Мои сводные монстры

– Чего не было?

– Ты знаешь.

Я знаю. А она нет. Что из-за нее мы с братьями друг друга нахрен послали сегодня, и это для нас событие, когда что-то в привычном укладе ломается - это удар. Как для ребенка, который перестал в деда Мороза верить или как для старшеклассника, который видит, что из-под носа уводят ту самую красивую девочку с косичками.

– Алиса, у нас с тобой сложные отношения, - если это можно так назвать.
– И пора что-то решать.

– Я уже все решила, - она, пару раз стукнув веником по моему креслу, повышает голос.
– В ваш дом я не вернусь. Я начинаю новую жизнь.

– Сколько пафоса, - усмехаюсь.

– Мне ваша троица вот где, - веником она показывает на горло.
– То, что в бане случилось - я, вообще, не помню. Это было бессовестно, вот так вот пользоваться моим состоянием. Еще и рассказывать всем эту тайну. Останови машину, я выйду.

– Нет.

Смотрю в зеркало, как она размахивает этим своим веником, и глаза сверкают, она сейчас мини-версия ведьмы на метле, такая же злая.

– Ты за собой вины не чувствуешь, никакой, Алиса?
– перевожу взгляд на дорогу, торможу на светофоре.
– Нас трое. А ты никого не отталкивала, всем всё можно.

– Я виновата?
– она ввинчивается между сидений.
– А у меня разрешения спрашивали? Поцеловать, потрогать, - она раздувает щеки и со свистом выпускает воздух, - никто не спрашивал! Привыкли брать, и брали, за проститутку меня держали, куда ты меня везешь?
– она выкрикивает, - выпусти!

Замахивается веником.

И бьет бамбуковыми ветками по моей щеке.

Снаружи сигналят, давно пора ехать, но я стою на светофоре. Разворачиваюсь и перехватываю ее руку, сжимаю.

Она вскрикивает мне в лицо, пытается замахнуться снова.

Хватаю второе запястье и рывком дергаю на себя.

– Послушай меня, - цежу.
– Я предупреждал, что не надо так со мной?

– А как с тобой надо, если ты веришь, что все позволено, ты хорошего и не заслуживаешь, тебя хлестать и хлестать палками, до синяков!

Это говорит мне она.

Когда ей самой, хорошего и не надо, раз нам позволяла с собой делать все, когда сама сидит, и шея в засосах, а она ересь несет, что не считается это, не было ничего.

Бросаю ее руки, и она от неожиданности падает на сиденье.

Газую и вперед гоню, потираю покрасневшую щеку.

Я как идиот последний. Приперся с новостями, что свободен теперь, но она же по-доброму не понимает ни черта, как и большинство людей признает лишь власть, лишь силе подчиняется, и зря я решил, что по-другому можно.

Сворачиваю на кольцо, справа и слева от дороги темными стенами возвышается лес.

Алиса затихла, я уже не и смотрю, иначе крышу снесет окончательно, проезжаю железную будку остановки и сбрасываю скорость.

Фарами освещаю дорогу к лесу.

– Куда мы?
– не выдерживает она, голос дрожит.
– Выпусти меня из машины, Виктор.

– Выпущу, как и обещал, - киваю.
– Пару километров по лесу заодно прогуляешься. Природа. И свежий воздух.

– Ну ты же это не всерьез.

– Я похож на шутника, Алиса?

Она молчит.

С асфальта свернул на кривую дорогу с ямами и кочками, ветки с сухим треском ломаются под колесами. Опушка с пожухлой травой и облетевшими листьями, вокруг березы и сосны, и темень под звездным небом.

– Выходи, - торможу и щелкаю блокировкой.

Она сидит.

– Выходи, Алиса, - повторяю и оборачиваюсь.

Она кусает губы, смотрит на меня исподлобья. Бросает взгляд в окно, изучает лес. Неуверенно берется за ручку и открывает дверь.

В салон бросается свежий ветер, ее место занимает. Каблуки ее туфель продавливают мягкую землю, завязанные в хвост светлые волосы развеваются, смешиваются с ночью.

Она идет медленно, чуть расставив в стороны руки для равновесия, спотыкается и за кусты держится.

Без денег и связи, одинокая фигурка по лесу. В пальцах машинально сжимает свой веник, так и не выпустила его из рук, словно оружие.

Чертыхаюсь и выхожу следом, хлопаю дверью.

Не бросил бы ведь здесь, кому я вру.

Она оборачивается и ускоряется, чувствует мои мысли, меня.

– Девушка, не поздно одной гулять?
– негромко зову ее, и она бежит от меня, будто я проклят, налетает на куст и вскрикивает.

В несколько быстрых шагов нагоняю ее, хватаю за бедра и разворачиваю к себе. Спиной вжимаю в дерево.

– Вот так вот то есть?
– наклоняюсь к ее лицу.
– Даже по лесу одна побежишь, только бы не со мной?

– Ты сам меня выгнал, - она цепляется в мою куртку, - выставил, ты…это ты был ночью?

– А ты не помнишь?
– спрашиваю в губы.

А ведь она, правда, не помнит, большими блестящими глазами смотрит на меня, и на лбу собираются морщинки.

– Я это был, - говорю прежде, чем успеваю подумать, ладонями сползаю по ее юбке, задираю по бедрам выше, - и я еще хочу.

Сдираю узкие трусики по гладким ногам. Сдавливаю круглые ягодицы, подбрасываю ее повыше, поближе к себе. И расстегиваю брюки.

– Постой, - она ерзает и выставляет веник перед собой, - что ты творишь, отпусти.

Выбиваю его из ее рук. Ладонью накрываю бархатистые складки, потираю. Вжимаю ее в дерево и достаю из боксеров напряженный член.

– Со мной можно, - говорю убедительно, направляю набухшую головку в горячую влажность.
– Всё уже было, Алиса, это просто продолжение.

От ее запаха ведет, дышу глубже, остановиться уже не могу.

Потому и наврал. И занял место брата.

Глава 38

Алиса

Это просто продолжение - сказал он.

И я задохнулась, когда за бедра резко опустил меня вниз.

Перед глазами летают молнии. И в голове носится рой мыслей, меня будто насквозь вспороло, прошило безжалостной иглой.

Он прижимается лбом к моему лбу, во мне дернувшись, прерывисто дышит. Хватаюсь за его плечи, сзади спину сквозь тонкую блузкую царапает кора дерева.

Не могу привыкнуть к этому ощущению, внутри меня так жарко, и так туго, так плотно меня насадили на этот гладкий, твердый, напряженный кол.