Мои друзья скандинавы
Шрифт:
Падает снег… Свет фары выхватывает из тьмы ближний ряд… Мы проезжаем мимо.
На плече у солдат около погон вышито «Norge» — Норвегия.
Это шагает первый батальон Норвежской армии освобождения, сформированный из китобоев. Среди них — Адам Ниссен, батальонный врач, и молодой безвестный лейтенант Тур Хейердал, которому через три года предстояла мировая слава.
НА ВЕЧНОМ ПРИКОЛЕ
На
Вчера еще многие гадали, как будет назван этот корабль— именем ли жены «Ева» или именем дочери «Лив», именем родины «Норвегия» или местом, к которому он устремится, — «Северный полюс», — а сегодня за столом уже вспоминали, как, взойдя вместе с Нансеном на мостки, Ева сильным ударом разбила о нос корабля бутылку шампанского и громко сказала:
— «Фрам» — имя ему!
Фрам — значит «вперед»!
Это было семьдесят с лишним лет назад.
Ныне в музее «Фрама» якоря его лежат на бетонном полу, на котором на могучих опорах укреплен и сам корабль.
Всем судам по несчастью, попавшим в ледяной плен, сжатие льдов грозит гибелью. Но, по замыслу Нансена, «Фрам» нарочно должен был вмерзнуть во льды, чтобы они унесли его в своем дрейфе дальше на север. Поэтому-то и построили его необычно — форма корпуса корабля напоминала половинку круглого грецкого ореха — так, чтобы сжимающие льды не сокрушали, а выдавливали, выталкивали вверх. И вот сейчас, когда мы шагаем по бетонному полу вдоль днища «Фрама», просмоленная обшивка его сильно выгнутого корпуса закрывает от глаза высокие мачты. И, лишь поднявшись по железному трапу до уровня палубы, мы видим, что на средней мачте, в тридцати двух метрах над уровнем моря (высота десятиэтажного дома), прилажена дозорная бочка-марс, а клотик доходит до самого гребня крыши.
В корпусе «Фрама» сейчас сделана специальная прорезь, чтобы была видна почти что метровая толщина бортов: двойная обшивка, между которой залит толстый слой вара, сплетение толщенных балок и внутренних распорок из дуба, пролежавшего перед тем на складах верфи тридцать лет.
Впрочем, стоит ли вновь рассказывать о том, что так точно и подробно описано самим Нансеном? Деревянное это судно вынесло и трехлетний дрейф, и сжатие льдов и вернулось невредимым из своего легендарного плавания, как бы подтверждая правоту поговорки поморов: «На деревянных судах плавают железные люди». Смелости Нансена равнялась лишь скрупулезная точность его расчета.
В Петербурге на заседании Русского географического общества, отвечая на вопросы ученых, Нансен сказал:
«Если меня спросят, почему я не выстроил «Фрам» из стали, отвечу: не потому, что я сомневался в возможности делать его достаточно крепким при постройке из стали, но потому, как справедливо замечает адмирал Макаров, что люди всегда склонны доверять больше тому, что они знают».
А норвежцы знают деревянные суда и умеют на них ходить. Викинги отплывали в дальние странствия на дубовых драконах, рыбаки днюют и ночуют в море на сосновых шнеках — улитках.
Но и рыбаки и викинги всячески избегали царства льда и снега — Нифльхейма, возникшего на севере еще до сотворения Земли. Оттуда шли снег, бури, морозы и всяческие невзгоды.
В отличие от христиан, уготовивших для грешников вечный адский пламень преисподней, религия язычников-скандинавов отправляла грешников в царство холода и мрака Нифльхейм, во владения Хель, дочери бога зла Локки.
Зал в ее доме называется
несчастьем, ее блюдо — голод, лень — ее раба, медлительность — ее служанка, ее постель — печаль…Кто ж по своей воле станет стремиться в ее царство?
Но путь «Фрама» по воле Нансена лежал к Нифльхейму.
Его экспедиция была не только делом географа-исследователя, но и борьбой за национальное самоутверждение.
Лет пятьсот назад Норвегия потеряла свою независимость. Она стала покоренной провинцией Дании. Против воли норвежцев, добившихся независимости в 1814 году в результате поражения Наполеона, с которым Дания состояла в союзе, она вынуждена была передать Норвегию Швеции. И хотя норвежцы завоевали некоторое самоуправление во внутренней жизни, в своих отношениях с другими странами они оставались по-прежнему бесправными. Даже норвежский флаг у них был, как они говорили, «не чистый»: в верхнем его углу (у древка) они обязаны были помещать шведский флаг.
Пора наконец считать народ не по числу голов, а по числу горячих сердец. Норвегия должна стать независимой! У нее остались не только саги о древних героях. И сегодня сыны ее могут во имя человечества совершить не меньше! Ее Орфей — Эдвард Григ — покорил Европу, стихи Бьёрнсона звучат на всех языках земного шара. Пьесы Генрика Ибсена, лучшего драматурга современности, потрясают всех мыслящих людей на свете. И вот теперь на весь мир звучит имя человека, ученого, уже известного тем, что он свершил то, что почиталось невозможным — на лыжах пересек Гренландию, — Фритьофа Нансена. Слава Норвегии — в деяниях ее сынов.
Вот почему парламент — стортинг — на постройку «Фрама» и экспедицию Нансена отпустил немалые суммы. Вот почему «властитель дум» — поэт Бьёрнсон в стихах, посвященных спуску «Фрама» со стапелей, возглашал:
И на всех берегах Норвежского моря народ, провожая «Фрам», выходил навстречу ему на яхтах, на шлюпках, приветствуя и ожидая подвига.
И Нансен не мог не совершить его…
С душевным трепетом хожу я по палубе, спускаюсь в трюмы «Фрама», вхожу в машинное отделение корабля, имя которого теперь принадлежит истории, так же как имя каравеллы, на которой Колумб открыл Новый Свет, — «Санта Мария», или «Аврора», выстрел которой возвестил рождение нового мира.
«Фрам» совершил больше, чем то, к чему его готовили. После первого дрейфа во льдах Арктики он под командой Отто Свердрупа ушел в четырехлетний рейс-экспедицию вдоль ледовитых берегов Америки. А затем трехлетнее плавание и сенсационный успех — поход Руала Амундсена к Южному полюсу.
Когда во льдах Нансен подымал на «Фраме» «чистое» норвежское знамя (без шведских эмблем), это было актом гражданского мужества, призывом к борьбе.
Когда Амундсен на Южном полюсе поднял норвежское знамя, независимость Норвегии была уже отвоевана.
В одной из кают «Фрама» хранится этот национальный флаг, который развевался на Южном полюсе.
На столике в каюте Нансена фотография той, «которая дала имя кораблю и имела мужество ждать».
Навигационные приборы, снаряжение путешественников, меховая доха с капюшоном, сапоги из тюленьей кожи, зубоврачебные щипцы, хирургические ножницы.
А среди них «сооружение», известное нашим домашним хозяйкам, — обыкновенный примус…
Одного нет на «Фраме»: такой привычной сейчас, связывающей любую экспедицию (даже ту, которая шла на плоту из бальзовых бревен по Тихому океану) со всем миром — рации… А без нее сам не ведаешь, что в мире происходит, и о себе вести никому не подашь.