Моника 2 часть
Шрифт:
Айме шла к Ренато… Она дрожала от тревоги и беспокойства, а он притворился, что не заметил последние детали ее туалета: бледные щеки, ярко-красные губы, подведенные глаза, теплоту, мягкость и запах духов, когда она бросилась в объятия Ренато. Ее прикосновение не вызвало в нем желаемого эффекта. Серьезный и холодный, он остановил ее, отошел на шаг и попросил:
– Не хочешь ли сделать одолжение успокоить меня? Я хочу, чтобы ты рассказала, почему я встретил тебя в другом месте, а не там, где оставил в последний раз.
– Это не моя вина. Донья София настаивала, чтобы мы ждали здесь. Я не хотела ехать… Она привезла меня…
–
– Нет, нет, Ренато! Подожди!
– Ты только что сказала, что это была она. К тому же, я не хочу спорить с тобой, и требовать отчеты. Моя мать настаивает взять на себя всю ответственность, поэтому ты положилась на ее волю и поддержку…
– Никто не помогает мне! Она твоя мать, и я принимаю это, чтобы не раздражать тебя, но думаю, уже хватит. Ты женился на мне, а не на ней…
– Не будь так недовольна… Ты обязана ей больше, чем думаешь…
– Хотя я и обязана ей жизнью, хотя ты и был способен убить меня, я еще раз повторяю: я замужем за тобой… Ты единственная любовь, которая меня интересует…
– Правда? – проговорил Ренато откровенно недоверчиво. – Тебя интересует моя любовь?
– Какой же ты слепой и плохой, если спрашиваешь об этом! – пожаловалась Айме, притворяясь огорченной. – Разве не из-за твоей любви я стала плохой? Разве не ради тебя пожертвовала собой моя сестра? Разве не из-за тебя я умираю с горя? Мой Ренато…!
Она бросилась в его объятия, которые на этот раз не оттолкнули ее, а огромные голубые глаза опустились посмотреть на нее взглядом все менее суровым, и она прибегла снова к слезам – своему вечному оружию:
– Мне нужно знать, что ты любишь меня, как раньше… Мне нужно знать, что ты простил… Что тебя совершенно не волнует она, чтобы не сводить меня с ума ревностью… чтобы не возненавидеть ее!
– Хватит! Мы совершили непоправимые ошибки… Я приложу все силы, чтобы исправить их. По твоей и моей вине случились вещи, которые никогда не должны были случиться… Я взял на себя ответственность, и лучшее, что ты можешь сделать, если хочешь порадовать меня – вернуться в Кампо Реаль и ждать там со своей матерью…
– Одна, брошенная, без тебя…! В конце концов, кому важно, что я здесь? Я никому не причиню вреда. Я не делаю ничего, а хочу лишь воспользоваться свободным временем, чтобы ты посвятил его мне… Я чувствую себя такой одинокой, в таком отчаянии, когда тебя нет! Ты должен отправить в Кампо Реаль к маме Монику.
– Я хотел это сделать; хотел отдалить ее от этого неприятного дела, противостоять и решать его самостоятельно, но Моника не слушает советов. Она напомнила, что она жена Хуана Дьявола.
– Действительно, – поддержала его Айме, сдерживая досаду. – Я в гневе! Это нелепо, Ренато… Мы причинили ей столько вреда… столько вреда…
– Это то, чего я боюсь, Айме. Мы причинили ей столько вреда, что она возможно никогда не простит нас, а ее месть в виде приверженности к Хуану, кажется оскорбительной.
– Приверженность к Хуану? – встревожилась Айме, проглатывая желчь. – Моника верна Хуану?
– Всей душой и телом. По крайней мере, таково ее поведение… Поведение, которое выводит из себя, раздражает, и перед этим я бессилен. В конце концов за то, что она страдала рядом с ним, мы несем ответственность.
– Лучше бы она не страдала так… Моника такая странная… Лучше бы ей понравился этот зверь…
– Он мог понравиться
ей? Думаешь, он мог бы ей понравиться? – Ренато посмотрел на Айме странным взглядом, вцепившись пальцами в ее руку, снова задели его больное самолюбие. – Отвечай! Думаешь, он мог понравиться ей? Ты женщина, и…– Ради Бога, Ренато, ты делаешь мне больно! Я снова думаю об ужасном… Не превращайся в безумца! Ты пугаешь меня…!
– Иногда я думаю, что ты девочка: беззаботная и безрассудная… А если так, то я прощаю тебя всем сердцем. Но остальных… Это наихудший кошмар из всех!
– Ужасающе плохая мысль! Разве я не призналась тебе во всем?
– Поклянись, что тебе больше не в чем признаваться! Поклянись!
– Ладно… ради… ради… Я клянусь тебе нашим сыном! Сыном, еще не рожденным… Пусть он умрет, не увидев солнечного света… Пусть не родится, если я солгала, Ренато! Пусть я не рожу тебе сына, если говорю неправду!
Рука Ренато занеслась над головой Айме, схватила за волосы; он заставил ее посмотреть на него, потонув в глубине ее непостижимых глаз, но видел лишь молодые подрагивающие губы, огромные глаза, увлажненные слезами, чувствуя, как вокруг его шеи сворачиваются мягкие и ароматные руки… Он колебался, немного отстраняя ее:
– Ты бы свела меня с ума. В самом деле, лучше не думать…
– Это… Это так… Не думай, дорогой. К тому же, зачем ты должен так меня мучить? В конце концов, битва выиграна, Хуан в твоих руках, у тебя вся власть, не так ли? От тебя зависит спасти его или погубить?
– Уже нет, Айме. Я обвинял его, именно я использовал влияние, чтобы запустить процесс, но процесс будет беспристрастным, судьи будут действовать с полной свободой суждений. Я не смог бы сделать иначе, Айме, без презрения к самому себе. Я хотел схватить его, чтобы освободить Монику от его власти, вырвать ее из его лап… Здесь его будет судить суровое правосудие, и наказание он получит за свои ошибки. Я буду жестоким, но справедливым. Возможно, он возненавидит меня сильнее, чем сейчас, но не будет иметь права презирать, потому что я не ударил в спину. Все будет в рамках настоящего правосудия… А теперь, пожалуйста, оставь меня. Иди отдыхать…
– А ты не пойдешь? – просила намекающая Айме. – Умоляю, любовь моя, не задерживайся слишком…
Айме исчезла за старой узорчатой занавеской, в воздухе еще стоял ее запах, Ренато еще чувствовал на шее и в руках чувственный жар касания, хранил в глазах сладкую улыбку, с которой она попрощалась, намекающий взгляд следовать за ней, обволакивая силой колдовского очарования… Он пошел за ней, но повернув голову, Ренато Д`Отремон увидел устремленный взор других глаз, темных и выразительных, смотревших на него так, словно сверлили. Сначала было удивление; затем неясная досада, которую всегда вызывало в нем ее присутствие…
– Что происходит, Янина?
– Ничего, сеньор Ренато, я вышла сообщить, что сеньора чувствует себя нехорошо весь вечер… Она в постели с полудня…
– Очень сожалею. Полагаю, что позвали доктора…
– Сеньора не позволила. Она сказала, что у нее всегда эта немощь, и нет нужды никого беспокоить… Она приняла капли и успокоительное, и по моей просьбе отдыхает весь вечер. Теперь она спит, и я позволю себе умолять сеньора, чтобы он позволил ей отдыхать…
– Конечно же… На самом деле в Кампо Реаль она должна успокоиться. Эти вещи не для ее слабого здоровья…