда он и примкнул к одной маленькому сплоченному отряду, который больше хитростью, чем силой портил пребывание цаттов в захваченном городе. Но не долго - большинство захотело той мирной жизни, которую предложили победители, - вновь работать на земле, пусть с податью, но лучше сеять в землю хлеб, чем трупы. Тех, кто еще держался вместе, осталось всего человек двенадцать... и в течение двух месяцев они, один за другим, стали падать от змеиной чумы.

– Это были достойные люди, не раз спасали жизнь мне и остальным своим друзьям, а ее пережить не смогли, видимо, только потому, что не хватало какой-то толики силы. Население города вымерло где-то на двадцатую часть, и только после того, как смерти прекратились, стало понятно, что проклятый Алхимик покинул его пределы. С тех пор я преследую его.

– Ты принял меня за него? Но он же мужчина!

– Не я, а мой помощник. Никто из выживших, не видел этого призрака в лицо, и я сам тоже, помнишь? Все, что могут о нем сказать, - это то, что он странный человек, который появляется в безлюдном месте, всегда в плаще с капюшоном. Порой показывается как всадник, стреляет в путников... похоже, его целью становятся все без разбора. А последние годы ходит слух, что это может быть и женщина. Или что их двое - и мужчина, и женщина.

Я не стала перебивать. Говорить о том, что Миракулум не просто мистичен, но и нечеловечески хитер, не имело смысла. Так просто нельзя было поймать человека, если он где угодно и кто угодно ему, - не уличишь в поддельности моряка или охотника Рихтера, не заподозришь в маскараде и вельможу, игравшего в шахматы с королем. И я не стала говорить о том, что лицо его видела. И узнала бы в любое время дня и ночи, при любой погоде, и сколько бы лет не прошло с тех пор, как сам Змеиный Алхимик явил мне истинное свое лицо. Без превращений и без лукавых масок.

– Его зовут Миракулум.

– Его редко так называют. Даже не знаю, откуда это название взялось, кто придумал - но говорят так. Я собираю все, что могу узнать о нем. Я хочу остановить Алхимика, и потому из города в город иду по следу его смертей, ищу переживших чуму. Но каждый, - повторил Сомм, - помнит только человека в плаще. Все. Особым уважением пользуется каждый, кто выжил, но некоторые погибшие... они были достойны жизни, а не этого испытания!

– И женщин по-прежнему нет?

– Хм... может это о тебе ходят слухи? Может потому он стал двух полов? Ты пока одна, о ком я знаю, Рыс.