Mondengel II: Чёрный Трон
Шрифт:
– Нет. Но пока он слишком самонадеян и медлителен. Всё на записи.
Крак-линд был сух в подобных разговорах. Он предпочитал отвечать коротко и ровно по делу, воздерживаясь от излишних комментариев.
– Хмм, ладно. Некоторое время он полетает со мной, потом снова к тебе на прокачку.
– Буду ждать.
Горький с Оре-толом поклонились Верховному Лидеру и ушли. Гугар’кха решил не терять времени и проведать Бича.
Альбинос заскользил по коридорам верхних ярусов, с каждой минутой погружаясь всё глубже в недра лабиринтов Материнского корабля. Атмосфера вокруг стала ещё более густой и ядовитой. Казалось, вот-вот шипящие отравленные капли проступят на стенах, полу и потолке. Он увидел себя среди этих сходящихся, подобно прессу, стен, бегущего прочь от Чёрного
– Кетану, – Гуан-Тант’ер резко остановился и прижался к стене. Он слегка потряс головой, прогоняя ужасное видение.
– Верховный Лидер?
К нему обращался один из стандартных Вожаков, не являющийся Старейшиной. Он учтиво поклонился, встав на колено. Ночной Воин закрыл глаза под маской, пытаясь выровнять тяжёлое дыхание.
– У тебя... есть какие-то новости для меня?
– «Папол» пал...
Эта весть вошла в грудь Элдера словно отточенная, жгучая стрела.
– Нет... – он опустил голову. – Когда это произошло?
– Буквально оборот назад. Кланы ятжа негодуют, Великий. Мы недовольны бездействием Совета. Воины требуют объяснений происходящего. Когда мы сможем услышать от Сендара, что происходит?
Тяжёлый вздох Гугар’кха.
– Великий. Если в ближайшее время ситуация не изменится, ятжа начнут бунт.
«Это война. Бунт перерастёт в восстание. Кто-то этим обязательно воспользуется», – крутились мрачные мысли в голове Лидера.
– Кланы считают, что ты не справляешься со своими обязанностями. Мы теряем корабли и позиции. Наше лицо уже опозорено перед иными расами, – выдавил из себя Хищник, прекрасно понимая, насколько рискованно говорить такое сыну Волве в лицо. Mondengel уловил его намёк в упрекающем тоне. Несложно было догадаться, кого он имел в виду под “иными” расами.
– Вон с глаз моих долой, – холодно прорычал Одам-ан’де, не желая больше слушать всю эту грязь. Вожак поклонился и зашагал прочь. В каждом его резком движении чувствовалось презрение. «Семена смуты начали прорастать. Будет слишком поздно, когда придёт время пожинать плоды...»
Гуан-Тант’ер, сжав крепче рукоять нагинаты, пошёл вперёд. Попадавшиеся ему на пути собратья совершали обыденные жесты в виде поклона совершенно беспристрастно. Следы былого уважения растворялись на глазах, исчезая в огромной тени смут, нависших над жизнью альбиноса. Тот, кто за этим стоял, уже начал втаптывать в грязь его имя... От одних чувствовалось презрение, от других веяло неприкрытой ненавистью, некоторые были безразличны и лишь двое смотрели с огнём надежды и веры в победу. Вожак свернул в медицинские отсеки Старших каст. Группа лекарей расступилась, касаясь пола коленом в низком поклоне. Один из них молча кивнул, уводя Ночного Воина за собой. Они проходили мимо широких операционных столов, над которыми дремали сложные хирургические системы со всеми необходимыми функциями, скользили между замкнутых криогенных камер. Кто-то прошёл мимо, держа в специальном прозрачном стекле механическую руку – имплантат для раненого Воина. Наконец, помещение интенсивной терапии. Вдоль стен рядами стояли вертикальные капсулы с прозрачным стеклом. Рядом с каждой был высокий, узкий, плавно загнутый дугой столик с полками, на которых размещались элементы аву’аса (броня и оборудование) пациента. Сбоку висел небольшой монитор, показывающий процент повреждений, скорость заживления, используемая доля препаратов в растворе, оставшееся время сна и прочая информация в этом духе. Несколько капсул были задействованы, остальные пустовали. Медицинское оборудование на JAG’D’JA всегда обновлялось, стремясь стать более совершенным во имя ускорения процессов восстановления и качества излечения Хищников. Лекарь и альбинос приближались к
дальнему ряду. Там, напротив предпоследней капсулы, к ним спиной, сложив руки на груди, стоял Воин.– Он не покидал помещения с момента попадания собрата на хирургический стол.
Гуан-Тант’ер кивнул проводнику. Тот развернулся и ушёл.
– Разайд, – прорычал Элдер, подходя к яуту. Глаз обернулся и, прижав руку к груди, встал на колено, опустив голову.
– Я не мог уйти, Великий.
Одам-ан’де замер перед капсулой. В ней, за прозрачным стеклом в специальной жидкости дремал Насид-Меам. Его обнажённое, сплошь шрамированное тело было покрыто свежими рубцами. На нижнюю часть лица, до уровня глаз была надета маска с двумя толстыми трубками, уходящими куда-то назад. Она напоминала респиратор и подавала воздух.
– Почему ты здесь? – внезапно поинтересовался белокожий Лидер, задумчиво смотря на крупный рубец в области рёбер Бича.
– По пути в медотсек мне встретились Воины клана Битта. Они были “не в настроении”. Я подумал, нынче не та ситуация, когда нам можно оставлять друг друга без присмотра.
– Увы, ты прав, – тихо шепнул в ответ Гуан-Тант’ер. – Как это получилось? – он кивнул на Палача.
– Когда мы покидали улей, произошла встреча двух старых “друзей”...
– Конд-орлоинд? – удивлённо вскинул брови под маской Вождь.
– Да. Восстал из пепла...
– Ганерин. Восстал ли?
Разайд внимательно посмотрел на Кар’клейя.
– Клан «Острого Когтя». Это что, заказ?
Ангел Ночи набрал воздуха в грудь и выпустил его в виде низкого приглушённого рычания.
– Может, просто личная месть. Они же были закостенелыми врагами. Ладно, не бери в голову.
Воин поймал ход мыслей Лидера и решил продолжить их:
– Великий, Насид-Меам устранял конкурентов Волве. Может, кто-то испугался, что ты призовёшь его к старой должности и решил расправиться, подослав Конд-орлоинда? Он же много знал о Владыке. Наверняка он хранит какие-то его секреты.
– Ты думаешь, Палач может что-то знать о моём отце, чего не знаю я?
– Но ты ведь не так давно был осведомлён о том, что твой отец – Волве. Что ещё он мог скрыть от тебя?
– Если скрывал, значит, в этом был смысл. Я некоторое время являлся вторым помощником Владыки. Он учил меня тонкостям контроля над психикой и сознанием.
– Но у второго помощника не было главной привилегии первого...
Вопросительный взгляд Вождя.
– Допуска в Сендар.
Альбинос снова тяжело вздохнул.
– Это было несправедливо с его стороны.
– Возможно. Но, может, так он пытался огородить тебя от той грязи, что творилась в Сендаре в те суровые времена?
– Он хотел, чтобы я правил его кланом. Так почему не показал, что есть высшая власть?
Разайд щёлкнул.
– Это твой отец, Гуан-Тант’ер. Тебе и разгадывать его секрет.
Гугар’кха ещё раз задумчиво окинул взглядом первого помощника Тирана и прорычал Воину:
– На «Шауб-Де» его. Оставаться тут небезопасно. Зреет мятеж...
– Мятеж?! Кетану, Великий! Твой отец этого никогда бы не допустил!
– Хватит. Я – не он. Мне совершенно непонятны механизмы его правления. Тирания...
– Твой отец был больше, чем просто Тиран. Тираном его кликали из-за неконтролируемого гнева и жестоких мер решения проблем. Может, поэтому проблемы перестали возникать на пустом месте. У него всё было под контролем, Гуан-Тант’ер. Бразды правления в твоих руках. Куда ты ведёшь нашу расу?
Одам-ан’де резко развернулся, схватил Разайда за глотку и прижал к пустой капсуле.
– Ты жаждешь войны?! Как все они, да?! Хочешь уничтожить и поработить Аттур ценой наших жизней?!
Глаз чувствовал, как сжимается белая рука на его горле. Он не вырывался, не вступал в спор. У этого ятжа был опыт ведения переговоров со вспыльчивым “Папочкой”, и те же принципы годились для донесения мыслей до его сына.
– Лучше бы ты прижал так своих оппонентов.
Хватка Вождя ослабла. Воин убрал его руку со своей глотки и молча подошёл к капсуле, начав готовить её к транспортировке. Элдер развернулся и, махнув мантией, пошёл прочь из медотсека, к коллегам.