Мое побережье

В зеркале во всей красе отражался ее силуэт, и мне приходилось прикладывать определенную долю усилий, дабы взор не возвращался со странной настойчивостью к фигуре, какие обычно мелькают на обложках модных изданий. Ну, или не выткнуть себе глаз карандашом-подводкой.

Несмотря на низкий рост, пышные формы ни в коем разе не делали ее похожей на какую-нибудь бочку. Все смотрелось настолько изящно и гармонично, что я почти была готова поверить в бога, планировавшего при создании этой девушки добавить в «котел» щепотку сексуальности, но случайно опрокинувшего целую банку.

Оставив в покое трюмо и собственное лицо, я со вздохом развернулась на пуфике, заранее зная, какая участь меня поджидает.

На покрывале лежал возмутительно короткий желтый сарафан. С собой я, разумеется, ничего захватить не подумала, рассчитывая провести день в любимом, удобном платье, не соответствующем своим белым воротничком развернувшемуся в рамках позднего вечера случаю.

О стиле Наташи лишний раз говорить не приходилось.

— Нет-нет! — неожиданно возразила она, едва я потянулась к треклятому кусочку ткани. Рука замерла над тонкой лямкой. — Это тоже придется снять, — она покрутила пальцем по направлению к области, где располагалась моя грудь.

— Он итак едва зад прикрывает! Хочешь, чтобы все это, — звук шлепка натянутой резинки о кожу, с коим пальцы оттянули лямку части комплекта нижнего белья, — вдобавок вываливалось? — Протесты оказались ловко прерваны ретивым шагом в мою сторону. — Спасибо, сама справлюсь, — фыркнула, заводя руки за спину и старательно игнорируя ее легкое хихиканье.

Боже. «Прикрывает» — сказано громко.

Мягкая, тонкая ткань выделяла все, что только можно было выделить. Одно неосторожное движение — спадет лямочка, обнажая область декольте. Случайный сквозняк — летящая юбка устремится вверх, и прощайте остатки гордости.

— Как ты только его… носишь, — я ворчала, вертелась перед зеркалом и наклонялась под разными углами, с ужасом понимая, что даже самое малое движение может обернуться катастрофой. — Я будто голая.

— О чем я тебе и говорила, — определенно, вся ситуация ее забавляла.

За полчаса нашего отсутствия дом наполнился совершенно незнакомыми мне людьми: кого-то я пару раз видела в школе, кого-то — впервые. Тони отыскался не сразу. А когда в поле зрения попала взъерошенная макушка, я мысленно прокляла всех сверхъестественных существ, каких знала, ибо шествующая позади Наташа не дала мне взлететь по ступеням обратно и запереться в комнате до рассвета.

Он уже с кем-то миловался.

— Плохая идея, — не просто плохая — отвратительная. Наташа тоже его заметила — это я поняла по губам, недовольно поджавшимся на секунду. — Видишь? Он ее обнимает… и целует, — голос оборвался, когда Старк наклонился и чмокнул девушку в щеку.

И следом — еще одну.

— Ты — параноик! — недовольное шипение над ухом. — Он просто поздоровался со знакомой. Что ему теперь, весь женский пол избегать?

— У него весьма специфичный круг «знакомых», — я ссутулилась, стискивая руки на груди. Умудрилась кого-то толкнуть, направляясь на кухню, где было не так людно.

— Успокойся, пожалуйста. Эй, Роудс! — внезапный оклик на повышенных тонах едва не заставил вздрогнуть, хотя шумихи вокруг хватало. — Кто у нас главный по алкоголю сегодня?

Честно: пить желания не было.

Был только Тони, любезно беседующий и во все зубы улыбающийся какой-то бестии, да угрюмый Хэппи, чьему веселью не способствовали проблемы в личной жизни, и чье молчаливое, безропотное общество развязывало руки для спуска во все тяжкие — никто не останавливал, покуда на душе с каждым новым гостем (гостьей) становилось все более паршиво.

А еще был Баки Барнс, к счастью или великому греху, занявший за столом место рядом со мной.

Основная часть приглашенных имела удовольствие танцевать в гостиной, где музыка гремела, как в самом настоящем клубе — докричаться друг до друга было невозможно, даже стоя рядом; я проверяла на Наташе.

За столом же остались Брюс, Хэппи, несколько незнакомых мне девушек и тот самый Баки, разливающий по стаканам жидкость различного вида и градуса на выбор «заказчика».

О чем с ним говорить, я не знала (и не очень хотела), хотя была вынуждена признать: при ближайшем рассмотрении он оказался многим горячее, чем тогда, в нашу первую встречу.

— Ну, а ты? Будешь переходить на водку? — обратился он ко мне, «обслужив» сидящих напротив девушек. Пальцы держали пустой, готовый стакан.

Руки — вот от чего было воистину сложно оторваться при взгляде на Баки Барнса.

Выгоревшие на солнце волосы, легкий загар на внешней стороне по рубашке, которую наверняка закатывали по локти. Пара едва заметных пятнышек-родинок на левом предплечье. Четко выделяющаяся сеть широких вен под светлой, гладкой, без видимых изъянов кожей.

Готова спорить на что угодно: близко знакомые с ним девочки сходили с ума по этим запястьям.

Я с сомнением покосилась на стакан. Секундная слабость — глаза-предатели вернулись к дивану и приковались к загорелой кисти, покрывающей худое девчоночье плечо.

Ненавижу.

— Да.

Проглотить невидимый, тугой ком обиды, разбухший в глотке. Пустая рюмочка, которую я отобрала у Хэппи, с легким звоном соприкоснулась с поверхностью стола. Барнса дважды просить не потребовалось.

Стакан он заполнил соком и услужливо приставил рядом. Наблюдая за его манипуляциями, я повторила маневр, беря в левую руку водку и в правую — сок.

— Итак, — веселый голос прозвучал с намеренным нажимом. Девочки, сидевшие против нас, оживились. — За Тони!

Он ловко опрокинул рюмку в себя. Даже не поморщился — приложился к соку, опустошая стакан сразу наполовину.

Я тяжело вздохнула, готовая к тому, что меня сейчас жутко передернет, но…

Вкусовые рецепторы, очевидно, не поняли обмана. А сок с надписью «мультифрукт» на коробке оказался очень вкусным.

— Как тебе сказать. Это своего рода интеллектуальные игры: вот Стиву на экзамене попалось задание с рассуждением на тему «Что было бы с США, если бы», — Барнс запнулся, поморщился, небрежно взмахнул рукой, — какого-то там месяца, какого-то года «не был убит Авраам Линкольн».

— 14 сентября 1865 года, — я улыбнулась и поежилась от очередного порыва ветра, упираясь хребтом в заборчик на веранде сильнее. — Это ведь заставляют знать каждого ребенка, сдает он экзамен по истории или нет.

Когда к столу начали постепенно подтягиваться другие ребята, мы с ним уже умудрились обмолвиться парой слов, завязав незатейливый диалог. Кто ж знал, что после третьей рюмки разговор станет настолько увлекательным, что шумное компаньонство покажется нам лишним?

Опьянение не было критическим. Скорее — на той стадии, когда развязывается язык и хочется поведать обо всем, о чем только успеешь, и когда пресловутая часть тела начинает медленно заплетаться, однако разум остается при тебе. Пока при тебе.