Мой друг Иисус Христос

– А что с Анитой?

– Теперь все в их руках. Если они захотят, то сами разберутся.

Неужели все настолько просто? Не сказать, чтобы я испытал удовлетворение, но мне пришлось согласиться, что я не могу заставить их выяснять отношения. Мы с Иисусом выпили еще по паре бокалов пива и поболтали о том о сем. Он сказал, что гордится мной. За короткое время я проделал большую работу. Я поблагодарил его. Для меня много значили его слова, и я сказал ему об этом – пусть будет в курсе, что я признателен ему за то, что он со мной возится. Мне совсем не хотелось покидать его, потому что беседа с ним ободряла меня, но мои друзья наверняка уже начали волноваться. Пора было возвращаться домой.

Я пропадал в течение суток и был встречен с большим облегчением. Марианна радостно обняла меня, прежде чем догадалась, что я весь в блевотине. Едва почувствовав исходивший от меня запах, она с отвращением меня оттолкнула. Анита вышла из комнаты. Она была печальна, но спокойна. Я сел и рассказал им, что произошло, повторив слова Иисуса. Еще не все потеряно. Она кивнула, но по ее виду было понятно, что она ничего не может с собой поделать.

– Я так понимаю, что мы можем больше не беспокоиться о Бриане? – спросил Велик.

– Да, Иисус сказал, что все в порядке. Теперь все в их руках.

Они меня не поняли, но я не мог объяснить лучше, чем уже объяснил.

– Так теперь очередь Силье?

– Да, но сначала мы вернемся домой, – произнеся это, я испытал огромное облегчение.

Вернуться домой было мне необходимо, Копенгаген меня изнуряет. Я хотел вернуться к тому, что обрел. Марианна понимающе кивнула, хотя я даже не пытался объяснить. Она знала почему. Мне уже больше ничего не надо было предпринимать, чтобы понять, что я сделал правильный выбор.

Мы могли заманить Силье в Западную Ютландию с помощью Камиллы. В этом я был уверен. А как только она окажется в Тарме, мы постараемся обеспечить ей такой успех, что она найдет в себе силы меня выслушать. Таков был наш план. Конечно, очень незамысловатый, и я прекрасно понимал, что он не идеален, но как еще я мог рассчитывать на прощение? Надо было извиниться и надеяться, что она мне поверит.

После нескольких бесед нам удалось убедить Камиллу. Сначала она наотрез отказывалась, хотя это и звучало для нее очень соблазнительно, но мне нельзя было давать встретиться с Силье, тем более на моем поле, а потому мы решили остаться в Копенгагене. И тут Марианне позвонила Камилла:

– Она заперлась в четырех стенах.

– Силье?

– Да. Не отвечает на мои эсэмэски. Я больше не выдержу. Это слишком тяжело. – Марианна напряглась. – Нам нужно что-то делать.

Камилла не могла предложить никакой альтернативы, поэтому согласилась нам помочь. С этого момента между ней и Марианной началось оживленное общение.

Оставалось всего два дня до Рождества, и если бы мы взялись переезжать в этот момент, у нас было бы слишком много хлопот. Мы все старались быть для Аниты милыми гномиками, так что у нее немного поднялось настроение, нам удалось ее отвлечь. Конечно, она справится, ведь у нее есть мы, но было бы лучше, если бы кроме нас был еще и Бриан.

Прекрасное Рождество

Наступил рождественский вечер. Под елкой лежали подарки, на столе стоял рисовый пудинг. Миндальный орешек пока никто не обнаружил. Атмосфера была хорошая, но не первоклассная. И вдруг раздался телефонный звонок. Мы с недоумением переглянулись. Карен уже звонила, а кто еще мог нам позвонить? Телефон звонил уже долго и вот-вот замолчал бы, но Йеппе, к счастью, успел взять трубку:

– Алло.

На другом конце провода молчали, так что Йеппе повторил.

– С кем я разговариваю?

– Это вы нам звоните.

– Вы кто?

– Нет, это вы кто? – Йеппе готов был разбить телефон.

– Бриан Биркемосе Андерсен.

Номер телефона ему дала Ханна. Он обещал, что не будет разоблачать ее, если она к Рождеству добудет телефон Аниты. В мобильном у Ханны этого номера не было, а она находилась в гостях у родителей своего мужа в Оденсе. Но Бриан не оставил ей выбора: либо она к вечеру достанет ему телефон Аниты, либо он сообщит о ней в полицию. Так что ей пришлось поехать из Оденсе в детский сад и откопать нужный номер. И вот теперь он позвонил.

Йеппе делал какие-то жесты, которых мы не понимали.

– Ты меня знаешь?

– Да, встречались как-то на кладбище.

И тут мы поняли, что это Бриан. Все испуганно посмотрели на Аниту, которая сильно побледнела.

– А Николай тоже там?

– Да.

Йеппе сделал мне знак, чтобы я встал.

– Я не хочу с ним разговаривать. Если он подойдет, я кладу трубку.

Йеппе показал мне, чтобы я снова сел на место. Анита подошла к Йеппе, который тут же протянул ей трубку, но успел нажать на кнопку громкой связи, чтобы все могли слышать их разговор.

– Привет.

Бриан молчал.

– Ты еще тут?

– Да.

Мы старались не дышать.

– Ты что-то хотел мне сказать? – спросила Анита.

– Да. – Но дальше он не произнес ни слова.

Повисла долгая томительная пауза.

– Так что ты хотел сказать?

– Алан расстроился.

Анита слегка улыбнулась:

– Из-за чего?

– Я обещал ему, что ты будешь отмечать Рождество вместе с нами. Он заперся в своей комнате и обзывает меня пердуном.

– Я бы с удовольствием отпраздновала с вами Рождество.

– Я знаю. – Голос Бриана звучал пристыженно. Вновь возникла длинная пауза.

– Это все, что ты хотел сказать?

– Нет. Ты придешь к нам?

Анита нервно кусала губы.

– Потому что Алан хочет, чтобы я пришла?

– Да.

Она пошла ва-банк:

– Этого недостаточно.

– В каком смысле? – заволновался Бриан.

– Ты тоже должен этого хотеть. Мне очень нравится Алан, но влюблена я в тебя.

Тут Велик начал всхлипывать, как маленькая довольная шлюха. Свищ немного отстранился от него, Йеппе оказался рядом с Великом и в замешательстве уставился на слезы, струящиеся по его щекам. Это были слезы радости, но все же слезы, и Йеппе протянул руку и обнял Велика, который тут же прильнул к Йеппе, не прекращая всхлипывать. На мгновение он взглянул на меня, чтобы увидеть мою реакцию, и, когда я довольно улыбнулся, Йеппе убедился, что все делает правильно. Бриан молчал довольно долго, но по его дыханию, которое мы прекрасно слышали, было понятно, что в нем происходят глобальные перемены, и когда он наконец произнес эти слова, взорвался настоящий фейерверк.