Мои палачи (СИ

Так точно.

Косился, косился, и по уши встрял. И тут тоже никто не виноват.

Залпом допиваю кофе и встаю. Идём на выход, Артур открывает дверь.

— Тебе удобно думать, что ты развлекаешься с плохой девочкой. Зато гандон*м себя не считаешь. Но моя девочка хорошая. И обижать я ее больше не дам. Ни вам, ни вашим шмарам. Последний раз говорю — отъеб*тесь.

И я сжег всё, чему поклонялся, поклонился всему, что сжигал

В ресторане шумно. Звенят вилки по тарелкам и бутылки, и все болтают.

Стол длинный, заставлен разной деликатесной всячиной, во главе стоит с рюмкой в руках отец Марины.

Он с ласковой улыбкой оглядывает гостей. Благодарит за поздравления, и за подарки, и за то, что все мы здесь сегодня собрались.

Брямс, брямс, гитара.

Ладно, не гитара, в углу зала шпарят музыканты, какой-то популярный ансамбль.

Это популярный санаторий.

У нас бронь на все выходные.

Сегодня пятница, прошла неделя после того завтрака, когда Артур попросил отъеб*ться.

Артур сидит напротив, нас разделяют стол, приборы, блюда с нарезкой и салатами. Рядом с Артуром сидит киса, и у нее хорошее настроение, и она много ест.

У нее строгая укладка, черные узкие брюки, под черным пиджаком красный шелковый топ, я все видел.

Встречаемся взглядами, и она не отворачивается, смотрит на меня, медленно пьет вино.

Как раньше.

Когда наши гляделки значили лишь то, что мы друг друга раздражаем, кто первым отведет глаза — тот в негласной борьбе проиграл.

Она всегда проигрывала. Слабые нервы.

Сейчас отворачиваюсь я.

Отец толкает меня в бок, и я спешно поднимаю рюмку.

— Золотые слова! — брякаю, поддерживая тост, который пропустил мимо ушей.

Пью. Смотрю на Артура.

Классно меня на обочину сдвинули. У них покер, а у меня примитивные правила в дурачка, король старше валета, и все такое, у меня херня, и даже шанса нет, мне нельзя лезть, дама занята, красная масть в сердечках, как в мультиках, у них вместо зрачков.

Сразу отбирать шанс — это стрёмно. Я не согласен, мы все равны.

Мы все торчим за столом ещё этак с час.

И все питаются. Дамы хвалят салатики.

Та, что в сердечках, ест так, словно вернулась с голодного края. Тощая киса, куда в нее лезет. На фоне остальных, что на людях стесняются тоннами поглощать углеводы, у Юли аппетит молодого волчонка.

Учитывая, что никто не видел, как она что-то жует, и не видели уже давно — на нее пялятся и мама, и подружки, и косится Артур.

И я под шумок тоже имею право смотреть. Хочется пошутить любимой маминой фразой. Что скоро у нее появятся "щёчки".

Наклоняюсь над столом. Негромко делюсь информацией:

— Мне щас приносили тартар с картофельными крокетами и лисичками. Вкуснятина. Позвать официанта?

— Не надо, — влезает Артур. — И так щас лопнет. Юля, после диет нежелательно набрасываться на еду. Посиди спокойно. Пусть уляжется.

— Ты прав, — она вытирает губы. Кивает неотрывно следящей за ней Насте. — Ох, не муж, а бриллиант. Всегда вовремя. Кто вот ещё может похвастаться такой чуткой второй половиной? Даже не знаю, Насть.

Ирония в ее голосе доходит до цинизма. Она говорит, и разве что не смеется ей в лицо. И если девчонки ее, правда, подставили, она выбрала самую правильную тактику для мести — послать врагов в нокаут тем, что она счастлива.

Удачлива.

Беззаботна.

И жизнь ее до гротеска прекрасна.

Настя с кислой физией цедит вино.

Возможно, мне не понять этих интриг потому, что я не баба. У нас всё линейнее и проще гораздо. Зачем надо было сочинять о подруге подобную лютую дичь — волнует меня в последнюю очередь.

Мы уже занимались сексом, два раза, и там в темноте — она с жадностью меня целовала. И я ее оргазмом наш беспредел не прикрываю.

Но никто не отменял влияния случая, а это случайностью и было.

И мозг мне изрезало в клочья.

Каждую ночь снимаю с нее трусики и знаю, что не притронусь к ней всерьёз, она обнимает меня и назло Артуру просит выдрать ее во все места. И он рассталкивает нас, и забирает её, но…

Он выходит.

Она остаётся.

Это было игрой, до последнего, пока не толкнулся в нее. И это был азарт игрока, который не способен трезво оценить ставки. Потому, что пьян.

Чем-то болезненным пьян. И я продолжаю бухать.

Мысленно.

За столом все расходятся.

— Ночью работает бар, — отец смотрит на часы. — Надо бы туда наведаться. На дегустацию.

— Ага, — неопределенно киваю. Краем уха слушаю девичий трёп.

— …шикарная спа-программа, — нахваливает Марина. — У меня здесь знакомая отдыхала. В восторге осталась. Обслуживание круглосуточное, так что…

— Конечно, идём — Настя оборачивается на кису.

— Мне не надо, — отмахивается Юля. — Секс два раза в день — лучше любых шоколадных обёртываний. Особенно, если в ванной. Здесь, говорят, в номерах джакузи, да.

Двигаю в бар. Все таки бухну.

Выбираю бутылку. Колеблюсь между люксовой водкой и "Джим Бим". Лучше бурбон. Хотя…Взгляд натыкается на изящную бутылку "Гран Патрон". Секс два раза в день — она серьезно, это не спектакль для подружек?

Вместе с текилой возвращаемся в номер.

Две комнаты, и в ванной есть джакузи. Включаю телевизор. На экране ужастик — симпатичный фон для пьянки в стиле декаданс.

С сигаретами выхожу на балкон.

— Ты опять куришь? — с балкона по правую сторону долетает голос Артура.

— Я последнюю, — заверяет киса.

Они молчат. Не решаюсь щёлкнуть зажигалкой, дышу слабыми струйками дыма ее сигареты. Артур говорит:

— Кстати. Так и не понял, куда ты дела машину.

— Я объясняла, — она вздыхает. — Когда едешь — там что-то стучит. Я отогнала ее в сервис.

— Я был сегодня в сервисе. И машины твоей не наблюдал.

— А что, в городе один разъединственный сервис?

— Нет. Но мы всегда ремонтировались у моего одноклассника.

— Мало ли где мы ремонтировались.