Мой бесполезный жених оказался притворщиком

Так что он был не совсем потерян, понимаете?

С этим еще что-то можно было сделать.

Наверное.

Именно об этом я и думала на уроке магической картографии. Слушать наставницу Белладонник все равно не имело никакого смысла. На уроках она, как правило, пускалась в пространные рассуждения о том, как прекрасна она была в молодости, и сколько невероятно обаятельных кавалеров боролись за ее руку и сердце.

И видимо все они друг друга перебили, потому что замуж она так до сих пор и не вышла.

— И вот, представьте, они стоят друг напротив друга, наводят друг на друга пистолеты, и тут появляюсь я! И кричу им: «Нет, не смейте, я не переживу, если кто-то из вас погибнет из-за меня, это разобьет мне сердце!», и тогда они-

— Это не ответ на вопрос после параграфа, — шепнула мне сидящая рядом Евжена.

Наставница Беладонник сердито поджала губы и повернулась в нашу сторону.

— Ах, — взмахнула рукой она. — Ничего вы не понимаете, барышни. Для девушки важен не какой-то там вопрос после параграфа, а совсем другой. Пригласит, не пригласит? Понимаете?

Что мы понимали, так это то, что наши знания о проклятых и священных местах, магических рудниках и подземных тоннелях после курса будут — нулевыми.

Изначально вопрос после параграфа звучал так: По каким признакам можно определить, что вы находитесь в проклятом месте?

Разумеется, большая часть эпицентров разрушительной энергетики была нанесена на карты, однако проклятые места возникали то тут, то там на местах ужасных преступлений, в домах безумцев или там, где происходили страшные трагедии.

— Вопросы после параграфа не для наставника, а для студентов, — все же выкрутилась наставница Белладонник. — Итак, проверим, насколько внимательно вы слушали предыдущие занятия. Кто может ответить на вопрос?

Вверх моментально взметнулась рука Надежды, но наставница предпочла проигнорировать ее.

Платон съехал вниз по стулу и прикрыл лицо учебником.

— Иларион Таврический, наше юное солнце, расскажите мне!

— Ну, эм, там холодно? — предположил Иларион.

— Вы у меня спрашиваете?

— Нет, это ответ. Там холодно.

— Это все?

— Да?

— Вас послушать, так все наши северные территории прокляты, не говоря уже о столице, настоящий рассадник нечисти, — покачала головой госпожа Белладонник. — Это неверный ответ. Так что, никто не может ответить на вопрос?

Рука Надежды тряслась так отчаянно, что я бы не удивилась, раздайся в один прекрасный момент хруст.

Однако вместо хруста раздался тихий голос Лукьяна Хилкова.

Может, он решил сжалиться над всеми и сэкономить нам пару часов возни в библиотеке, а может ему просто нравилось демонстрировать всем, какой он эрудированный и возвышенный тип. В конце концов, не было ни одного предмета, которой бы не давался Хилкову, кроме ратного дела, где он и круга не мог пробежать, чтобы не упасть в обморок, и дебатов, где всякая дискуссия в конечном счёте сводилась к оскорблениям в сторону его семьи, из-за которых он терялся и не знал, как ответить. Зато знал Платон. Отлично знала я. Цесаревич Иларион единственный раз в своей жизни блеснул интеллектом скаламбурив, когда отметил, что семейка Змеевых так активно расползается по политической карте империи, что впору решить, что это как раз они что-то замышляют.

В остальном — Лукьян знал ответ всегда. Конечно, в первый год начитывались лишь предметы общего курса, разделения на специализации еще не было, так что это вроде как были не самые сложные знания, но почему-то больше никому не удавалось с такой легкостью отвечать на вопросы наставников.

Более того — я наблюдала за Хилковым.

По большей части он спал на уроках, уронив голову на скрещенные руки.

И в библиотеке я его не встречала.

Если он куда и наведывался регулярно, так разве что в академическую часовню. Но, судя по стенаниям Платона, о том, что он по-прежнему живёт в одной комнате с ослом и рептилоидом, успехи Лукьяна Хилкова в этой области тоже были невелики.

Может, он и вовсе таскался в часовню с одной единственной целью — пару часов посидеть в блаженной тишине.

Так откуда же он все знал?

Загадка.

— К признакам проклятого места относят затхлый запах, посторонние звуки, насекомых, болезненные ощущения, возникающие без видимой физической причины, кратковременные иллюзии и чахлые растения, — перечислил Хилков. — Также могут присутствовать необъяснимые исчезновения вещей, искривления пространства и времени, и — ночные кошмары.

Мне показалось, что на последних словах блуждающий по кабинету взгляд Лукьяна Хилкова задержался на мне. Непроницаемый взгляд, заставивший меня вздрогнуть, а заметившую это Евжену нахмуриться.

Лукьян Хилков не мог ничего знать обо мне.

Особенно о кошмарах.

И все же.

Все же его взгляд казался мне странно знакомым. Как и в тот самый первый раз, когда я увидела его на балу, я задумалась — где.

Где мы могли встречаться?

Более того, я несколько раз пыталась припомнить, играл ли он какую-либо значимую роль в оригинальном романе, но натыкалась только на пустоту, вместо воспоминаний о деталях сюжета. Нужно было все записать, пока я еще помнила. С годами я все больше забывала о деталях сюжета, а иногда и вовсе терялась между фактами из романа и из моих воспоминаний в этом мире. Настоящих, реальных воспоминаний, которые зачастую оказывались прямо противоположны тому, что, как я думала, должно было произойти.

— Да откуда он опять все знает? — заныла Евжена.

И эта фраза могла бы послужить комплиментом, если бы следом не заговорил Гордей Змеев.

— О, это проще простого, — ядовито бросил он, а его верные подпевалы, Кемский и Львов, согласно загалдели. — Думаю, Хилков просто описал собственное поместье, да? Там ведь-

Нам было не суждено узнать, что там такого было в поместье Хилкова, потому что сидевший позади Змеева Платон прервал речь Гордея, отвесив ему подзатыльник учебником.

— Эй!

И я очень надеялась, что это больно.

— Как всегда, верно, — сухо кивнула наставница Белладонник. — Однако впредь, господин Хилков, попрошу вас не выкрикивать ответ с места. На этом урок окончен. Все свободны.

Взгляд, которым она напоследок наградила Лукьяна мог бы заставить поморщиться любого, но он даже не взглянул в ее сторону, одним из первых покидая кабинет.

Глава 13

— Я не могу просто выкинуть их, это ведь подарок! — Надежда выглядела невероятно растерянной, продолжая прижимать к себе букет оранжевых лилий.

— Он даже не твой!

— Но ведь-

Евжена оглушительно чихнула и зло уставилась на нее покрасневшими глазами.

— Тогда ты можешь сидеть снаружи вместе с этими проклятыми цветами!

Надежда обернулась ко мне.

— Дафна, ну скажи, что я права, разве ты не будешь выглядеть ужасным человеком, когда Гордей найдет цветы, которые он так тщательно выбирал для тебя, среди мусора? Что он почувствует?

Мне хотелось сказать, что Гордей Змеев с самого рождения и до сего дня вряд ли был способен чувствовать хоть что-то, кроме самодовольства. Его семья владела месторождениями драгоценных камней, бесчисленными землями, предприятиями и была невероятно богата, из-за чего Гордей только и делал, что задирал нос.