Мои калифорнийские ночи

На его лице мелькает едва заметная улыбка.

— И та, где ты сидишь в пожарной машине. С симпатичной девочкой в розовом сарафане.

— Ты их все пересмотрела что ли? — прищуривается, и мне становится стыдно.

— Не то чтобы все… Так, полистала альбом, — оправдываюсь я, покашливая и пожимаю плечами.

Он ухмыляется, а потом вдруг становится серьёзным.

— И что ещё интересного удалось выяснить?

Не нравится мне этот взгляд. Словно он итак всё знает, но хочет, чтобы я непременно это озвучила.

— Да ничего особенного, — запинаясь, отвечаю я. — Ты был довольно милым и улыбчивым, что показалось странным. Ведь это не вяжется с образом мрачного грубияна Брукса, которого я знаю… Любил бейсбол, бокс, слушал Prodigy. У тебя всегда было много друзей. Скорее всего ты мечтал стать полицейским и жениться на Меган Фокс или Джессике Альбе.

Рид начинает хохотать, а потом с трудом успокоившись, снова прикладывает к губам бутылку. Я же в этот момент проклинаю эту самую бутылку и свой длинный язык. Потому что сначала говорю и лишь потом думаю.

— Целое портфолио собрала. На черта тебе это понадобилось? — подозрительно косится в мою сторону, и я, отчаянно краснею.

— Интереса ради…

— Я надеюсь, ты не трогала телефон? — буравит меня злым взглядом и снова пьёт.

О да! Он прекрасно осведомлён о содержимом той коробки.

— Что? — прикидываюсь дурой, чувствуя, как бешено стучит сердце.

— Смит, — слегка наклоняет голову.

Вот же засада! Я ставлю пустую тарелку и вздыхаю, почёсывая гипс. Прикидываю, скинет ли он меня с крыши сразу, или сперва придушит прямо здесь.

— Смит… — настойчиво требует ответа.

— Ладно. Да, я слушала, извини, — признаюсь и боюсь посмотреть на него, — Мне не стоило этого делать.

Мы оба прекрасно понимаем, что речь идёт о голосовых сообщениях Ванессы.

— Не стоило, — сухо подчёркивает он.

— Прости, Брукс… Не удержалась. В телефоне не было ничего кроме…

— Утолила жажду любопытства? — холодно спрашивает он, чиркая зажигалкой. По его тону понимаю, что хорошее настроение на сегодня закончилось.

— Гораздо позднее. Когда узнала о том, что случилось, — тихо произношу я. — И…

— О том, что там случилось, знаю только я и она, — зло перебивает он. — То, что говорят, не всегда стоит принимать за правду.

— Я знаю.

— Ни черта ты не знаешь! — взрывается он.

— Я услышала главное. Ты не виноват в том, что сестра Исайи оказалась в инвалидной коляске, — блефую я, ощущая, как нарастает напряжение.

— Не виноват? — он качает головой и запускает пальцы в густые волосы.

Раздумывает над чем-то, затягиваясь сигаретой. Выпускает кольца дыма, уплывающие в небо, а потом вдруг начинает рассказывать.

— Она была чем-то похожа на тебя. Такая же дурная и ненормальная на всю голову. Вечно лезла в неприятности и бесила своим присутствием.

Я сглатываю и боюсь невзначай пошевелиться. Иначе, он точно остановится и перестанет говорить.

— Мне надо было угнать машину. Таково было моё «действие» в игре. Это тебе не задницей вилять, Смит, — посмеиваясь, замечает он. — И всё шло отлично, до тех пор пока не появилась Ванесса. Поджидала меня у того самого дома, где был припаркован старый мерс. Забралась ко мне в машину, я тогда серьёзно труханул, а она лишь рассмеялась и заявила, что хочет стать соучастницей преступления. Спорить с ней не было времени, а потому я просто решил махнуть рукой. Тачку всё-таки удалось угнать. И в какой-то момент долбаной эйфории, она попросилась за руль. Покататься ей захотелось…

Пепел с сигареты падает на крышу, потому что парень сейчас явно далёк от реальности. Погрузившись в воспоминания, продолжает говорить, очевидно под воздействием алкоголя. По-другому объяснить его внезапную откровенность я не могу.

— А потом началось… Какие-то нелепые вопросы о чувствах и абсолютно не нужные мне признания. Я сперва смеялся и шутил, а затем попросил её не нести весь этот бред. Спросила, хочу ли я быть с ней. И я честно ответил, что нет, не хочу…

Он снова молчит и смотрит на тлеющую в руках сигарету.

— Ванесса вывернула руль так резко, что я даже не успел среагировать. Рухнули с моста Вью Поинт, как в каком-нибудь голливудском блокбастере. Пока летели, она успела схватиться за мою руку и сжать её так сильно, что пальцы захрустели.

У меня внутри всё холодеет от ужаса. Вспоминаю мост, по которому мы не раз передвигались на машине.

— Не знаю, почему так вышло. Я был практически цел, а она… нет, — закрывает лицо ладонью, тут же убирает, нервно трёт переносицу. Видно, что ему очень тяжело вспоминать ту ночь. — Тачка загорелась, а грёбаная водительская дверь всё никак не открывалась.

— Господи, Рид, — меня прошибает холодный пот. Я прекрасно знаю, чем заканчиваются такие аварии.

— Что если бы я не успел, Смит? — спрашивает резко, поворачиваясь ко мне.

Клянусь, никогда не видела его таким… отчаявшимся.

— Что если бы не вытащил её бездыханное тело через выбитое окно? — его пальцы дрожат, а в глазах мелькает агония. — Не виноват? Ты говоришь мне, что я не виноват?

Я понимаю, что он кричит сейчас не на меня. Понимаю, что ему больно и даже не представляю, насколько страшен был тот самый миг, о котором он мне говорит.

— Вы оба живы, это главное, — едва слышно произношу я.

— Живы, — горько усмехается он. — А теперь вспомни свою реакцию на ту коляску в больнице, Смит! Ванесса почти три года не могла с неё встать, несмотря на то, что ей сделали с десяток операций в Швейцарии и Германии… Пока я ходил, развлекался, прыгал с парашютом, она, юная и красивая, лежала, прикованная к постели. И как самый последний трус, я не мог найти в себе силы, чтобы по меньшей мере навестить её!

Он какое-то время молчит, глядя на подрагивающее пламя зажигалки.

— Как она? — только и могу вымолвить я. Не знаю даже, готова ли я услышать ответ.

— Сейчас она пытается быть беспечной. Улыбается, радуется тому десятку шагов, которые способна пройти. И хуже всего то, что я не почувствовал злобы и ненависти… которую заслуживаю. Которую хотел увидеть, Смит.

Его глаза сверкают чувством вины, поглотившим настолько глубоко, что я слышу его в каждом сказанном слове. Поглотившим настолько, что я понимаю: каждый день эти три года он проживал произошедшее снова и снова.