Мои палачи (СИ

Как Кощей над златом чахнет.

Он ждёт снаружи.

Сушу руки. Выхожу в общую уборную, и тут же ныряю обратно, услышав голос Насти.

— Шикарная обстановка, — щебечет она. — Хотела перед ужином обновить с Андреем кровать, но он куда-то удрал.

По плиточному полу стучат две пары каблуков, останавливаются у большого зеркала.

Слежу за ними в щелку.

Они возятся с салфетками, поправляют макияж.

Стою и жду, когда уберутся. Игнорирую тонны сообщений, что завалили мой телефон и не снимаю трубку, здорово, однако, их зацепило, паникуют не по-детски.

— Вдруг Андрей твой с Юлей, — нервно хихикает Марина. — Ты ее видела? Они вроде приехали.

— Давай Артуру скажем? — Настя гремит косметичкой. — Про беременность.

— Нет. Сначала у нее узнаем. Правда это или нет. И если да, то кто.

— Скорее всего, твой.

— Может, твой.

— Мой Андрей не предлагал Артуру добавить денег. Когда тот заикнулся, что хочет купить ресторан для Юлечки. Кстати, после этого ты как раз и подбила меня на аферу. Так что, если ребенок и есть, он от Алана.

Они включают воду. Напрягаю слух и не замечаю, что наваливаюсь на дверь. Она распахивается, я торопливо тяну ручку к себе и с грохотом запираюсь.

Они там замолкают, и я остаюсь без подробностей. Хотя, они и так наговорили достаточно.

Блин. Кажется, им слышно, с какой силой у меня сердце брякает в ушах. Снаружи о чем-то тихо шушукаются. Быстро стучат каблуки, хлопает дверь.

Заторможенно приглаживаю волосы. Вот как. Про ресторан в подарок они давно знали, гораздо раньше меня. И Марине не понравилось, что ее муж хочет денег добавить?

И всё?

Дверь хлопает ещё раз, снова каблуки, голоса, уже незнакомые.

Выхожу из кабинки. Качаю головой.

Наверное, нет, дело не в деньгах. А в самом отношении, заботе о жене брата. И это ясно, сама бы вряд ли радовалась, если бы Артур кидался пачками бабосиков в мою подругу, когда его брату захотелось купить ей работу.

Но выдумывать гадости? Почему нельзя было сказать мне.

Ах, да. Юля, мне не нравится, что мой муж излишне к тебе внимателен. Не приходи больше на семейные ужины, а лучше начни изменять своему, чтобы он тебя возненавидел и развелся, и не маячь перед глазами.

Выхожу из туалета и натыкаюсь на знакомые спины.

— Артур, я просто спросила, куда она делась, — возмущается Настя.

— А я тебе просто ответил, — он подталкивает ее по коридору, — что не надо околачиваться возле моей жены.

Стою в проходе, как швейцар и придерживаю двери дамского сортира, мимо меня снуют разодетые женщины, я наблюдаю за представлением.

— Артур, ты на себя много берешь, — Марина перехватывает его руку, — не поняла, ты нам с подругой запрещаешь общаться?

— С подругой? — его краткий смешок, словно карканье, летит ей в лицо. — Знаешь, Марина. Есть у меня один знакомый. На презентации встретились. Мужик в девяностые крутым бандитом был, потом срок отмотал, бизнесом занялся, хорошо развернулся.

— При чем тут?

— Так вот он со старыми корешами любит субботники в бане устраивать. А кореша тоже не из простых, ну, поняла, да? Могу наводочку дать. И вас, двух пизд*болок, туда с завязанными глазами за волосы притащат. И пох°й им будет, кому ты потом побежишь жаловаться.

Ахает тётка в муслиновом платье, дефилирующая по коридору.

— Мужчина, вы в приличном месте находитесь! — она прижимает к груди сумочку.

— Ты… — Марина осекается, за локоть хватает Настю. — Он спятил, пойдем. Больной.

Неотрывно смотрю на его высокую фигуру в строгом костюме, и на миг мне кажется, что всё у нас будет хорошо, и я вовсе не должна никуда бежать, зачем?

Он оборачивается, тянет мне руку, приглашая. Подхожу к нему, переплетаю наши пальцы.

— Зачем их запугиваешь?

— Заебли.

Шагаем в зал и я, поддавшись порыву, говорю:

— Мы могли бы попробовать вместе переехать. И начать заново.

— Ты хочешь? — он идёт и рассматривает свои блестящие туфли. — Или ты боишься, что не устоишь. Как тогда на дороге.

Вздрагиваю, и едва удерживаюсь, чтобы не выдернуть руку.

Значит, он все таки заметил. Нас с Аланом в машине, и что мы не сидели. Может, заметил, что целовались.

И, может, он прав. Мне сложно стоять, когда напирают все трое, каждый упёрся рогом, и никто не хочет видеть, что я заблудилась в трёх соснах.

Подходим к столу и здороваемся. Собрались почти все. Садимся и улыбаемся. У Насти с Мариной смешные лица.

Обе, не сговариваясь, косятся на Артура, поджали губы.

— Приступим, — потираю ладошки и загребаю в тарелку еды.

Звенят разговоры, тосты, поднимаются бокалы. Когда подают шашлык, кладу себе сразу два кусочка.

Смотрю на Артура. Он не ест, лишь пьёт и, вообще, не участвует в празднике, но всей семьёй засветиться на торжестве у такого почетного человека — это, по словам Олли — делает честь.

Стираю каплю сока с губ большим пальцем, задумавшись, слизываю ее, натыкаюсь на пристальный взгляд Алана и, поперхнувшись, беру вино.

Я снова под лупой, под микроскопом у трёх учёных и их ассистенток.

Всё сидим, в желудке с непривычки бушует ураган. С трудом улыбаюсь и терплю до конца застолья.

В номере врываюсь в туалет и бухаюсь на колени возле унитаза. Содрогаюсь всем тело, внутренности выкручивает, столько жирной пищи сразу, о чем я думала.

Если бы Настя с Мариной видели, как я выплюнула весь ужин. Они бы не сомневались.

Артур собирается на продолжение в бар, я зеваю и забираюсь в постель. Во рту сухо, хочется встать и выпить воды, но тело уже не слушается.

И тут вдруг, сквозь накатывающий сон чувствую, что меня обнимает крепкая мужская рука.

Глава 47

Ладони гуляют по телу, задирают футболку, скользят по животу, крепче прижимают к твердой груди.

Не открывая глаз, нашариваю одеяло, бормочу:

— Я уже сплю.

Его это заявление не останавливает, он запускает руку в мои волосы, пропускает пряди между пальцев, отбрасывает их, целует шею, и я просыпаюсь окончательно.