Мое кудрявое нечто

– С чего бы это мне станет там неспокойно?

– Ну, пухляш, разные бывают ситуации. Пошли, ты ж на пробежку вышла, – кивает в сторону лесной чащи, до которой мне не удалось добежать, и приглашающим жестом руки пропускаем меня вперед.

Бегу. Дыхание от некоторых случившихся поцелуев сбито. Миша бежит рядом, и дышать от этого проще не стает. А вот сам Коршун дышит совершенно спокойно, равномерно, успевая командовать.

– Держи единый темп. Ты то разгоняешься, то замедляешься. Ты ж не к соревнованиям готовишься. А, кстати, чего это ты решила бегом заняться?

– А что такого?

– Не разговаривай! Дыхание собьешь, и так дышишь, как паровоз, – смеется гигант.

– А что тогда спрашиваешь?

– Говорю же не разговаривай! Молча беги, следи за дыхалкой. Вот войдешь в режим, тогда болтай. Раньше я не замечал за тобой тяги к тренировкам. Это тебя в твоем "Спортивном" как его? "Городке" подбили?

– "Квартале" – поправляю его, начиная напрягаться.

– Да плевать, как обозвали себя эти придурки в коротких шортах. Какие дебилы носят такие шорты? Они на похожи на этих… которым такие же, как они, нравятся.

– Откуда ты знаешь?

– Молча беги! Сбитая дыхалка это первая причина проблем со здоровьем после тренировок и их неэффективности. Кстати, курточка атасная, тебе идет этот цвет. И мне нравится эта хрень на твоей голове.

– Это повязка…

– Ты меня что, не слушаешь? Я же говорю, беги молча, – похоже, он надо мной издевается. – Я тут подумал, мы можем сходить сегодня в клуб. Я заберу тебя после твоих полотенец. Но учти, усталость после работы не будет являться оправданием. Даже если ты выползешь на коленях из своего полотенцепреемника, я все равно потащу тебя куда-нибудь. Так что приоденься. Я хочу, чтобы на тебе было что-нибудь обтягивающее. Я вообще люблю обтягивающие вещи.

Он когда-нибудь замолкает?

– На девчонках, разумеется, – продолжает рассуждать Коршун. – Сам то я, естественно, ничего обтягивающего, кроме боксеров, не таскаю. Вообще не понимаю, как мужики могут таскать обтягивающие шмотки? Дебилизм. Это же по-гейски. Хотя, знаешь, геи тоже могут быть крутыми мужиками. Есть у меня один знакомый… но тебе этого знать не надо.

Останавливаюсь у чащи, дальше метров через тридцать в деревьях спрятан шалаш. Мне нужно отдышаться. Думаю, растяжку можно сделать и в комнате.

– Ты че встала то? Иди сюда!

Миша останавливается как раз перед деревьями, за которыми находится шалаш. Убежал дальше, наверное, увлеченный своей болтологией и тем, чего мне знать не надо, не заметил, как я отстала.

– Не могу больше! – кричу, задыхаясь.

Опираюсь ладонями о колени, сгибаясь вниз и пытаюсь набрать побольше воздуха. Бегать – это трудно. Зато бодряще.

– И мне надо уже возвращаться. Иначе я опоздаю в универ.

– Не ходи сегодня на пары, – длинными шагами Миша подходит ко мне, помогая выпрямиться. – Давай проведем этот день вместе.

– Я не собираюсь прогуливать учебу!

Да что с ним не так? Вот так просто взять и не пойти на занятия? Возможно, он именно так и учился. Но у меня другие установки. Я не просто так старалась попасть на бесплатное и заработать стипендию, чтобы сейчас все профукать из-за того, что в его кудрявую голову пришла идея провести со мной время.

Вообще-то, мне положена стипендия в любом ВУЗе страны, как потерявшей кормильца дочери офицера Российской армии, однако мне хотелось заработать ее самой, так что я серьезно налегала на учебу.

– Почему с тобой так сложно? – бесится парень. – Я думал, мы начали понимать друг друга.

– Если ты считаешь, что поцелуй с тобой заставит меня забыть о том, как ты чуть не зажарил меня в сауне, то ты ошибаешься, Миша. Это была лишь минутная слабость. Почему-то я была рада видеть тебя. Видимо, пока тебя не было, я забыла, какой ты придурок.

Разворачиваюсь, и, набрав побольше воздуха в легкие, бегу от него в направлении дома. Заставляю себя делать шаг за шагом, стараясь не обращать внимания на боль в ногах. Теперь я буду выходить на пробежку, только уверившись в отсутствии этого человека поблизости. Хотя бегать, когда над твоим ухом жужжит его басистый голос определенно, куда веселее, чем мои обычные пробежки.

– Пухляш, хорош вечно сваливать! Что за тупая привычка? – доносится до меня.

Ну вот, теперь и не веселее вовсе. Хорошо, что гигант не побежал за мной.

***

Я раздражен. Все было так круто. Она на сто процентов была рада моему возвращению. Это и идиот бы заметил. А я очень умный, так что сразу понял это, как только пухленькое тельце повернулось в мою сторону. И потом этот поцелуй. Несмелый, какой-то пробный, но возбудивший во мне целую бурю. Еле заставил себя опустить ее на землю, чтобы не спугнуть снова.

И вот теперь она сваливает. Да сколько это еще будет продолжаться? Оставила меня одного в лесу. И Леха, предатель, за ней удрал. Мне не привыкать бегать одному, я делаю это каждое утро, иногда и по вечерам. Но с ней веселее.

– Олег, апорт!

Кидаю валяющуюся под ногами палку подальше, давая команду собаке и тут же срываюсь с места, драпая за ней, наперегонки с хвостатой. Даю ей меня обогнать, поднять палку и хвалю, ероша холку.

Когда возвращаюсь домой малышка уже в гараже. Как раз садится в свой новенький серебристый БМВ Х5, который пригнали, пока меня не было. Я заказал тачку той ночью, когда ее корыто встало на ночной трассе и перестало подавать признаки жизни. Мне показалось, эта машина подойдет ей. Нагло открываю водительскую дверь.

– Пообедаем вместе?

Улыбаюсь, как ни в чем не бывало. А что мне? Подумаешь, свалила из леса, я не из обидчивых. Тем более за три командировочные недели, пока я думал о ней, она стала мне так близка, что я уже не представляю без нее и дня.

– Миша, – выдыхает воздух, цепляя на лицо надоевшее выражение, при этом лемурьи глаза становятся шире, – я обедаю с девчонками из группы.

– Я вам не помешаю.

– Мииш…

– Это не вопрос, малышка, – щелкаю ее по носу, который она тут же прячет ладонью, – я приеду к универу на обед.

Не хочу ссориться. Но не собираюсь больше терпеть ее вечные отговорки. То она бежит к бабе Кате, то в универ, то на работу. Не погибнет, если найдет время для меня в своем плотном графике. Иногда мне кажется, она занята больше, чем Романов, на плечи которого свалилась одна из самых дорогих нефтегазовых корпораций мира. А так быть не должно.

– Хорошо, – согласно кивает.

Смеюсь, ведь в этот момент на ее лице страдальческое выражение. Как будто я сказал, что отрублю ей руку.

– А теперь выйди, дай мне посмотреть на тебя и заодно попрощаться.