Мои калифорнийские ночи

— Неудивительно, — хмыкает он. — К тебе сегодня приходил тот зализанный.

— Даниель? — расстраиваюсь я. Из-за случая в душевой, мне пришлось на время позабыть о танцах. А это очень и очень плохо, учитывая, что основной чемпионат уже в июне.

— Даниель, Габриель, откуда мне знать. Тот петушок, что вернул тебе телефон.

— И вовсе он не петушок! — возмущаюсь я.

Брукс хохочет. Мы одновременно тянемся за пиццей. За одним и тем же кусочком. Стукаемся пальцами, и я сконфуженно беру соседний.

— Слушай, а что за история с вышкой? — интересуется он. — Мать тогда говорила.

— Да так… Мы залезли на территорию одного завода у водохранилища. Прыгали оттуда.

— И ты?

Аксель бесцеремонно забирается на диван и укладывает морду мне на колени.

— Я сиганула самой первой. Не от большого ума, конечно. Но мне тогда было всё равно, — чувствую, что мой взгляд становится стеклянным. Это ведь было спустя месяц после той истории с отчимом.

— А в полицейском участке как оказалась? — отпивая из стеклянной бутылки колу, спрашивает он.

Ему и правда интересно? Или чистое любопытство?

— Мы играли в карты. Проигравший исполнял желание. Разговор чисто случайно зашёл о сказках братьев Гримм. Мой друг Генри вырос в детдоме, потому ничего о них не слыхал. В общем, когда я проиграла, Генри и Джимми захотели эту книжку. Были уверены в том, что мне ни за что не достать её, — мои губы трогает улыбка. — Ночью на старой развалюхе мы подкатили к городской библиотеке. Я забралась в окно, спокойно отыскала сказки и уже собиралась вернуться, да только меня остановил вооружённый полицейский.

У Рида странное выражение лица. Словно он не верит ни единому слову.

— И чем закончилась эта увлекательная история? — иронично выгибает бровь.

— Тем, что я здесь, — пожимаю плечами. — Из участка меня забрал отец. А Эмили в кратчайшие сроки собрала чемодан и вручила мне билет до Калифорнии.

Он задумчиво кивает. Пожалуй, слишком много откровений за последние два дня.

— Влезала в неприятности ещё в Канаде… Нарочно злила свою мать? — прищуривается.

— Думаю, да, — опуская глаза, признаюсь я. — Домой ночевать не приходила, общалась с теми, кто постарше, стала плохо учиться. Не знаю, чего добивалась…

— Мы оба понимаем, что она должна была его остановить, — холодно замечает он.

— Рид, не надо, — прошу я. Потому что стоит только подумать об этом и мне снова становится больно.

Чувствую, что его настроение резко меняется.

— Не надо что? Смит, что это за мать такая? Извини конечно, у меня отец тоже — тот ещё отброс, но чёрт возьми, как она закрыла глаза на то, что произошло? Как позволила ему уйти? Уйти от наказания и ответственности за содеянное…

Он говорит это с такой яростью во взгляде, что я невольно вся сжимаюсь.

Слишком много правды в его словах.

Слишком часто я задавала себе те же самые вопросы.

И так и не задала их родной матери…

Поднимаю со стола пустую коробку и ухожу на кухню, потому что в глазах стоят слёзы. Я уже противна сама себе. Никогда раньше столько не плакала.

Рид заходит следом. Достаёт из пачки сигарету и открывает настежь окно. Щёлкает зажигалкой, и в полутьме загорается красный огонёк.

— Иди сюда, — зовёт меня, выдыхая дым.

Я послушно плетусь в его сторону. Останавливаюсь рядом, опираясь о столешницу. Какое-то время мы молчим, слушая нескладный хор неугомонных сверчков.

— В мире каждый день происходят дерьмовые вещи, и далеко не всегда с плохими людьми. Так вышло и с тобой…

Я молча слушаю его, уставившись на свои мохнатые тапки с кроличьими ушами. Меган подарила, когда приходила навестить в больницу.

— Смит, ты — сильная, и должна перешагнуть через это. Забыть как страшный сон, понимаешь? Как бы банально это ни звучало.

Киваю. Он поворачивается ко мне, смотрит долгим, внимательным взглядом. Словно хочет сказать что-то ещё, но раздумывает стоит ли…

Подходит ко мне непозволительно близко, заставляя сердце трепыхаться и биться о рёбра. Я разглядываю цепочку и крестик на его груди.

— За что ты так меня возненавидел? — решаюсь поднять глаза и задать свой главный вопрос.

Он мрачно усмехается.

— Потому что тебя слишком много, Смит.

Я закусываю губу.

— Вечно топчешься поблизости, лезешь, куда не просят. Ни черта не слушаешься и дерзишь. Нарочно меня задираешь, — протягивает руку и убирает упавшие на лицо кудри.

Такой простой жест… Но у меня перехватывает дыхание.

— Ты, как Лерой в юбке. Всегда готова бороться и противостоять, — задумчиво говорит он. — Когда я перешёл к нему в класс, первым делом мы подрались.

Я удивлённо моргаю.

— Сошлись в жёстком споре, и этот самоуверенный сукин сын решил навалять мне, — смеётся. — Но вот уже много лет Картер, вне всяких сомнений, мой лучший друг. Надёжное плечо. Человек, близкий по духу.

— И какое отношение это имеет ко мне?

— Я о том, что вы чем-то похожи. Прямолинейные, независимые. Оба отмороженные донельзя.

— Намекаешь на то, что мы с тобой могли бы подружиться? — не совсем понимаю, к чему он клонит. — Как брат с сестрой?

— Это вряд ли, Смит, — улыбка на его лице гаснет так же быстро, как появилась.

— Что ж, спасибо за честность, — глотая обиду, подвожу итог душещипательной беседы я.

— Сама ведь напросилась, — услужливо напоминает Рид.

— Всё нормально, я понимаю. Ничего не изменилось.

Почему-то в груди так больно, что это мешает дышать. Он тушит сигарету в пепельнице, прищуривается и хмуро смотрит на меня сверху вниз. Я бы сказала чересчур откровенно и вызывающе…

— Я пойду спать, — тихо, но уверенно говорю я, стараясь не выдать беспокойства, внезапно охватившего каждую клеточку.

Да только моя защита моментально рушится, словно неумело построенный карточный домик. И виной тому всего одна его фраза.

— Мы оба знаем, что не пойдёшь…

Глава 62

Дженнифер

Здесь, в кухне практически темно, и лишь тусклый свет пары лампочек, расположенных на вытяжке, освещает окружающее пространство.